“Теперь он ваш”.
Камиль, тоже начавший засыпать, встрепенулся и замотал головой из стороны в сторону, будто ожидая налета несуществующих врагов.
- Что? Что такое? - он встретился со мной глазами и, наверное, не на шутку испугался моего полубезумного вида. - Ты чего это?
- Ничего, - я поняла, что не согрелась ничуть; меня снова начало трясти. - Просто приснилось…
Демулен хотел что-то сказать, но ему не дал этого сделать наш самозваный возница:
- Эй, господа, вон оно, Арси-то.
Сбросив укрывавший меня чужой плащ, я приподнялась на сиденье. Тут же поднялся и Камиль, отчего дно возка нехорошо скрипнуло. Я посмотрела туда, куда мужик указывал грязным пальцем, и не смогла сдержать радостного вскрика:
- Ура! Приехали!
Сложно было не задохнуться от счастья: только увидев окруженный парком двухэтажный особняк, из трубы которого поднимался сероватый дымок, я представила себе, как зайду в натопленную комнату, переоденусь, сбросив тяжелую от сырости одежду, а потом устроюсь поближе к камину с чашкой обжигающе горячего глинтвейна. Ох уж этот глинтвейн от Дантона… нигде и никогда, ни в одном заведении Питера, Парижа или какого-нибудь иного города мне не доводилось пробовать ничего подобного.
- Чего ждешь? - Камиль нетерпеливо пихнул возницу в бок. - Давай быстрее трогай!
- А рассчитаться, месье? - обидчиво протянул мужик, берясь за поводья.
- На месте рассчитаемся, - Демулен даже не стал придираться к “аристократическому” обращению. - Не видишь, моя д-дама сейчас насмерть замерзнет.
Я была слишком поглощена мыслями о том, как наконец-то согреюсь, чтобы выяснять, чьей именно дамой меня можно считать, вдобавок возница, ухмыльнувшись в бороду, ляпнул нечто совсем несуразное:
- Так это дама? Я и не признал. Одета, смотрю, как мужик…
Демулен недоуменно и премило захлопал ресницами:
- Что? Что ты сказал?
- Ничего-ничего, месье, - опомнился возница и подстегнул лошадь. - Сейчас домчу, в пять минут!
Недовольно нахмурившись, Демулен откинулся на спинку сиденья и утянул меня следом. Вид у него был недовольный, но я не поддержала его, ибо была слишком утомлена, чтобы возмущаться или ржать.
- Не знаю, что он там бормочет, - пробормотал Камиль, нахохлившись, - но интуиция подсказывает мне, что, если б я понял, то обязательно начистил ему морду…
- Не волнуйся, - меня все-таки начал разбирать смех, но я решила не показывать это своему спутнику и успокаивающе коснулась его руки, - я думаю, он не хотел нас обидеть…
Судя по тому, что наш кучер, до этого момента не подававший никаких признаков болезни, изо всех сил давил приступ натужного и сухого кашля, в чем-то я была права.
Дантон встретил нас в буквальном смысле с распростертыми объятиями, и я неожиданно поняла, что успела изрядно по нему соскучиться. Жизнь в деревне пошла ему только на пользу: он поправился еще больше, если такое было вообще возможно, бодрости и жизнерадостности в нем прибавилось вдвое, энергия буквально била из него ключом, и он с таким энтузиазмом рвался показывать нам, измученным и словно вырвавшимся из тисков, все закоулки своего поместья, что меня на секунду уколола совесть: и мы хотим утащить его обратно, в этот политический ад, который высасывает из человека все соки? Может, стоит сделать наоборот и самим перебраться от греха подальше в провинцию? А то, того и гляди, мы все начнем напоминать Робеспьера, тоже будем ходить бледные, тощие и совершенно равнодушные ко всему.
- Мда, на вас смотреть жалко, - резюмировал Дантон уже на пятой минуте вялого разговора. - Может, отправить вас спать?
- Нет, Жорж, - пытался возразить Демулен, - у меня важные новости…
- Подождут до завтра твои важные новости, - Дантона невозможно было переубедить. - Катись спать уже. И ты, Натали, тоже, а то уснешь прямо в кресле.
