— Значит этот ежегодный ужас наконец-то закончился. Спасибо тебе.

— За что?

— Ты спасла меня. Привела помощь и освободила.

Я горько усмехнулась.

— Помощь привела Виола. А веревки разрезал моряк. Даже путь к той пещере нашла Виола, а не я. Так что поблагодари лучше ее.

Луиза кивнула и снова легла на кровать. Она заверила меня в том, что чувствует себя хорошо, но хочет спать. Я оставила ее и вернулась в бухту. Ни Себастьяна, ни Виолы там не было. Ну и кракен с ними.

Оглядев пустую бухту, я вдруг поняла, что очень проголодалась. Не знаю как тут охотятся. Всем кланом или по одиночке. В любом случае девочки освободятся не скоро, да и не в силах они будут охотиться. Так что пойду, поищу себе рыбеху какую-нибудь.

Мне пришлось отплыть достаточно далеко от берега, что бы найти хоть какую-нибудь живность. Морское дно не переставало меня удивлять. Я почему то не торопилась никого ловить. Рыба от меня расплывалась, но я не проявляла к ним особого интереса. Не знаю, сколько я так проплыла, как вдруг увидела большой лососевый косяк, плывущий к острову.

Мне стало жутко интересно куда и зачем они плывут. И я поплыла за ними. На безопасном для них расстоянии. Когда мы подплыли к берегу, я увидела, как рыба заходит в дельту какого-то ручья и поднимаются по нему против течения.

Да уж, я там не протолкнусь вместе с ними. Да и мелковато там для меня. Поэтому я вышла из воды и пошла по берегу вдоль ручья. Идти было больно, но я уже начала к этому привыкать. К тому же тут было просто сказочно красиво. Ручей с широкими порогами быстрым течением пробегал через лес. Весь берег порос мягким мхом. Наступая на него, я почти не чувствовала боли. Вся зелень была такой яркой. Картину дополняло птичье пение. Я почти забыла как это красиво.

Я вдруг снова почувствовала себя человеком. Именно живым человеком, а не русалкой, на время получившей ноги. Но воздух мне был все так же мало приятен. Под водой я чувствовала себя куда лучше, чем на суше.

Печаль охватила мое сердце. Я никогда больше не буду такой как прежде. Все, что мне было любо, теперь не для меня. Прежняя жизнь мне боле не доступна. А эта — жизнь ли? — не ясно что мне готовит. Я ведь умерла. Для моих родных точно. Мамуличка, наверное, до сих пор слезы льет. А отец… Наверняка поднял весь городок на уши и ищет меня. Но не найдет. А когда Генри вернется… Отец догадывался о нашей связи. Он добьется его казни. Если только я не казню его раньше. Но больше всего мне жаль тетушку Софи. Она так любила меня, всегда приезжала на мои именины. А они скоро будут. Ох, как же она будет горевать. Прости меня, тетушка, я не должна была сбегать…

Из раздумий меня вывел странный запах. Это был запах костра. Я подняла глаза и увидела огонь, обложенный камнями и странным сооружением. Над костром стоял плоский камень на котором жарилась рыба. Странно. Тут есть люди? Я притаилась, спрятавшись за зарослями какого-то кустарника. Хотя мой голодный желудок явно хотел, что бы я побежала прямо туда, схватила жареную рыбину и съела ее.

Я вскрикнула от чьего-то прикосновения сзади. От страха даже подпрыгнула.

— Спокойно, рыжая, это всего лишь я. — За моей спиной стоял Себастьян. — Значит, решила проследить за мной?

— Вообще-то я просто гуляла.

— Ага, как же.

— Слушай, а не поделишься той рыбкой?

Я даже облизнулась, глядя на жареную добычу Себастьяна. Он сделал вид, что думает.

— Ай ладно. Все равно же от тебя не отделаться.

— Если хочешь, я уйду. — Обиженно сказала я и уже развернулась. Он обреченно вздохнул.

— Останься.

Мне ужас как хотелось подпрыгнуть от радости но я сдержалась. Подошла ближе к костру и села на мшистый булыжник. А Себастьян зашел в воду и схватил еще две рыбины. Их в ручье было очень много. Они почему то бились о дно. Это было похоже на массовое самоубийство. Мне было очень любопытно что же вытворяют рыбы и я задала вопрос вслух. Себастьян усмехнулся.

