На алкоголь Римус особо не налегал, а то его непременно потянет закурить. Пусть месяц очищения организма и закончился неделю назад. Он не ставил себе никаких новых запретов — просто чисто из любопытства решил проверить, на сколько его ещё хватит. Ясное дело, намучившиеся лёгкие всецело поддерживали эту великолепную идею. И на днях совершая марафон от одного кабинета до другого, он даже заметил, что в кои-то веке не запыхался.
Но, разумеется, у нас тут речь о Римусе, значит, без ещё одной подоплеки не обойтись. Вернее, без настоящей первопричины. Римус, так сказать, сидел в засаде, охотясь на «подходящий момент», для которого ему точно потребуется трезвая голова, а вот друзьям — совсем не обязательно. Римус пытался его поймать каждый день с того разговора в Ванной старост с Нейтом. И это было то же самое, что поджидать гриндилоу, прячась за кактусом в пустыне. Без толку!
Вот куда ему вставить признание?
«Римус, не передашь мне яблоко?» — «Конечно, Марлин, я же гей»
«Лунатик, зря ты не пришёл на матч, Когтевран просто разнёс Слизерин!» — «Да я был занят гейскими делишками со своим парнем»
«Скорей бы купить себе байк. Этот Джеймс Дин офигенно крутой чувак!» — «Так и есть, а ещё, прикинь, он гей. О, и я, кстати, тоже»
Неуместно.
Поэтому Римус понял одну вещь. Ему придется создать момент самому. Он даже рассмотрел вариант признаться всем по отдельности — пока что эта схема срабатывала. И воспроизвел в голове весьма правдоподобные оптимистичные сцены диалогов с Лили, Марлин и Питером. Однако на Сириусе проектор зажевало, а потом он вспыхнул красными искрами и взорвался, вынеся ударной волной этот вариант нахрен.
Собственно, он опять дотянул до последнего. Но так было, в общем-то, к лучшему. Нужно было уже покончить с этим делом раз и навсегда, и если задуматься, по-быстрому отстреляться на вечеринке — вполне себе удачный выбор. При худшем развитии событий у него будет бутылка вина, чтобы забыться, и две недели каникул, чтобы поплакать. При относительно неплохом — это у ребят будет две недели каникул на переваривание новости. И при самом лучшем — они как ни в чем не бывало просто продолжат веселиться. Так что новый план [Годрик, ему уже можно открывать свой отдел планирования!] состоял всего из двух этапов: собрать всех в спальне и оторвать пластырь. А там уже будь что будет.
Но пока что он снова выжидал и задавался вопросом, как все могут танцевать, прыгать и дрыгать ногами под буквальный крик души Джона Леннона?
And now my life has changed in oh so many ways,
My independence seems to vanish in the haze.
But every now and then I feel so insecure,
I know that I just need you like
I’ve never done before.
(Да, жизнь переменилась множеством путей.
Уверенность исчезла, я забыл о ней.
Она растаяла, я беззащитен стал.
Я так сейчас нуждаюсь в вас,
Как прежде не желал.)
То есть, ну, песня в прямом смысле называется «Помогите!», а все такие: «Ой, как классно, включите ещё раз!». Римус допил бокал, который цедил почти час, и отставил его в сторону, как перед ним моментально возник взлохмаченный больше обычного Поттер с очками набекрень.
— Тебе надо подлить? Ты из какой бутылки наливал? Лунатик, где твоё вино!? — Накинулся на него друг с вылезающими из орбит глазами.
— Мерлин, Сохатый, выдохни, — оборонительно поднял ладони Римус и, ухватив его за галстук, заставил приземлиться рядом, — расслабься, всё идет отлично.
— Какое, блин, «отлично»! Бродяга танцует с бутылкой, которой по подсчетам быть не должно! Медоуз разбила ещё одну! И это наш охотник! Лили что-то подозревает!
— Лили в ус не дует и отдыхает. Последуй её примеру, — Римус перегнулся через подлокотник, скрытно налил из спрятанного за диваном кувшина в свой кубок «тыквенного сока» и протянул его Джеймсу, — держи, ты сегодня даже ни разу не выпил.
— Я даже ни разу не присел! — Поттер залпом залил в себя заслуженную награду, не отрывая взгляда от Эванс, и на его лицо тут же забралась придурковатая масляная улыбка.
