- Привет, ма. Да, она тут, со мной. Нет, она в порядке, ни царапины. Да, все хорошо. Нет, надо дождаться полиции и зафиксировать ДТП. Хорошо, я передам. Нет, ничего страшного, маленькая поломка. Да, конечно, я потом отвезу ее домой. Мам, ну хватит! Я вешаю трубку, мама. Все, пока. Да. Ладно. Пока.

Он спрятал телефон в карман куртки, и Гермиона улыбнулась, потому что на рингтоне у него все еще стоял саундтрек старого ковбойского фильма, который они смотрели вместе в прошлую Пасху.

- Мама звонила, волновалась о тебе. У них там пиршество в самом разгаре, Кингсли беспокоился, все ли с тобой хорошо.

- Прости, что тебе пришлось уехать с праздника ради меня, – скривилась она. Стало стыдно. – Я же говорила Гарри, что это ерунда, а теперь ты пропустишь день рождения брата…

- Брось, Грейнджер, ты чего! – кажется, он был действительно обижен, потому что вечная улыбка в его глазах исчезла. – Кто я по-твоему?

- А… кто? – промямлила она, испугавшись, что сказала что-то не то, и что он сейчас уйдет.

- Я твой друг, Гермиона. А друзья на то и есть, чтобы помогать, и не важно, праздник или нет. Или ты забыла, как сама отменила поездку на море, когда мы с Джорджи заболели ветрянкой?

- Но это другое… – попробовала возразить было она, но Фред перебил ее, возмущенно подскочив.

- Да какое другое, Герм! По-твоему, мне только развлекаться, да? А на друзей наплевать? – она замахала руками, подскакивая.

- Нет, нет, я совсем не это имела в виду, Фред! Прости пожалуйста, я совсем не это хотела сказать! – она порывисто обняла его за шею, и он расслабился под ее руками, тоже обхватывая за плечи и подтягивая ближе. Она так точно не считала. Близнецы, даже когда они еще были совсем детьми и не сильно дружили, всегда защищали ее, готовые даже кулаками защищать ее от нападок однокурсников или отводя назойливых ухажеров. И уж им точно не было все равно на чужие проблемы. Кстати, именно Фред был тем, кто избавил Гермиону от назойливых ухаживаний Кормака Маклаггена, который учился на год старше нее, и, хотя девушка так и не узнала, что именно он сказал и сделал самовлюбленному воздыхателю, больше Кормак к ней не подходил. Особенно показательно это было потому, что в тот момент Грейнджер встречалась с Роном, который, впрочем наотрез отказался разбираться с соперником, заявив, что «полностью доверяет своей девушке».

- И ты прости меня. Я был не прав. Я знаю, что ты так не думаешь… – он улыбнулся ей в волосы, украдкой вдыхая их запах. – Вообще-то я удивлен, что не приехал Рон, – весело заметил он, отстраняясь.

- Рон? А почему он должен был приехать? – они расстались в девятнадцать, когда оба уже учились в университетах. Расстались мирно, без скандала, а через полгода Рон стал встречаться с Лавандой Браун, которая училась на одном курсе с Гермионой и с которой он познакомился, когда вместе с Гарри встречал ее у корпуса. По его же просьбе Грейнджер много позже взяла ее под свое крыло в Министерстве, и, боги, это было ее худшее решение в жизни. Лаванда была абсолютно бестолкова, и всю работу за нее приходилось делать ее начальнице. Кроме того, она все время отвлекала вторую ассистентку, Парвати Патил, и обе целыми днями только и делали, что обсуждали парней и жаловались на жизнь. В последние месяцы Гермиона предпочитала вместе с ноутбуком прятаться в переговорной, чтобы хотя бы чуть-чуть сосредоточиться.

- Понимаешь, Джордж сегодня вечером слышал, как Ронни хвастался перед Гарри обручальным кольцом, которое тебе выбрал. Разве вы не вместе? – он выразительно выгнул бровь, весело ухмыляясь.

- Не-а, – озадаченно покачала головой девушка, а потом побелела, понимая, как хорошо, что она сегодня не поехала на вечер к Чарли. Она понятия не имела, почему Рон решил, что он снова хочет быть с ней, но была точно уверена, что сама она не хочет пробовать снова. И уж тем более не хочет обручаться.

- Хочешь сказать, что он решил жениться несмотря на то, что вы уже пять лет, как не вместе? – присвистнул Фред, удивленно глядя на подругу. – Во дает!