— Странно, что ты не знаешь, хотя сама на половину рыба. Да не обижайся. Это нерест. Лосось откладывает икру. — И он опустил в воду руку, а когда поднял, его ладонь была полна красной икры.

Скоро рыба была готова. Я впилась зубами в вкуснейшую еду, какую пробовала за последнее время.

— Ммм, как давно я не ела нормальной еды. — Протянула я от удовольствия. Повар, конечно, из Себастьяна никакой. Но это было все же лучше, чем есть рыбу сырой.

— Нормальной? — переспросил он. — А что вы едите, если под рукой нет человека с костром и удочкой?

— Сырых трепыхающихся рыб.

— Гадость. — Себастьян даже поморщился и высунул язык, видимо, представив себе такое лакомство.

— Ну иногда мужчин. Когда они нам надоедают. Но это деликатес, людей к нам редко заносит.

Надо было видеть его глаза. Я чуть косточкой не поперхнулась от смеха.

— И как, вкусно?

— Да очень, всегда любила красную рыбу.

— Я про людей.

— А, не знаю, я не пробовала.

— Значит, ты моложе остальных русалок? Та зеленоволосая, Филиппа кажется, сказала, что ты новенькая. Да и законов русалочьих ты не знаешь.

— Да, я в клане всего второй день.

— А что за второе правило?

— Не твое дело. И хватит пятиться на мою грудь!

— Ты слишком стеснительная для русалки. — Сказал он, но протянул мне свой сюртук. Я тут же надела его и застегнула на все пуговицы, которых было всего две. Хоть как-то прикрыться от его плотоядных взглядов.

Признаться, одной рыбой я не наелась. Но вторую брать не стала. Себастьян молчал и смотрел на меня с любопытством и какой-то странной настороженностью.

— Боишься меня? — наевшись, спросила я.

— С чего бы. Просто интересно кто ты такая.

— Я та самая дворянка, на которой хотели тебя женить твои родители. — Сказала я.

Вообще-то это было правдой. Мне тоже родители говорили о некоем Себастьяне. А потом они узнали, что мой жених сбежал и подался в пираты и расторгли помолвку. Таких совпадений просто не бывает. Я была уверена, что это он. К тому же мне показывали его портрет. Правда там он был моложе и не такой мускулистый, но в целом похож. Те же угольно-черные волосы. На портрете они были собраны сзади голубой лентой. А сейчас они растрепанные, мокрые. Глаза такие же светлые, ярко-голубые. Как два осколка льда. — Я тоже была не в восторге от этой помолвки и любила другого. Хотя, наверное зря я твой портрет порвала.

— Интересно. А хвост откуда?

— Долгая история.

— Вот счатье-то. Меня хотели женить на хвостатой женщине.

— А меня выдать замуж за грязного пирата. — парировала я.

— Да, — усмехнулся он, — мы оба друг друга стоим. Но согласись, не такой уж я и грязный.

Не грязный он. Тоже мне. Да он потом пропах — не отмоешь. Не нравится ему мой хвост. Как будто сам красавец с картины Карела Фабрициуса…

Неловкое молчание затягивалось. Мне хотелось уйти, но что-то подсказывало, что Виола еще на корабле, Луиза еще спит, а в бухте до сих пор никого нет. А в одиночестве оставаться не хотелось.

— Говоришь, давно не ела человеческой еды? — прервал тишину Себастьян. — На корабле есть припасы…

— Чем будут питаться моряки, если мы с тобой сейчас там все съедим?

— Думаю, там хватит и на тебя и на моих приятелей. Как минимум недели три еще подержимся.

— Ну хорошо, пошли.

До корабля мы добирались долго. Себастьян не мог угнаться за мной. К тому же ему приходилось все время выныривать, что бы набрать воздух в легкие. На половине пути я не стерпела, схватила его за руку и потянула за собой. Но останавливаться, что бы он сделал пару вдохов все равно приходилось.

Так и не сняв его сюртук, я выпрыгнула из воды на палубу. Совсем забыла, что Себастьян так не может. А как вспомнила, кинула ему канат.

На нас никто не обращал внимания. Все были заняты своим делом. Пробирались в корабельную кухню — забыла, как ее по-морячьи называют — под сопровождение блаженных вздохов и стонов. Кому как, а мне бы поесть после таких приключений.