— Я начинаю понимать Молли: когда в доме так много молодежи, хочется утром немного тишины, прежде чем мы все уйдем в водоворот.
— Будто тебе это не нравится, — муж бережно обнял ее за плечи, прижимая к своей груди. — И ведь это еще не приехали Тедди с семейством и половина Поттеров.
— Нравится, — кивнула Гермиона, разворачиваясь и доверчиво утыкаясь носом в футболку Фреда. — Ты хорошо спал сегодня?
— Да, милая, — с некоторого момента они стали относиться к здоровью друг друга трепетнее, чем раньше. — А ты?
— Я снова отрубилась за столом, — после некоторого колебания ответила женщина, пряча глаза.
— Так и знал! — возмутился Фреда, однако продолжить фразу ему не дало деликатное покашливание у двери.
— Эй, голубки, — Джордж сложил руки на груди, выразительно выгибая бровь, точь-в-точь как делал Рон каких-то двадцать минут назад. — Я просто хотел вам сказать, что там кое-кто кое-кого ждет с гитарой.
Гермиона ойкнула и проворно, словно школьница, вывернулась из объятий мужа, выскакивая на улицу, где ее действительно уже ждал Рон.
— Клянусь, братишка, не будь у них сорока с лишним лет разницы, я бы серьезно посоветовал тебе беспокоиться, что этот мальчишка уведет у тебя жену, — расхохотался Джордж, пихая близнеца в плечо, на что тот тоже рассмеялся, возвращая тычок.
— Вот же ты козлина!
Гермиона и Рон перебирали струны гитары, пытаясь подобрать мотив, Фред и Джордж шутливо препирались на кухне, а на верхних этажах постепенно просыпались Уизли, Поттеры, Долгопупсы, Малфои — огромная орава детей и взрослых, все те, кто теперь по праву родства мог претендовать на лето в «Casa di Scogliera».
Дом оживал в лучах теплого итальянского солнца.
И в этом доме жило счастье.
====== Благословленные Персеидами ======
— Ты зачем меня сюда притащила? — Фред смеялся, утягиваемый вперед по сухому рассыпчатому песку, но не отнимал руки, глядя на Гермиону, которая со свойственным ей упорством спешила к побережью. Она тряхнула растрепанной копной волос и повернулась к своему спутнику, сердито сдвинув брови к переносице.
— Я же сказала, увидишь! — она остановилась на миг, снимая туфли на шпильке и подцепляя их пальцами свободной руки. Она так и не вынула свою ладонь из ладони рыжего волшебника, следовавшего за ней.
Как не вынимала она своей руки из его и как он не отпускал ее кисть, так не могли они уже отпустить друг друга: связанные чем-то куда более сильным, чем симпатия или даже любовь, они были намертво припаяны, словно звезды Кастор и Поллукс в созвездии Близнецов. Они вместе прошли то, что впору видеть разве что в кино, пережили такое, после чего нельзя жить, как раньше. Они начинали с простого знакомства, прошли через холодную антипатию и открытое противостояние, а в конце концов влетели в объятия друг друга, когда мир вокруг начал рушиться. Он прижимал ее к себе, сам не замечая, что гладит по гриве волос, а она мертвой хваткой цеплялась за его рубашку, плача и размазывая слезы по грязным щекам. Он чуть не погиб в ту ночь. Она рисковала собой десятки раз, разбрасывая заклинания вокруг, словно серпантин во время праздников. И все-таки они были живы. Несмотря ни на что.
Джордж добродушно посмеивался, глядя, как растерянно подмечает его близнец собственное учащенное сердцебиение при виде умницы-Грейнджер. Гарри и Рон понимающе переглядывались, когда на щеках их подруги вспыхивал румянец. Фред и Гермиона не были парочкой, они были в лучшем случае друзьями, их не связывали многолетние узы, однако никто не смог бы сказать, что они не созданы друг для друга. Словно две половины единой сферы наконец-то сложились вместе. Пройдя через стадию поверхностного знакомства, осторожного изучения, ехидного презрения, ослепляющей ненависти, они в конце концов пришли к тому, к чему давно пора было прийти.
— Ты такая же зануда, какой всегда была, — язвительно заявил Фред на свадьбе Билла, в последний раз, когда они виделись перед войной.
