— Ну, прости, что я не кладу хер на твоё странное поведение, — чересчур язвительно парировал Римус, прикусывая язык. Перед ним Нейт. Не Сириус. И они ещё ни разу не ссорились. Он даже не знал, предпочитает Белл хлопать дверьми в конце спора или решать всё как взрослые, но уж точно не стоило повторять модель выяснения отношений с Блэком.
— Ну, давай. — Взмахнул волосами блондин, усаживаясь на высокий бортик. — Поведай, на что там способна твоя светлая головушка.
— На то, что ты не хочешь ничего усложнять. Чтоб между нами всё становилось серьёзным… — почему-то, когда он это озвучил, всё, и правда, показалось накрученным бредом. Пшеничные брови комично взлетели вверх.
— Святые барсуки! Ты недолго думал, да? — Римус сконфуженно усмехнулся. Нейт втянул щёки. Подбирал слова. Взвешивал. Примерял что-то на него, так и застывшего на входе. — Ну, ты сам напросился. Не «усложнять», Римус. Я не хочу упрощать. Задачу. Тебе. Видишь ли, ты можешь завалиться в теплицы с моими друзьями, засосать меня посреди танцпола и тебе и слова не скажут. Это называется комфорт. Но когда ты приглашаешь меня на ваши заманчивые посиделки — это называется перекладывание ответственности.
— В каком смысле? — Он интуитивно уже догадывался, в «каком». Вопрос скорее был защитной реакцией.
— Римус, если люди — пара, по ним это видно. Ты не можешь найти в себе силы признаться друзьям, что ты гей, и, осознанно или нет, подталкиваешь меня к линии огня, чтобы я сделал всю работу. Они увидят нас вместе, у них возникнут правильные вопросы и ох, надо же, как удобно, ты просто ответишь на них. Извини, я не собираюсь участвовать в этом погорелом театре. Ты обязан пройти через это сам.
— Ты прав, — выдохнул Римус. Мерлин, он, что ли, один такой недалёкий, что всем приходится учить его жизни? Римус сбросил с плеча сумку прямо на пол и приблизился к префекту, положив ладонь ему на пылающую жаром шею. Нейт напряженно дернулся. — Я не должен был просить тебя о таком, пока не разберусь со своими личными головняками… На самом деле, уже двое знают, возможно, трое, — пришла на ум Лили, — и они были неожиданно добры.
— Тут нет ничего неожиданного. Если вы действительно друзья, то им всем будет плевать на то, с кем ты предпочитаешь спать, — отрешенно прокомментировал Белл.
— Я скажу остальным, и тогда…
— Тогда я буду искренне рад за тебя. Но, Римус, — Нейт упёр ладонь в его грудь, — я всё равно не вступлю в ваш мародерский фан-клуб.
— Почему? — Ну, что опять не так? Нейт оттолкнул его, вставая на ноги и зарываясь в волосы.
— Да блядь…— второй раз и тем же тоном, — неужели не понятно? Потому что я не собираюсь соревноваться за твоё внимание с Сириусом Блэком.
Выплюнутое имя хлестнуло плетью, рассекая пространство между ними. Римус не разрешал самому себе произносить его, когда был с Нейтом.
— При чем здесь вообще он?
— Да при всём! — Всплеснул руками Белл. — Он чуть ли не задушил меня взглядом в прошлый раз, когда увидел тебя со мной. Как ты там сказал? Эгоцентричный собственник? Ну так у меня для тебя сюрприз, это называется ревность!— Пфф… — И не говори, что она не лелеет твои потаённые чувства.
— Нет у меня никаких чувств к Блэку, — процедил он.
Каждое слово — очередной удар, разрезающий плоть до крови.
— И кому ты сейчас врёшь? Римус, у меня есть глаза, и, похоже, нет чувства собственного достоинства. И веришь, нет, я понимаю, как это бывает влюбиться в своего друга. Но ответь честно, вот прямо сейчас если он расстанется со своей Маккиннон и поманит тебя пальцем, ты хоть на секунду вспомнишь обо мне?
— Нейт… — ему больше нечего было сказать. Белл не только снял свою маску, он срезал её и с его лица. Тупым ножом. Вместе с мясом. На короткий момент в карих глазах выступила просьба, надежда и тут же скрылась за опустившимися веками.