- И что мне делать? – с несчастным видом спросила она, пряча лицо в ладонях, но все равно подглядывая между пальцев.

- Ну, можешь сказать ему, что ты уже с кем-то встречаешься, – ответил Фред, однако Гермиона замотала головой уж слишком отчаянно.

- Ну нет! Знаешь, врать о чувствах… Это даже хуже, чем врать о чем-то еще. Ненавижу притворство в отношениях, это же попросту гнусно, – она нахмурилась, готова отстаивать свою позицию, однако юноша тепло улыбнулся, кивая.

- Знал, что ты так ответишь. Я сам считаю так же, если честно, – она откинул волосы со лба и добавил куда тише. – Поэтому я и расстался с Анджи.

- Разве она не ушла от тебя к Джорджу? – по правде сказать, это была странная история. Она случилась через полгода после того, как Рон разошелся с Гермионой, и никто так и не понял, что именно случилось, только на банкет по случаю окончания университета Анджелина Джонсон пришла не с Фредом, с которым встречалась тогда уже почти два года, а с его братом-близнецом. Все трое отказались рассказывать подробности, однако продолжали хорошо все вместе общаться, поэтому вопросов у всех стало еще больше.

- Ну, в некотором роде, только не сразу, – он ухмыльнулся. – Мы расстались на третьем курсе, а в начале четвертого братец спросил у меня, не буду ли я против их отношений, и я благословил их. Так что все не совсем так, как полагает общественность, – он заерзал на сидении, устраиваясь удобнее.

- Не знала, – задумчиво произнесла девушка, пожевав прядку волос, но тут же, поймав себя за вредной привычкой, выплюнула ее. На самом деле, ее расставание с Роном не было таким простым и безболезненным, как, наверное, казалось окружающим и ему самому. Все пошло наперекосяк даже раньше, чем второй курс, когда они разбежались. Все началось летом того года, когда Гермиона вдруг осознала, поняла и приняла одну простую истину: она была влюблена в другого человека и не любила больше Рона. Это было озарением, прояснением, и она тогда позорно бежала из Норы, не в силах больше выдержать все то, что внезапно открылось ей. Влюбиться в старшего брата своего парня? Боже, поставьте пятерку в ведомость, дно достигнуто. Гермиона двое суток просидела на чердаке загородного дома бабушки, зная, что ее не будут здесь искать, и поэтому позволяя себе выплакивать горькие слезы обиды на то, что все получилось так плохо. Но ее все-таки нашли. Нашел вечно хмурый, серьезный, собранный Перси, в жизни которого тогда тоже все было не слава богу. Они вылезли на крышу и много часов сидели там, изливая друг другу все то, что накипело. Гермиона тогда говорила долго-долго, отчаянно и надрывно. Она не называла имен, но созналась в том, что, кажется, охладела к Рону, влюбившись в другого человека, в том, что не знает, что делать и как поступить, как вести себя с ними обоими, какое решение принять. Он тогда обнял ее, укачивая, успокаивая истерику, и покорно слушал, и Гермиона постепенно пришла в себя. А потом рассказал он. Рассказал, как жалеет о том, что поступил работать в Министерство Иностранных Дел, как ненавидит бумажную работу, и что, наверное, хотел бы уволиться, но не хочет расстраивать маму. Они говорили до тех пор, пока на небе не зажглись яркие звезды, и, сидя под светом звезд созвездия Большого Пса, пытались помочь друг другу, слушая и пытаясь придумать решение проблем. На прощание, когда Перси следующим утром ловил рейсовый автобус до Лондона, он снова обнял ее и шепнул на ухо: «Борись за свое счастье». А на следующий день он забрал документы из департамента и устроился на заочное в фармацевтический, найдя подработку в медицинском центре Ремуса Люпина. И Молли была действительно счастлива за сына.

Гермиона же решила действительно бороться за себя и свое счастье. Она вернулась в Нору через неделю, и приложила все свои силы, чтобы, во-первых, снова полюбить Рона так сильно, как раньше, а, во-вторых, забыть Фреда Уизли, выкинуть из своего сердца. Но ничего не вышло, и каждый день становилось только хуже и хуже, и поэтому вскоре она решилась на решительный шаг. Рон принял ее желание расстаться спокойнее, чем она ожидала. С тех самых пор она и ненавидела любое притворство в отношениях, до сих пор ощущая ту свою вину.