Немного посидели, расслабились, подремали. Тут Этна проснулась и вспомнила, что мы крапивы возле дверей не набросали. Недосмотр. Как же без крапивы? А кто дом защитит от нечистой силы? Пошли рвать. Нарвали. Лучше бы я с нечистой силой воевала, ран меньше было бы. Ну, что ж теперь. Помазала руки кремом, вроде легче стало. После беготни с жертвоприношением все устали и проголодались. Сели за стол, перекусили, отдохнули. Потом Этна вспомнила, что девушка, которая танцевала в этот день у трех костров, непременно должна выйти замуж в этом году. Пошли танцевать. Я осталась за столом, очень кушать захотелось. Тут кто-то вспомнил про меня, что, мол, без мужа могу остаться. Вернулись. Взяли. Отвели. Мы потанцевали. Этна что-то медленное и плавное. Я ‒ твист. Он первый в голову пришёл. Аккомпанировала себе очень популярной в моей молодости песенкой про чёрного кота, который жил за углом и его ненавидел весь дом. Всем понравилось, кто-то даже подпевал. А я подумала, что раз не только танцевала, но и пела про черного кота, то в следующем году замуж не выйду. Кот-то черный? Вот. Но собутыльникам решила не говорить, а то снова танцевать заставят.

Тут Рунольв вспомнил, что если собрать угольки от костров и принести домой, то целый год они будут защищать дом от воров и пожаров. Пошли собирать угольки. Собрали. На лопату. Отнесли на кухню. Хотели ссыпать их на стол, но я воспротивилась. Ведь как пить дать, запачкают. Ссыпали в кастрюлю. Тут Бардольф голос подал. Мол, если этой ночью перелезть через 12 заборов, загадывая желание сидя на каждом, то они обязательно сбудется в течение года. Решили лезть. Как же без желаний? Мне не хотелось, но от кампании уходить невместно, поэтому твёрдо заявила, что у нас только 7 заборов: 4 больших вокруг усадьбы и 3, примыкающие к восточному, образуя Птичий двор. Если честно, я сама не знала, сколько их у меня, но навскидку вроде так. Помолчали. Бардольф не согласился с озвученным количеством препятствий и ножом, на земле, стал чертить план усадьбы.

– На северной стороне есть калитка и ворота, значит там два забора. Также и на южной стороне.

– А разве на южном заборе калитка или ворота есть, милый?

– Молчи, женщина, а дверь в оранжерею?!

– Понятно, дорогой.

– Вот. Уже четыре. Западный забор – пять. Внутренний северный забор, там тоже калитка. Значит ещё два.

– Но там же ворот нет? – Возмутился Рунольв.

– Нет. – Соглашается Бардольф. – Но над калиткой тоже ничего нет, пусто. Значит ещё два.

Перед такой логикой никто не устоял, так что посчитали, что заборов уже 7.

– Продолжаю. Северный Птичьего двора и южный заборы добавляем и уже девять. В западном заборе и калитка и ворота, так что уже одиннадцать.

– Так мы же его посчитали?

– Молчи, женщина!

– Но всё же, где же ты ещё найдёшь один забор? – С искренним интересом спросила Этна, допивая медовуху.

– А чего его искать? – Недоумённо спросил Бардольф и ткнул указательным перстом в маленький штакетник, которым я огородила высаженные недавно фиалки. Ну, чтобы не затоптали нечаянно.

 Все внимательно оглядели данное препятствие. Действительно забор, только маленький. Все решили рост штакетника игнорировать. И помчались. Не помню, что я там загадала, наверняка что-то хорошее. Но как мы перелезали через большой забор, лучше не вспоминать.  Но и это действо наконец закончилось. Всё проходит. Заодно и протрезвели. Почти. Сидим, пьём чай. С булочками. Этна снова задремала. Но вдруг вскинулась, ибо вспомнила, что в эту ночь нужно обязательно искать цветок папоротника. О чём нас и уведомила. Мол, он расцветает только в эту ночь и на небольшое время. А искать надо обязательно, потому как если его найдёшь, то получишь необыкновенные, волшебные способности: понимать язык зверей и птиц, видеть клады, глубоко спрятанные. Более того, даже сможешь проходить через запертые двери, становиться невидимым, уходить в мир духов и возвращаться оттуда. Вот так. У меня по ботанике в школе была твёрдая пятёрка и я точно знала, что папоротник не цветёт. Лучше бы Этна спала дальше, а то сама выспалась, а нам сейчас бегать и искать. Оно бы ничего, но папоротники растут у болота, а это не близко. К тому же бесполезно. Но все загорелись. Как же, великими волшебниками станут. Но я хорошо знаю, что если ты не можешь остановить народное движение, то лучше всего его возглавить. Я это и сделала:

