Он ткнул Олафу тряпку, сом взял вторую и они принялись протирать мою спину. Берт грубее, Олаф нежнее. Потом они намазали каким-то маслом, пахнущим облепихой, рубцы. Берт отправил Олафа выплеснуть воду из тазика.

— Спасибо тебе, Сэм. — Хлопнул он меня по плечу, от чего я вздрогнула, как от удара молнией. — Капитан та еще скотина, но это не умаляет героизма твоего поступка. Только не возомни себя героем. Я тебе благодарен, но бахваляться этим не надо. Ты же не хочешь прослыть хвастуном.

Вернулся Олаф. От дружелюбия кока ничего не осталось. Он что-то пробурчал себе под нос и ушел. Друг помог мне замотать грудь и надеть чистую рубаху. Нет, я совершенно не стеснялась Олафа. Ну что он сисек не видел?

Через минут пять боль поутихла и голова перестала кружиться. Мы болтали с Олафом, когда в кубрик ввалилась толпа, пропахших потом, матросов.

— Ну ты даешь, юнга! — воскликнул одноглазый Фред. — Глазом клянусь, ты не произнес ни звука! А тебе даже кляпа не дали. Язык хоть не откусил?

— Тоже мне, герой дня. Нечего фелонить было. — Отозвался Дин.

— Да ты чего! — вскочил хромой Джо. — Будто не знаешь, что Берт никому не дает готовить рыбу для капитана.

— Косточка в рыбе… — прокряхтел старый Сильвер. — Зажравшаяся морда.

— Тише, мало ли. — Сказала я, успокаиваля галдящих матросов.

— Честно, не ожидал от тебя такой самоотверженности. — Подошел ко мне мужчина, имени которого я или не помнила, или просто-напросто не знала. — Кок не выдержал бы порки. Старый слишком. А благодаря тебе, мы не подохнем тут с голоду.

— Ну хватит вам. — Невыдержала я. Ну что это такое? То от них слова доброго недождешься, то из мухи слона раздувают. Хватит с меня похвал на сегодня. Спать хочу. А вообще приятно…

14 [Себастьян]

Меня кинули в клетку и дверь с лязгом захлопнулась. Я даже не разглядел лиц матросов, что схватили меня по приказу Тонто. Когда я поднялся, они уже ушли. Гады, а я их еще перед Джонни защищал. Саратники блин. Верные друзья!

Я сплюнул себе под ноги. Ничего, выбраться я отсюда всегда смогу, пусть сначала этот ублюдок корабль подальше от русалок уведет. А там посмотрим.

Замок вскрыть — не проблема, но на борту от меня толку мало, а если все за мной по всему "Призраку Марианны" гоняться будут, то нас догонят русалки и отымеют. В прямом смысле. Ладно, поваляюсь пока тут. Все равно устал. Я даже зевнул от этой мылси.

Улегся на холодные доски и закрыл глаза. До ушей доносился шум работы с палубы. Вроде все спокойно, похоже оторвались. Тем лучше. Я лежал и считал капли, капающие мне на ногу.

Триста двадцать шесть… Триста двадцать семь…

— Хвостатые у нас на хвосте! — Сбил меня со счету, отделившийся от общего гвалда крик дозорного.

Догнали, дьяволицы. Я услышал пение, оно становилось все громче. И уже начало сводить меня с ума. А собственно, чего бояться то? Это же девушки. Адски красивые между прочим. Мне захотелось сигануть за борт в объятия тысяч русалочек.

Я уже метался по клетке в поисках чего-нибудь, что помогло бы мне выбраться. И на глаза мне попалась сгоревшая свеча в настенном канделябре. Она почему-то привела меня в чувства. Я бросился к решетчатой стенке клетки и с трудом просунул меж стальных прутьев руку. Дотянулся до канделябра, сорвал его со стены. Собрал в ладони воск и стал растирать его, разогревая и придавая ему форму.

Пение становилось все громче. И вот, словно дополняя мелодию, раздались леденящие душу крики. Наконец, я закончил делать затычки, которые тут же воткнул в уши. Все звуки приглушились на столько, что я едва их различал. Я как будто нырнул под воду, а крики и пение раздавались с поверхности.

Теперь мне очень быстро нужно было решить что мне делать. Выбраться и помочь команде сражаться с русалками? Или же оставаться тут и подождать, когда русалки сами ко мне придут?

