- Я еще до этого давно думал, что нам нужны перемены, - проговорил Камиль. - Что наша страна катится под откос, а те, у кого в руках власть, ничего не делают для того, чтобы ее спасти. Но я не знал, куда можно себя приложить, что сделать, чтобы как-то все изменить. А менять надо было именно все…

Я слушала, почти не дыша, потому что ощущала: мне сейчас рассказывают что-то очень важное, пусть я пока и не могу в полной мере понять, какое значение это имеет для меня. Как и та история, что рассказал мне Антуан за вином в захудалом кафе.

- И тут я услышал об отставке Неккера… ну, нашего министра финансов, на которого мы так надеялись… Что было дальше - я всегда затруднялся объяснить, даже для себя. Как будто что-то долго копилось и копилось внутри меня, а потом вспыхнуло. Все разом, от одной-единственной искры.

Как это было странно для меня - понимать, что два совершенно разных человека независимо друг от друга рассказали мне, по сути, одну и ту же историю. Я даже не удивилась, когда Демулен слово в слово повторил фразу, услышанную мной от Антуана:

- В тот момент я подумал: а кто, если не я? Как будто воочию увидел тирана и все его окружение и понял: вот мой враг, и я жизнь положу, если понадобится, но буду бороться с ним до конца.

- И что было потом? - спросила я.

- Я помчался в Пале-Рояль… сейчас это уже Пале-Эгалите, но гуляк там от этого меньше не стало. Там я запрыгнул на стол и начал во всю глотку вопить. Сказал, что был в Версале, что Неккера уволили, что выхода у нас больше нет и пора браться за оружие.

Робеспьер открыл-таки рот, но говорить передумал и вместо замечания глотнул еще вина. Я покосилась на свой бокал и вспомнила, что до сих пор к нему не притронулась, было не до того.

- Не знаю, как это получилось, - Демулен усмехнулся, - но меня послушали. Я опомниться не успел, как вокруг меня собралась целая толпа. Мне даже пистолет кто-то дал, и я выстрелил в небо, а потом поднялся такой гул, как от огромного потока воды, который прорвал плотину и теперь несется и сметает все на своем пути. Тогда мы и смели Бастилию. Как будто для нас не было вовсе никаких преград.

Он замолк многозначительно, давая мне возможность проникнуться. Я недолго сидела в легком трансе, как бужто видела все своими глазами: огромное бурлящее людское море вокруг одного-единственного человека, затем общий шум на секунду перекрывает звук выстрела, и кто-то истошно кричит: “На Бастилию!”. От этого последнего крика я содрогнулась всем телом, не понимая, что могло вызвать в моей душе такое волнение. Я-то никогда ни в чем подобном участия не принимала, откуда мне знать, каково это может быть?

Робеспьер тихо кашлянул.

- С этого и началась революция, Натали.

- Ну вот, - засмеялся Демулен, - а ты говоришь “неприятности наживать”.

- Давай называть вещи своими именами, - проговорил Робеспьер, - тебе просто повезло.

Я так и не поняла, чем он был недоволен. Демулен, пожав плечами, ответил ему:

- Я этого и не отрицаю.

После того, как с угощением было покончено, мы переместились в другую комнату, где мужчины занялись обсуждением каких-то политических вопросов, но имена, которые они то и дело произносили, не говорили мне ничего, и я почувствовала, что после сытного ужина начинаю задремывать. Наверное, я уснула бы, развалившись в просторном и мягком кресле в углу, но в этот момент Люсиль коротко тронула меня за локоть.

- Не хочешь пойти поговорить?

- Давай, - согласилась я и понялась. - Не могу это все слушать.

- Я тоже не могу, - откликнулась Люсиль, и мы с ней под шумок перебрались в соседнюю комнату, где между нами под аккомпанемент угуканья ползающего по полу младенца произошел разговор, после которого мое существование в этом мире, только-только начавшее было приходить хоть в какой-то порядок, в очередной раз полетело ко всем чертям.

- Ну, - Люсиль усадила меня за маленький резной столик и налила полный бокал вина - чудного вина, как верно заметил Робеспьер, ароматного, густого, отдающего пряным привкусом на языке, - рассказывай.