– Так, слушайте сюда. Я знаю здесь недалеко полянку у ручья, с папоротником, начнём с неё, вдруг повезёт. – Все, естественно, согласились. Всё-таки сюзерен. Или сюзеренша?  Впрочем, не важно.

И всей пьяной толпой, включая Дэзи, наклюкавшуюся шоколадной глазури, отправились за волшебным цветком. Где-то на середине пути увидела, что наша наводчица мелкими шажками уводила Бардольфа в ближайшие кусты. Выспалась, зараза. А нам идти, не могли же мы из-за пропажи двух бойцов уйти с волшебного пути. Хорошо, что недалеко было. Пришли. Нашли геометрический центр поляны. Разбили на сектора, по количеству оставшихся искателей. И тупо воззрились на густые заросли. Ничего, немного постоим и пойдем обратно. Скоро роса выпадет. Тут уже … мля! Передо мной, прямо под ногами, на широком, разлапистом листе папоротника зародился, возник, появился, показался, проявился, да не знаю я что сказать! Маленький, аленький, светящийся огненный цветочек. Как в сказке. Ну не может же этого быть! Но на всякий случай, протянула руку, вдруг не галлюцинация. Действительно, есть. Может, это не папоротник? Как же, цветет как горячий уголёк. А через пару минут, с треском развернулся, и засиял зарницей, а затем и настоящим пламенем осветил всё вокруг.  Вроде, он. Короче, взяла и сорвала. Повернулась к ребятам и увидела квадратные глаза парней. Протрезвели все.

– Любят тебя боги, августа, очень любят. – Рунольв был крайне напряжен. Да, тут уже не до шуток. – Сохрани это везение.  Такой удачи я ещё ни у кого не видел.

– Я тоже. Так что постараюсь. – И сказала это я предельно серьёзно.

По поверью, цветочная почка папоротника движется вперед и назад, то заколышется как речная волна, то запрыгает как живая птичка. Вроде, это происходит от того, что нечистая сила старается скрыть от людского взора дорогой цветок. Но мы этого не видели. Наверное, медовуха глаза застила. Вот правду говорят, что пьяным море по колено. С ними и черт не справится. Боясь смять лепестки, так и несла цветок в чаше ладоней. Придя в усадьбу сразу пошла в свою лабораторию, которую нашла в подвале, когда она мне понадобилась, разумеется. Я в этот цокольный этаж-подвал хожу с закрытыми глазами, вдруг еще что-нибудь новое возникнет. Например, прозекторская. Или инкубатор. Фантазия у богов богатая, а мне потом это осваивать. Ладно.  Сделала всё, как полагается для хранения этого чуда, хотя не была уверена, что делаю правильно. Время покажет. По легендам, если человек сохраняет при себе цвет папоротника, то приобретает необычные возможности. Становится прозорливым, может общаться с животными, видеть все клады, входить беспрепятственно в сокровищницы, приложив цветок к запорам и замкам ‒ они рассыпаются перед ним. Может владеть нечистыми ду́хами, ну мне это без надобности. Может повелевать землею и водою, правда не знаю, как и зачем. Становиться невидимым и принимать любое обличье. Ага, буду за мужем подглядывать. Не знаю, правда это или нет, жизнь покажет. Но цветок положила в медальон, который не только закрутила, но и резьбу обмазала клеем "Момент", для надежности. А теперь спать.

Праздновать мне почему-то расхотелось.

По океану, держась за кусок доски плывут два моряка,

спасшиеся во время кораблекрушения.

Один из них молится:

– Господи, спаси меня. Да, я очень грешен. Я много пил, врал,

спал с падшими женщинами, спаси меня господи, и

клянусь тебе что я больше никогда в жизни…

– Остановись!  прерывает его другой.

На горизонте корабль!

Просто анекдот.