Лили с Марлин и Доркас “Дырявые Руки” Медоуз [кому-то на следующей тренировке не поздоровится] дурачились, отплясывая твист, вращая широко расставленными ступнями и заливаясь смехом. Чуть дальше присосавшийся к горлышку бутылки Сириус с висящей на шее мишурой крутил волчком Мэри. Римус за него не переживал, тот мог хоть капельницу с виски себе поставить и всё равно быть самым трезвым среди них. Добавим это к бонусам аристократичной породы.
— Жаль, ты не можешь приехать к нам на Рождество… — вздохнул Джеймс. — Мы впервые могли бы отпраздновать его все вместе.
Вряд ли. Не выпади полнолуние в аккурат на двадцать пятое декабря, Римус так и так остался бы дома. Каким-то образом у них с отцом укоренилась негласная традиция накрывать подобие праздничного стола и проводить унылый рождественский ужин, стараясь игнорировать один задвинутый стул, который никто не осмеливался убрать с кухни.
— Зато я буду на Новый год, — если сегодня всё пройдет по лучшему сценарию, — и на дне рождения Хвоста.
— Только попробуй не явиться, иначе он наплачет до краёв ванну и в ней же утопится, — прыснул Поттер. Питер, действительно, задолбал жаловаться, что на его день рождения никто не приходит. Кто виноват, что он первого января?
Римус пробежался глазами по гостиной, отыскивая виновника будущего торжества. Питер по обыкновению, сгорбившись, сидел за столом-доской для шахмат.
— Ты знал, что он ходит в шахматный клуб? — Как бы к слову поинтересовался Римус.
— Что? Нет… правда? — Джеймс неподдельно удивился.
— Получается так, видел его недавно выходящим оттуда. — Им обоим стало некомфортно. — По-моему, мы на него забили…
— Никто не забил! — Отпирался Сохатый. — Ну… может, немного. Просто учебы теперь так много, и тренировки, и Лили, а у тебя Нейт, — приглушил он громкость. — Надо будет подарить ему что-нибудь крутое…
— Есть идеи? У меня кроме мешка шоколадных лягушек в голову ничего не идет.
— И у меня, — Джеймс с досадой уронил пустой кубок на колени. Римус забрал его и снова наполнил. — Спасибо. Ладно, что-нибудь обязательно придумаем! — Заявил он с жизнеутверждающим выражением. [Нихрена они не придумают] — Как у вас, кстати…
Поттер вмиг замолк, и они одновременно сморщились от прорезавшего воздух скрипа, сменившегося гулкой тишиной. Все присутствующие недовольно и осуждающие заукали, обращаясь в тот угол, где стоял граммофон.
— Промашечка вышла! — Раздался знакомый голос. — Сейчас всё будет!
Пара секунд, мягкое шипение, и в комнату ворвалось грязное тяжелое вступление гитары. Совсем-совсем не подходящее для твиста. Кто-то начал озадаченно переглядываться, кто-то пытался прислушаться к ритму, и тут Римус вместе со всеми заметил вскарабкивающегося на камин Сириуса. Толпа разошлась оглушительным рёвом, будто заждавшиеся фанаты при выходе рок-звезды. Блэк, так же удерживая бутылку, закинул конец мишуры на шею на манер шарфа и запрыгал, свободной рукой призывая народ повторять за ним.
Римус раньше не слышал эту песню. И лучше бы не слышал никогда.
So messed up, I want you here.
In my room, I want you here.
Now we’re gonna be face to face.
And I’ll lie right down in my favorite place.
Now I wanna be your dog!
Now I wanna be your dog!
Now I wanna be your dog!
Well come on!
(Так всё запуталось, я хочу тебя прямо здесь.
В моей комнате, я хочу тебя прямо здесь.
Теперь мы будем лицом к лицу.
И я лягу в своем любимом месте.
Сейчас я хочу быть твоим псом!
Сейчас я хочу быть твоим псом!
Сейчас я хочу быть твоим псом!
Что ж, давай!)
— Вот же блядь… — слетело с его губ. Римус посмотрел на Сохатого, подбородок которого уже практически лежал на ключицах. Затем снова на Сириуса, бившегося в экстазе под сумасшедший давящий на мозг зацикленный риф, достал кувшин и припал к нему губами.
— Мне кажется или это перебор? — Вернул себе дар речи Поттер.