Я, действительно сомлевшая от тепла и ужина, поняла, что он прав, и тяжело поднялась. В голове крутились какие-то странные мысли, одна другой бредовей, и я поняла, что усну, едва коснувшись головой подушки. Так и вышло: мне даже для того, чтобы раздеться, пришлось сделать над собой усилие, а потом я поспешно юркнула под тяжелое одеяло и, блаженно ощутив, как расслабляются затекшие за время поездки мышцы, провалилась в сон.
Наверное, меня не разбудил бы даже выстрел из пушки над самым ухом - я открыла глаза, когда выглянувшее солнце уже приблизилось к зениту и заливало ярким светом всю комнату. Тучи унесло без следа, но, как сообщал Дантон, когда я, позевывая, спустилась вниз, в столовую, это было ненадолго:
- Ночью опять дождь зарядит, вот увидите. Да и вообще, что за идея ехать в такую глушь, как эта, на один день, Камиль?
- Нас ждут в Париже, - горячо возразил Демулен, но Дантон только отмахнулся от него:
- Слышать ничего не хочу про этот поганый город. Только не сейчас. Дай нормально позавтракать.
Я вспомнила, ради чего мы, собственно, тащились в такую даль, и впервые осознала, насколько сложная задача перед нами стоит. Уговорить Дантона вернуться и продолжить борьбу - звучало так нелепо, тем более, что я сама не верила, что его вообще стоит уговаривать. Возможно, он принял единственно верное решение, а мы как раз-таки ошибаемся, и лучше будет последовать его примеру, а не вязнуть во всем этом дерьме все глубже и глубже…
Я вспомнила Шарля и его последний взгляд, обращенный на меня. Сколько подобных ему прокатилось уже в телегах из Консьержери? И сколько окажется там, если мы не найдем способ остановить все это?
- Натали, - Дантон заметил меня и приглашающе кивнул на свободный стул, - чего ты замерла? Стесняешься, что ли? На тебя не похоже. Садись.
Отбросив до поры до времени невеселые размышления, я принялась за еду, меж делом продолжая оценивать расстановку сил. Рядом с нами сидела и сосредоточенно пережевывала хлеб еще одна причина, по которой Дантон мог наотрез отказаться оставить свою размеренную деревенскую жизнь. Причина имела вид миловидной молодой девушки, на вид младше хозяина дома лет на двадцать, и сидела она так, будто боялась поднять взгляд, не проронив ни слова за весь неспешный застольный разговор. Посмотрев на нее, затем на заставленный едой стол и вспомнив скудные завтраки и ужины, которыми обходились последнее время обитатели дома Дюпле, я вздохнула. Ни один нормальный человек не уедет из такого райского местечка, как Арси, чтобы горланить с трибуны пафосные и бессмысленные речи, перебиваться редкими припасами и подвергать риску собственную голову. Это просто-напросто противоречит всем законам здравого смысла. Я бы тоже не уехала, если б на то пошло.
- Жорж, - опять начал Демулен, покончив с едой, - мы хотели…
- О, только не сейчас, Камиль, - оборвал его Дантон. - Пока погода хорошая, лучше прогуляемся…
Возражать было бесполезно, и мы всей компанией отправились в парк - прогулка вышла странная, учитывая, что Дантон говорил без умолку, жена его все время молчала (мне даже не удалось узнать, как ее зовут), Демулен подолгу останавливался, задумавшись о чем-то, на одном месте, и нам приходилось его окликать, и в итоге худо-бедно пыталась поддержать разговор одна я. Вылилось это в то, что мне пришлось слушать пространные лекции по садоводству, смотреть на какие-то чахлые кустики и кивать с видом знатока, но ничего путного из этой беседы не вышло, да и выйти не могло. В итоге к тому, что заставило нас рвануть из столицы в Арси, мы подошли лишь после ужина, когда жена Дантона отправилась спать, а мы втроем расположились вокруг камина с неизменным кувшином глинтвейна.
- Итак, - Дантон начал первым, - вы приехали сюда, в этот чудный уголок, где я наслаждаюсь жизнью… а я почти забыл, как это делается, за последние года четыре… и хотите, чтобы я вернулся обратно? Потому что без меня страна катится к собачьим чертям?
Я подавленно молчала, не в состоянии подобрать слов для ответа. Призвала к себе воспоминания о Шарле, надеясь, что они подстегнут мою фантазию, но все было тщетно.
