Дурею от одного запаха. От кожи. От, на хер, всего! И от того, как дрожит под моим телом…
Херачу со всей дури кулаком о стену.
Сам бы себе в челюсть захерачил бы, чтоб очнуться!
Но ни хрена не помогает!
Только решил, что вышвырну ее на хрен, как отмоется, даже не глядя, как самого будто в узел скрутило. Со всеми внутренностями.
« Моя», – рычит какой-то на хрен демон у меня внутри.
О котором даже не догадывался раньше.
Сам не верю, что контроль над собой утратил.
Никогда в жизни со мной такого не было.
Сто раз вызываю перед глазами картинку блядскую, где это мурло на ней.
Жилы в узел сворачиваются.
Рычит все внутри.
А ни хера не отвращает.
Вкус ее упругих губ , что успел распробовать еще в клубе, накрывает снова и снова.
Отшвыривает на хрен все мысли. Все соображение.
Снова луплю кулаком о стену. Сбиваю на хрен костяшки и лепнину.
Какая на хрен ночь? Какая, блядь, договоренность?
Убивать его надо было. Кости ему в порошок превратить. И розы ими удобрить.
А ее забрать себе. Навсегда. Ну, или пока не надоест.
Зато теперь у меня карт-бланш, – хрипит зверь внутри.
Не буду нежничать. Буду вертеть во всех возможных позах. Раздирать. Пожирать. Рвать на части. Все буду делать с ней, что захочу!
Расхаживаю взад-вперед по коридору под собственной ванной.
Долго она. Какого хера так долго?
У меня уже мозги на хрен все в член уплыли. Я им двери пробивать сейчас начну!
И вообще. Какого хрена она там заперлась?
Матерюсь, дергая дверь.
И я? С каких херов такой вдруг добрый, что позволил?
Стучусь, блядь.
В собственном доме, в собственную ванную! Я! Стучусь!
Но девчонка не открывает. Мне в ответ – только шум воды. Охренеть!
Один удар кулаком, – и дверь слетает с петель.
Делаю шаг и тут же натыкаюсь на перепуганный взгляд охренительных зеленых глаз.
Блядь.
Это первое , что замечаю. Не бедра. Не обнаженную грудь. Именно глаза.
И снова. Прямо куда-то внутрь они проникают.
Гарпуном, занозой, - прямо под ребра.
Останавливают.
Будто физическую силу имеют.
Словно заслон передо мной ставят. Из металла.
Упругие губы распахиваются, и меня накрывает.
По ним капли ползут. Хочется слизать. Так и вижу, как забрызгиваю их совсем другими каплями.
– Не хрен из себя перепуганную невинность корчить, – подхватываю за талию, делая шаг за бортик ванной.
Чего это она вдруг оседать начала?
Или сразу готова перейти к тому, что я только что себе представил?
– Вместе душ примем. Я после боя так и не отмылся.
Всхлипывает, еще сильнее распахивая губы.
Вышибая на хрен из меня все желание как-то притормозить.
Эх, девочка!
Меня и так срывает.
Одни шаг, один на хрен взмах ресниц до того, чтобы порвать тебя сейчас. Вдолбить лицом в кафель и начать трахать.
Но только провожу по напряженному лицу рукой.
Сжимаясь внутри, как пружина, готовая в любой момент выстрелить. Лопнуть. Сорваться.
Блядь.
Какая же она наощупь!
Бархат и шелк, которые лупят током. Срывают все последние предохранители и планки!
Распахивает в ужасе и без того огромные глазища, когда резко вытягиваю руку вперед.
Утягивает в омут своей переливающейся зелени. С головой на хрен ухожу. Как под ледяную воду!
– Ты что?
Хриплю, дергая на себя. Не выдерживаю. Наклоняюсь к самому лицу. Вожу губами по ее губам. Таким, блядь, сладким. Что член еще сильнее каменеет. И дергается. В нее. В нее мне надо. Иначе на хрен совсем сейчас взорвусь.
– Я за мочалкой, дурочка, - так и вожу по губам своими.
Как бы не сожрать.
