— О, а вот и наша любимая староста! — Анджелина сложила руки на груди, перекрывая выход. — Что, это можно считать признанием?

— Не понимаю, о чем ты, — Гермиона попробовала обойти девушку, но ей преградила дорогу загорелая рука с браслетами на запястье.

— Не так быстро, сучка, — лицо Джонсон скривилось, из голоса исчезло все ее фальшивое дружелюбие. — Я знаю, что это ты сожгла все наши запасы! Ты, ты! — она наступала, и староста против воли отступала, испуганная. Быть зажатой в туалете самой спортивной девчонкой школы, которая на добрых полголовы выше тебя — это не шутки.

— Да что тебе от меня надо? — вскрикнула Грейнджер, и ее голос, отражаясь от кафельных стен, вылетел в коридор.

— Что мне надо?! О, всего лишь мелочь! Что ты сделала с близнецами, стерва? Я знаю, это ты! Они как в воду опущенные, особенно один из них. Ты угрожаешь им раскрытием? — Анджелина наклонилась к девушке, и та внезапно почувствовала прилив сил, желание бороться. Такое она испытывала обычно во время споров с Гарри или во время занятий по алгебре с профессором Квиреллом.

— Ты что, даже не знаешь, кто из них кто? — Джонсон побледнела, крылья ее носа раздулись. Как в замедленной съемке Гермиона видела, как взлетает в воздух узкая ладонь. Отчаянный крик раздался одновременно с тем, как сильная пощечина буквально оглушила старосту, заставляя ее упасть.

— Анджи, стой, не трогай ее! — последнее, что видела Гермиона, это двух одинаковых рыжих парней, вбежавших внутрь. А потом все потемнело и исчезло.

***

Анджелину трясло крупной дрожью, она рухнула на колени рядом с братьями, один из которых быстро осматривал бесчувственную девушку на предмет сильных травм.

— Она без чувств, — резко бросил он. — Черт возьми, Андж, что на тебя нашло? Зачем ты полезла к ней?

— Это она уничтожила все, ты знаешь! — Джонсон старалась говорить грозно, однако любому было бы понятно, что она с трудом сдерживает слезы. Ей было ужасно страшно.

— Это не повод бить ее, — покачал головой второй близнец, поджимая губы.

— Но это она… — первый перебил её, его голос надломился.

— Да нет, не она, не она! — а затем добавил, куда тише. — Это не могла быть она.

— Почему, Фредди? — Ли Джордан, стоящий в дверях, впервые подал голос. Фред встал, на руках удерживая худенькое тело.

— Она была в ту ночь со мной, — твердо ответил он, глядя в глаза другу. Его голос не дрогнул, но сердце пропустило удар в момент этой маленькой лжи: почему-то ему было жизненно важно ее защитить, пусть даже и от собственных друзей. Было ли это глупо?

— Вы что, вместе? — выпучил глаза Джордан.

— Нет, — грустно покачал головой Уизли, и тихо добавил, завершая разговор. — Я отнесу ее в больничный отсек.

***

Рон и Гарри узнали, что Гермиона снова попала к мадам Помфри только вечером, когда Поттер должен был отрабатывать наказание у школьного завхоза, поэтому к лазарету Уизли подошел один. Он тихо отворил дверь, заглядывая внутрь, но все было тихо и спокойно. Девушка лежала на кровати, укрытая тонкой простыней, она дышала ровно и медленно.

— Здравствуй, — раздался чей-то тихий голос слева снизу, и Рон подскочил от неожиданности. На полу, привалившись к стене и полусогнув в коленях ноги, сидел один из близнецов. — Я Фред, если что, — криво улыбнулся он, видя, как силится его брат опознать его.

— Что ты тут делаешь? — сказать, что младший Уизли был в изумлении, значит ничего не сказать.

— Жду, когда она очнется, — ответил тот, отворачиваясь и снова устремляя взгляд на худенькую девичью руку, лежавшую поверх одеяла. — Не шуми, не тревожь ее.

Они помолчали.

— Что с ней произошло? — наконец спросил Рон шепотом, снова оборачиваясь к брату.

— Это моя вина, — плечи Фреда напряглись. — Они с Анджи поцапались в туалете, и Грейнджер упала затылком на каменный пол, сильно ударившись. Мадам Помфри сказала, что сотрясения скорее всего нет, поэтому просто нужно ждать, когда она придет в себя.

— И Помфри не выгнала тебя?

— Не смогла. Ты же знаешь, я очень упрям, когда захочу.