От ее взгляда - пытливого, похожего на взгляд естествоиспытателя, которому подвернулся удивительный образец для опытов, - мне стало на секунду неуютно.

- Что рассказывать? - растерянно спросила я. Люсиль фыркнула и нетерпеливо махнула рукой.

- Да ладно тебе стесняться. Я-то сразу все поняла.

- Что поняла? - я понимала, что выгляжу тупицей, но ничего не могла с этим поделать.

- Что ты Максиму такая же родственница, как я - королева Франции. Ни за что и никогда не поверю. Вы даже не похожи.

- Ну… - проблеяла я, чувствуя, что неумолимо куда-то проваливаюсь, - мы дальние родственники…

- Ну не надо этого, - поморщилась Люсиль. - У тебя совсем плохо получается врать.

Мне ничего не оставалось, кроме как капитулировать и спросить, глядя прямо в устремленные на меня пронзительные глаза жены Демулена:

- Ну хорошо, хорошо, мы не родственники. Мы вообще совсем недавно познакомились.

- Вот, уже лучше, - Люсиль тоже налила себе вина и отпила. - Как и когда?

- В тюрьме, - призналась я. - Меня схватили по ложному обвинению, а он… он меня вызволил.

У Люсиль загорелись глаза, и я поняла, что она думает что-то совсем кошмарное.

- Ничего себе, - сказала она, разве что руки не потирая. - Я и не думала, что он на такое способен. И он тебе сразу понравился?

- Понра… что?! - тут только до меня в полной мере дошло, за кого тут меня принимают. - Нет, это же такая мерзость!

Разговор в соседней комнате на секунду смолк. Кажется, последнее я воскликнула слишком громко, и меня было слышно даже через стену. Поэтому я понизила голос и продолжила - почти шепотом, но от того не менее яростно.

- Ты с ума сошла? Между нами ничего нет!

Люсиль посмотрела на меня с откровенным недоверием.

- Ничего нет?

- Вообще ничего! - подтвердила я, сопроводив для пущей убедительности свои слова энергичным мотанием головой. Люсиль чуть прищурилась.

- Он вытащил тебя из тюрьмы, ты живешь в его доме, за его счет, и между вами ничего нет?

- Нет, ничего, - я никогда не устала бы это повторять, только бы она мне поверила. И, похоже, мои усилия были небезуспешны: с разочарованным видом Люсиль откинулась на спинку стула и сделала большой глоток вина. Потом посмотрела на меня мрачно, как будто я была в чем-то виновата.

- А он предлагал?

Удивительно, но в первую секунду мне хотелось ответить “да”, как будто Робеспьер не один раз делал мне липкие намеки, но получал неизменный отказ. Только спустя несколько секунд, в деталях вспомнив все, что произошло со мной за последние пару недель, я поняла, что в его поведении по отношению ко мне не было вообще ничего, что можно было бы трактовать как-то двусмысленно. И от этого я растерялась даже больше, чем от всего остального.

- Нет…

- А если бы предложил, - с любопытством осведомилась Люсиль, - ты бы согласилась?

Я несколько секунд сидела, тупо таращась на нее. Дело было даже не в том, что я не знала, что ответить - просто от такого вопроса у меня все мысли из головы бесследно испарились. А потом там, где еще секунду назад была пустота, поднялась такая буря, что я в первый момент чуть не задохнулась.

- Да ты… да я никогда и ни за что! Он же отвратительный!

- Отвратительный? - пришел черед Люсиль удивляться. - Почему?

- Что значит “почему”? Он же бледный, какой-то высушенный… а его руки? Ты видела его руки? Просто паучьи лапы…

Я остановила свой монолог, потому что у меня от возмущения перехватило дыхание, но Люсиль не дала мне его продолжить - сказала такое, отчего из меня будто весь воздух выпустили:

- Нет, неправда. У него очень красивые руки.

- Ч… чего?.. - до меня начало что-то доходить.

- Ни за что не сказала бы, что он отвратительный, - продолжила Люсиль, чему-то непонятно улыбаясь. - Он красивый. Просто по-своему.

- Погоди, - у меня это все не укладывалось в голове, - так ты…