— О, зато в тебе ни грамма серьезности! — в тон ответила девушка, демонстративно отворачиваясь и втягивая Крама в очередной танец.
А потом были многие месяцы вдали друг от друга. Не то чтобы они думали друг о друге каждый день, писали чужие инициалы на запотевшем стекле, мечтали о первой встрече и грезили о ней во снах, нет, просто…
— Боги, как я счастлив, что ты жива… — шептал он ей в макушку, не веря, что наконец-то, спустя почти год разлуки, снова может коснуться этой маленькой, такой умной, но вместе с тем такой глупой девочки…
— Фред, неужели это ты!.. — Гермиона храбрилась, но ее голос дрожал, а слезы прочерчивали ровные белые дорожки по серым от пыли щекам. Она, кажется, впервые плакала при нем вот так: даже не пытаясь скрыть свою слабость, ощущая безграничное облегчение от того, что он стоит здесь, живой и невредимый. Вокруг взрывались заклятия, бушевало сражение, Кингсли громоподобно бранил Пожирателей, с ювелирной точностью и звериной мощью орудуя палочкой, вот только двое подростков — юноша в яркой рубашке и девушка в растянутом джемпере — даже не замечали всего этого. Джордж улыбался, удерживая защитные чары над плечами брата.
А потом все было так, как и должно быть. Странно слышать это о тех, кто в семнадцать прошел одну из страшнейших войн современности, вот только так оно и было: возможно, впервые за всю их недолгую жизнь все шло в точности так, как надо. Нормально переживать о невзаимности, когда тебе пятнадцать, и самая большая проблема — это выговор за плохое зелье на уроке. Вот только это уже просто-напросто глупо, когда ты видел, как умирают люди.
Гермиона никогда не забудет, как держал ее Фред, когда она увидела Гарри на руках у Хагрида. Она завопила, словно раненая львица, рванулась вперед, и Уизли только чудом успел схватить ее за руку. Они с Джорджем вдвоем удерживали ее, когда она плакала, вырываясь и желая без всякой магии расцарапать лицо Лорда, который отнял у нее лучшего друга. Рон не сдерживался, крича, и этот крик отражался от стен замка, наполняя двор всей болью, которую он испытывал в ту секунду, и, наверное, если бы не чары его матери, он бы тоже бросился на темного мага, который смеялся, глядя на отчаяние друзей поверженного врага. Гермиона мало что помнила из тех жутких минут, когда думала, что навсегда потеряла Гарри: только черную дыру в груди и две ладони, цепко держащие ее за руки. В ту секунду она их ненавидела. Всю оставшуюся жизнь благодарила.
А потом Гарри неловко соскочил с рук Хагрида, и она не сразу поняла, что происходит, только услышала пораженный вздох сотен людей, пронесшихся по двору, а затем звонкое мальчишеское:
— Остолбеней! Бомбарда! — это Драко Малфой рванул вперед, через плечо целясь в дезориентированное войско своего бывшего повелителя. Сбоку Гермиона услышала тихий удар: Рон, опустошенный облегчением и все еще не верящий в случившееся чудо, упал на колени, бессильный. Она и сама бы упала, не удержи ее чужие ладони.
Гермиона не знала, почему только с этим рыжим бесшабашным парнем она чувствовала себя так спокойно и хорошо. И, пожалуй, впервые в жизни ей не хотелось рассуждать и искать взаимосвязи. Фред не имел ни малейшего желания разбираться, почему эта девчонка так привязала его к себе, приворожила, лишила и шанса на капитуляцию, но в этот раз он ничуть не желал утерянной свободы. Он хотел бы оставаться с ней столько, сколько это возможно.
Песчаный пляж простирался на многие километры, практически черные в тусклом ночном освещении волны размеренно набегали на побережье и отступали назад. Ночь была удивительно теплой для августа, однако все равно на берегу не было ни души. Только темные волны, песок и бескрайнее ясное небо над головой. Только они вдвоем. Фред на секунду замер, восхищенно, с жадностью художника, оглядывая открывшийся удивительный вид: признаться, он гораздо больше любил буйство красок и шум толпы, однако что-то было в этом пейзаже такое, что заставило юношу застыть, впитывая в себя каждой частичкой кожи удивительное мгновение.