Снова помолчали. Рон чувствовал, что что-то незаметно, но неумолимо переменилось в его брате, возможно, это выдавала поза, возможно — дело было в интонациях. Он не был силен в эмпатии, и поэтому не мог сказать точно, но чувствовал, что что-то стало не так, как раньше, скорее, как в далеком детстве. Сейчас Фред не казался ему тем глумливым жестоким чужим человеком, каким был последние пару лет, он снова был его братом, который в середине ночи пробирался в крохотную комнатку младшего брата, проверяя, нет ли там пауков.

— Я пойду, передай Гермионе, что я заходил, ладно? — он прищурился, пытаясь в сумраке разглядеть лицо Фреда, но не смог, как ни старался.

— Ладно, — тихо ответил тот, и вдруг окликнул его. — Рон! — он редко обращался к нему вот так, без вечной шутки в голосе. — Прости меня.

— Ничего, — мотнул головой парень. — Ничего, Фред.

Он поспешно выскочил наружу, чтобы не показывать брату слезы, выступившие на глазах.

***

Когда Гермиона открыла глаза, была уже ночь. Через большое окно ярко светила луна, и большие белые прямоугольники на полу светились, словно подсвеченные магией. Девушка попробовала сесть, но скривилась от боли: голова трещала.

— Ты как? — она не успела ответить, как чужие руки аккуратно обхватили ее за плечи и талию, усаживая ровнее, тут же исчезая. Без них стало холодно. Глаза Фреда, которые она уже ни с чем не спутает, смотрели на нее взволнованно и виновато.

— Ничего, — улыбнулась она уголком губ, и на его лице отразилось такое облегчение, что у нее защемило сердце.

— Слава богу, — он закрыл глаза, отступая на шаг.

— Ты испугался, что я умру и на вас повесят убийство?

— Что я слышу! Ты, как никак, шутишь, Гермиона, — улыбнулся он, покачивая головой, но вдруг добавил, уже совершенно серьезно. — Нет. Я испугался, что с тобой что-то случилось.

— Вот как? — она была удивлена, но как же хотелось поверить этим словам!

— Да, — кивнул он. — Очень испугался. Мы с Джорджем услышали ваш спор и побежали, но не успели… Знаешь, Анджелина сидела здесь до тех пор, пока Помфри ее попросту не выставила за дверь, она очень переживала за тебя. Я знаю, ты в праве не верить ни единому моему слову, но она не хотела причинить тебе никакого вреда, просто она вспылила, с ней это бывает. И ей правда очень жаль, — он выглядел так, словно это он ее ударил.

— Н-ничего, — отчего-то заикаясь ответила Гермиона. — Что ты тут делаешь, Фред? — он вздрогнул от звука собственно имени.

— Ждал, пока ты очнешься. Знаешь… — он запустил руку в волосы, явно нервничая. — Я хотел поговорить. Правда.

— Я слушаю, — сглотнула Грейнджер, по правде не ожидая, что он мог сказать ей.

— Ты была права тогда, когда называла меня последними словами. Я не шучу! Я знаю, что мы… что я себя вел просто ужасно, и что ты и все остальные в праве меня ненавидеть, но я… я не хочу, чтобы ты меня ненавидела. И ты должна знать, просто должна: мы никогда не продавали ничего серьезнее марихуаны. Крэбб уже давно закупался не у нас… Ты веришь?..

Он смотрел на нее с мольбой, с каким-то отчаянием, словно она была судом присяжных, который должен был вынести ему приговор. А она не знала, верить ему или нет. Он творил такое, что волосам на голове впору встать дыбом, но, кажется, сейчас он был честен. Он не лгал ей.

— Верю, — она не знала, верить ему или нет, но это простое короткое слово само сорвалось с ее губ. Фред пристально смотрел в ее глаза, а потом почему-то печально усмехнулся, качая головой.

— Нет. Ты сомневаешься. Я не виню тебя, нет, то, что ты готова мне поверить — это уже вещь, которую я не заслуживаю, просто… Просто мне важно, чтобы именно ты мне поверила, — он отвернулся к окну, но его выражение лица все равно не укрылось от ее взгляда.

— Фред…

— А знаешь, я докажу тебе! — вдруг воскликнул он, исполненный какой-то странной решимости. — Да, да, я докажу тебе, а потом… Впрочем, когда ты поверишь мне, тогда я расскажу тебе все, ладно? — и добавил с какой-то очень наивной, простодушной интонацией, так свойственной детям. — Только ты поправляйся поскорее, ладно?