Без приключений они поднялись на седьмой этаж, прошли через освещенную луной галерею, в которой мрачной громадиной высилась статуя древнего старика с палкой, и уже подходили к лестнице, ведущей на восьмой этаж, когда сзади раздался крик Крэбба:
— Вон они, свернули направо!
— Бежим, — резко бросил Уизли, срываясь с места и бросаясь к лестнице, все еще не отпуская руки старосты. В каменных стенах помещения шаркающие шаги Филча, медвежья поступь Гойла и Крэбба, даже легкие шаги Малфоя, все они гулко отражались от стен, и Грейнджер казалось, что за ними гонится целая армия. До лестницы оставалось всего ничего, когда она вдруг заскрипела и начала медленно разворачиваться, меняя направление. Девушка взвизгнула, пытаясь затормозить, остановиться, однако Фред и не думал сбавлять скорость: он оттолкнулся от пола, перелетая на лестницу, и Гермиона по инерции полетела за ним. Она крепко зажмурилась, почему-то внезапно четко ощущая каждую долю секунды, осознавая, что ее прыжок был слишком слабым, чтобы она допрыгнула, однако ее руку вдруг отпустили, и вместо этого крупные ладони ухватили ее за талию и под спину, рывком притягивая к себе.
— Цела? — она носом уткнулась в его рубашку, невольно задерживая дыхание. Ей показалось, что он прижимал ее к себе сильнее, чем требовалось.
— Д-да, — тихонько ответила она, почему-то заикаясь.
— Отлично, — он отстранился, широко улыбаясь, но его нос блестел от пота. Она не успела испугаться, но у него сердце ушло в пятки, когда он понял, что она рискует сорваться вниз, не долетев до лестницы. Конечно, вероятнее всего, между этажами были какие-то защитные заклинания, но проверять этого уж точно не хотелось. Не с риском для жизни этой маленькой девчушки. — Тогда побежали, они уже близко!
Действительно, из коридора раздались крики, и гриффиндорцы припустили вверх, спеша скрыться за поворотом прежде, чем их увидят и опознают. Сзади раздался раздосадованный вопль Малфоя, который понял, что лестница сменила направление, и добыча упущена. Фред и Гермиона пулей пронеслись по восьмому этажу, вызвав недовольное бормотание уже второй раз за вечер потревоженных портретов, и остановились у стены, которая скрывала самое магическое из всех магических мест замка. Уизли развернулся, чутко прислушиваясь, не нагоняют ли их члены фанклуба Амбридж.
— Грейнджер, быстрей, открывай комнату! — резная ручка с еле слышным щелчком подалась вниз, пуская в полутемный коридор мягкий свет Комнаты.
— Быстрее, сюда! — они нырнули, и магия надежно спрятала их, укрывая от чужих взглядов, и все равно несколько минут они стояли, тяжело дыша, почти вплотную к двери.
— Получилось, старина! — в конце концов воскликнул Фред, радостно вскидывая руку, и осекся, понимая, что рядом совсем не Джордж. — Ох, Гермиона…
— Неужели тебе со мной было настолько весело? — Уизли чуть не задохнулся, услышав смешливые нотки в ее голосе. Не те, которые против ее воли звучали иногда в ее словах и фразах, а открытые, намеренные.
— Сомневаешься в себе или во мне? — он широко улыбнулся в ответ, запуская руку в волосы.
— Просто, — пожала плечами девушка, наконец разворачиваясь лицом к комнате, и мгновенно теряя дар речи. Юноша повторил ее действие, однако так и не понял, что так удивило ее.
— Что такое? — комната выглядела вполне обыденно: бежевые обои, большой письменный стол, аккуратно заправленная кровать в углу. Впрочем, Фреду эта комната почему-то напомнила больше фотографию с рекламы готового жилья, нежели реальное место, где живут люди: везде царил идеальный порядок, вокруг не было ни плакатов, ни фотографий, даже книжки на полке казались только макетами книжек.
— Это моя комната дома, — тихо ответила Гермиона, проходя дальше. — Я попросила у Комнаты места, где я была бы в безопасности, и она дала мне мою детскую спальню. Глупо, да? — она горькое усмехнулась, плюхаясь на кровать. Вопреки ожиданиям, матрац не спружинил, лишь чуть-чуть всколыхнувшись — похоже, он был совсем жестким.
— Мило, — выдавил из себя Фред, сглатывая. Они бы с Джорджи точно не выдержали жить и расти в таком помещении, это же больше походит на палату Мунго! Он подошел к плотно зашторенным окнам, открывая их, однако вместо ожидаемой створки там была лишь стена.