Первый вариант казался наиболее верным. Но безрассудным. Да, я брошусь на выручку друзьям — друзьям ли? — вроде как благое дело. И в глазах их не опущусь до предателя. С другой, выстою ли я один против армии разозленных полурыб с тризубцами?

Ничего личного, ребята. Но этот бой без меня.

Я сел, скрестив ноги по-лягушачьи, и положив на колени руки. Где-то видел, как какой-то монах так сидел несколько дней подряд. Мне сказали, что он медитирует, хотя я понятия не имею, что бы это означало.

Не знаю сколько я так просидел, не двигаясь, ничего не слыша и с закрытыми глазами. Но я точно мог сказать, что корабль остановился и беготня над моей головой прекратилась (я больше не чувствовал, как трясутся и трещат доски под ногами моряков).

Честно, я устал так сидеть. Как тот монах выдержал целых несколько дней? Я открыл глаза и увидел, как по лестнице с палубы спускаются красивые ногие ножки. Вскоре их обладательница показалась полностью. Обнаженная девушка с любопытством посмотрела на меня. Кажется, она что-то сказала. Подошла к клетке. Вслед за ней спустилась еще одна. Тоже без одежды. Они обе совершенно не стеснялись своих тел. Признаюсь, фигурки у них были весьма соблазнительные. Я не мог отвести от них взгляд. Но еще сложнее было выбрать: пышная грудь блондинки или округлые бедра брюнетки, которая держала в своей изящной ручке ключи, но открывать меня не торопилась. Девушки о чем-то переговаривались, постоянно меняя положения, словно специально показывали свои тела в выгодных ракурсах. Чертовки.

Вдруг к ним спустилась третья, моя хвостатая знакомая. Я поглядел не нее, но в глаза ей посмотреть так и не смог. Выше, чем ее тонюсенькая талия и стройные ножки, мой взгляд не поднимался. Анабель казалась совершенно безучастной. Она прогуливалась по трюму, словно ища кого-то. Но вдруг резко обернулась к тем двум, что стояли у моей клетки и что-то обсуждали. Тут же перевела глаза на меня. Подбежала к клетке и стала что-то с особым энтузиазмом объяснять остальным.

Они долго спорили. Наконец, брюнетка передала ключи моей рыженькой красотке, и ушла вместе с блондинкой на палубу. А Анабель стояла, растерявшись с ключами у клетки, в которой я уже изнывал от любопытства и жажды. После того, как наглотаешься морской воды, знаете ли пить очень хочется.

Ну и чего она ждет? Стоит тут, кажется, даже немного стесняется своей ноготы, так как постоянно поправляет рыжие локоны, что бы те закрывали грудь. И ноги скрещивает так, что бы я не видел, что там между ними.

Вдруг она вздохнула, посмотрела на ключи, потом на дверь. И решилась. Покопошившись немного с замком, она отперла дверь. Я поднялся. Она отошла немного и что-то мне сказала. Я не стал рисковать и воск из ушей не вытащил. Но шагнул к выходу. Интересно, какую они приготовили мне судьбу?

Она опять что-то сказала. Непонимающе на меня посмотрела. И вдруг ее глаза озарились догадкой. Анабель подошла ко мне. Осторожно, будто боялась спугнуть меня. Потянулась тонкими длинными пальчиками к моему уху. Я перехватил ее руку. Она снова что-то сказала, мило улыбнувшись.

То ли ее улыбка, то ли что еще заставило меня отпустить ее и вытащить затычку из уха. Ну правда, а как еще я узнаю, чего они от меня хотят, если я не буду их слышать? Я сильно рисковал, поэтому не убирал воск далеко, на случай, если услышу пение.

— Странный ты. — Сказала Анабель.

— Что с командой?

— Они теперь у нас в подчинении.

— Тонто?

— Заткнул уши воском, как и ты, и шпагой махал. Потом, правда, за борт сиганул. Но Карелия, наверное, уже его догнала.

— Что будет со мной?

— Слишком много вопросов. Хотя ладно, я скажу. Русалки тебя не тронут, но деваться тебе некуда. Все эти болваны, под чарами не могут управлять кораблем. Так что ты развернешь его и пришвартуешься у острова.

— Думаешь, в одиночку я справлюсь с кораблем?

— Думаю да.

— А что будет потом?

— Посмотрим на твое поведение.

Я вздохнул — все равно делать больше нечего — и пошел за штурвал.

Через пол часа я бросил якорь у входа в бухту. Пришлось изрядно попотеть. В одиночку разворачивать корабль — дело не из легких.