Но я так быстро не собираюсь. Я ее по капле. По каждой клеточке выпивать буду. Ни одного вздоха пропустить не хочу!
– Думала, я тебя ударю?
Блядь, а вот за такие мысли ударить очень хочется.
Не ее, конечно. Не беглянку мою одуренную.
А вот стену вполне.
Только напугать ее еще сильнее не хочу. И без того, как птенчик, взъерошенный, мокрый и перепуганный передо мной стоит.
Голову в плечи вжала.
И глазищи одни. На все лицо!
– Женщин только уроды последние бьют. Ты что, дурочка?
Стараюсь быть нежным, когда обхватываю ее подбородок. Поднимаю голову, заставляя посмотреть мне прямо в глаза.
С ума она сошла! Меня так еще ни разу не опускали! Чтобы я! Девчонку! Да даже любую шмару!
– Я другим ударять тебя буду.
Снова сминаю губы. Вожу по ним пальцами.
Херово получается с нежностью. Особенно, когда тебя так, на хрен, распирает.
Да и нежность это не мое. Успокоить только же собирался! Но, видно, с непривычки, получилось, как у медведя. Еще сильнее пугается. Дергается всем телом.
Будто в стену впечататься хочет. С кафелем слиться.
– Не бойся, – хриплю, опуская руку на ее грудь.
Блядь. Я же помыться реально собирался. Для начала.
Но хрен с ней сдержишься!
Дергаю на себя, поднимая перепуганную зеленоглазку в воздух.
Втягиваю губами сосок.
Чуть прикусываю, и чувствую, как сводит яйца, когда она тихонько стонет.
Блядь. Я должен. Должен сейчас увидеть ее глаза!
– Тебе будет хорошо, маленькая. Тебе понравится, – хриплю, тяжело дыша, опуская ее снова ногами в ванну.
Ее дрожь и глазки смыли все яростное желание рвать девчонку, не заморачиваясь.
Ни хера.
Мне хочется ее мучить! Но не так!
Хочется, чтобы сама изнывала. Чтоб глаза закатывала и руками в простыни впивалась. Чтоб умоляла! Еле выдыхая каждую букву сквозь собственные стоны!
– Давай, - хриплю, выдавливая гель на мочалку и протягивая ей.
– Для начала попробуй сама ко мне прикоснуться.
Поднимаю руки вверх.
Показываю, что абсолютно безопасен.
И что ж она все равно?
Прикоснулась осторожно к груди мочалкой.
Провела так, что все тело током рваным дернуло.
И сама отшатывается, будто ее лупануло.
Опять с ужасом глаза свои распахивает!
Ни хера! Так не пойдет!
– Разве так страшно?
Ловлю ее руку. Подношу к лицу. Сам, ее тонкими пальчиками веду по уже появившейся жесткой щетине.
– Это просто кровь запеклась после боя. Сейчас смоется, все не так жутко будет.
Блядь.
Впервые.
Я как пацан.
Кайфую просто от того, что рука девчонки по лицу моему проводит.
– Представь себе, что я в твоих руках, – хриплю, чувствуя, как член дергается.
Мысленно таки херачу себе в челюсть, потому что руки дергаются. Требуют ее схватить. Вжать. Накрыть всем весом.
– Ну? Смелее, девочка. Смелее…
Да что ж у нас вода, как кипяток, а?
Весь паром исхожу. Дымлюсь, будто в котел со смолой попал.
А черти, что дров поддают… Все они в ней, все в ее глазах.
Диких. Огромных. Меняющих свой цвет. Играющих оттенками всей зелени, которая только в природе существует!
18 Глава 18 .
Ника
Нескладно вожу мочалкой по запрокинутой вверх огромной шее.
Страшно. Жутко. Люди не бывают такими огромными!
Но он не двигается. Только глухо рычит, прикрыв глаза. И, хоть понимаю, что цепко следит за каждым моим движением, я все таки пусть и слегка, расслабляюсь…
– Как тебя зовут…
Выдыхает.
Его грудь опасно вздымается. Мышцы перекатываются так, словно сейчас разорвут кожу.
– Ника, – выдыхаю, заставляя себя не отшатнутся.
– Вероника…