— Врешь, — грустно вздохнула Грейнджер, кажется, насколько утомленная физически и психически, что просто не способная спорить. — Тоскливое место. Даже окна, и те фальшивые.
— Дома… тоже? — Уизли сглотнул.
— Нет, конечно. Хотя они выходят на кирпичную стену соседнего дома, так что, можно сказать, да, — она откинулась на спину. — Знаешь, — внезапно разоткровенничалась она, — я всегда очень любила Нору. Она такая…
— Живая? — подсказал парень, садясь рядом. Матрац был действительно очень жестким.
— Да, — кивнула она, закусывая губу. — Мне вот мама всегда запрещала вешать постеры или фотографии на стены.
— Почему? — он оперся на локти, тоже откидываясь назад и глядя через плечо на задумчивое лицо девушки.
— Не знаю, наверное, она думала, что это неправильно… Если честно, я ни разу не спрашивала. Мы с мамой никогда не были близки.
— Она у тебя строгая? — откровенность хрупкой девушки, сидящей рядом, почему-то обрубала не только желание, но и возможность шуток.
— Нет, я бы не сказала, — нахмурилась Гермиона. — Хотя… Это смотря, что такое строгость. За всю жизнь она только один раз повысила на меня голос, когда прошлым летом отказалась ехать с семьей к дяде и тете и вместо этого поехала с вами на Чемпионат. А вот, допустим, твоя мама — она часто ругается на вас, но делает ли это ее строгой?
— Я бы так не сказал, — ответил после некоторой паузы Фред. Он никогда не задумывался о таком. — Просто трудно удержать в рамках детей, если их у тебя семеро, и шестеро из них — мальчики, из которых дай бог один послушный. Тут дай бог докричаться, так что… — он снова задумался, глядя в белый-белый потолок комнаты. — Она никогда не запрещала нам что-то, что она не считала вредным или опасным. Если подумать, даже в тот раз, когда мы подорвали папин гараж, нам не сильно досталось.
— Ну, с такой стороны мама очень строгая, — грустно улыбнулась девушка, поворачивая голову к парню. — Когда я была маленькая, у меня в комнате висело специальное расписание с тем, что я должна сделать за день, и, если я не успевала, мама смотрела на меня так осуждающе, что… — она бессильно махнула рукой.
— Слушай, — внезапно оживился Фред, вскакивая. — Раз уж мы тут, и это твоя комната… Может, мы немного украсим ее?
— В каком смысле? — Гермиона тоже поднялась, садясь на кровати и непонимающе глядя на Уизли.
— Смотри, — улыбнулся он, а затем поднял палочку, шепча заклинание, и по стене, прямо у потолка, пробежала оранжевая линия, заканчивающаяся алыми цветами, нарисованными размашистыми штрихами. — Видишь?
Вместо ответа Гермиона тоже вытащила палочку, взмахивая ей, и вокруг цветка на оранжевом стебле распустились маленькие фиолетовые бутончики. Фред взмахнул своей палочкой, и стебли закачались под порывами нарисованного ветра.
На стенах, потолке и полу расцветали немыслимые растения, беззвучно пели пестрые птицы, над головой проносились облака и синело чистое небо. Белые стены отступили, позволяя комнате стать гораздо больше, настолько больше, насколько только позволяла нарисованная перспектива. Гермиона исподтишка взглянула на Фреда: огромная рысь, гуляющая по стене, доверчиво льнула к его левой руке, в то время как другая, правая, магией заставляла шерсть животного блистать, переливаясь сотней оттенков и полутонов. Он почувствовал ее взгляд и сказал, не оборачиваясь:
— Так лучше?
— Да, — тихо подтвердила она, кивая и усаживаясь на краешек кровати, по покрывалу которой сейчас летали нарисованные бабочки. Сейчас комната не казалась ей такой чужой и пустынной, как раньше: да, это всегда было место, где она была в безопасности, но было ли это место, где она чувствовала себя счастливой? Нет. Кукла в пластиковой коробке на витрине магазина: идеальное сочетание цветов, идеальная планировка, идеальный подбор книг, идеальный порядок, идеальная девочка. Только девочка не хотела быть идеальной: ей хотелось гулять до рассвета, вылезать в окно к друзьям, как это летом делали близнецы в Норе, ей хотелось просто жить. Хозяйка куклы неодобрительно качала головой, если в коробке нарушалась идеальность.