— До тех пор, пока ты точно не сможешь отрицательно ответить на этот вопрос, даже не рассчитывай, что я сяду с ним за один стол. Потому что ты правда нравишься мне, Римус, и, честно, я просто боюсь, что в итоге ты разобьёшь мне сердце… — Нейт скривился, будто его сейчас вырвет, — фу… гадость, какая драма, — он издал низкий смешок, и взгляд снова потеплел. — Это всё из-за тебя, Римус Люпин!
Римус уже обожал, когда Нейт обращался к нему полным именем, являвшимся одновременно белым флагом, намёком и приказом «подойди и поцелуй меня сейчас же!». И он выполнил его. Поцеловал, обхватывая лицо, забирая страхи, что Нейт носил в себе эти недели, заглаживая вину за причинённую боль — осознанно или нет [осознанно]. Он не заслуживал такого потребительского отношения, он был солнечным светом, рассеивающим застоявшуюся тьму внутри Римуса. И если Римус не научится его ценить, он либо потухнет, либо обратит свои лучи на кого-нибудь другого, более достойного.
— Ты превратил меня в распускающую сопли девчонку, — фыркнул Белл.
— Нейт, я даю слово, я постараюсь заслужить твоё доверие, — прижался он к тёплому лбу, проведя большим пальцем по точёной скуле, — ты мне тоже нравишься. Очень.
— Подожди, это я ещё не раздевался.
Самая соблазнительная угроза в жизни Римуса. И не безосновательная. Увлечение сёрфингом не прошло даром, под ровной смуглой кожей перекатывались жгуты мышц, и даже когда он наклонился, чтобы расшнуровать ботинки, на прессе не собралось ни одной складки. Нейт медленно снял с себя всю одежду до белья, дразняще подцепил тугую резинку боксеров и, видимо, сжалившись над уже красным до ушей гриффиндорцем, отпустил её обратно. Римус приложил тонну усилий, чтобы не заплакать при повторном отказе «присоединиться», и Нейт, прошлёпав босиком до трамплина и подпрыгнув пару раз, сделал в воздухе сальдо и занырнул в фиолетовые облака пены.
Ему точно нужно как-то ускорить программу выполнения плана «влюбить в себя Нейта». Хотя когда он в первый раз разденется перед ним, обнажая десятки шрамов, это вряд ли будет так же сексуально. Он реально верил, что этот день наступит.
Белл вынырнул из воды рядом с ним и, опершись на мраморный бортик, подтянулся вверх, высовываясь по пояс, как русалка.
— Время пришло, — хитро улыбнулся он, закусив губу.
— Для чего?
— О, ты же должен был понимать, что я это сделаю?
— Что сдела… — Римус не успел договорить.
Нейт сцепил руки на его шее и свалил его, полностью одетого, в бассейн. Все напускные возмущения завернулись ещё в горле, и наружу пробился только живой озорной смех. Но ему нужно было отомстить, и когда Нейт выплыл наверх, он загрёб воду с пеной, направляя её в вытирающего глаза блондина, за что тут же получил сдачи. Они так и проплескались до потери сил и пробуждения нехилого голода, поэтому по дороге к гостиной Пуффендуя заглянули на кухню к трудягам-эльфам, которые были, как всегда, безмерно счастливы, снабдить учеников целым подносом выпечки.
Попрощавшись с Нейтом, Римус достал лежащую под мантией карту, чтобы проверить, не гуляет ли кто-нибудь на пути к башне Гриффиндора. Он пробежал глазами по лестницам, учебным коридорам, и наконец перевернул на подземелья. Померещилось? Римус поднёс карту к носу. Не померещилось. Запихивая на ходу мантию и карту в сумку, он ускоренным шагом преодолел расстояние до кабинета Зельеварения и замедлился, ступая теперь бесшумно.
Из-за приоткрытой двери доносились позвякивания склянок и проникал тусклый зеленый свет. Римус потушил палочку, убирая в карман, но не выпуская из ладони. Просто на всякий случай. Он аккуратно расширил проём, чтобы увеличить обзор. Слава Мерлину, дверь не скрипнула, но и парень, стоящий спиной и остервенело перебирающий ингредиенты на расположенной неудобно высоко полке, был так занят, что не заметил его. На столике уже были выставлены флаконы с утренней росой, корой дуба и травой молли по одному экземпляру. Римус знал эти составляющие не понаслышке.
— Сушенные златоглазки в третьей секции.
Регулус мгновенно замер, но не дрогнул, не закопошился, а спокойно поставил склянку и деловито развернулся с вздёрнутым тонким носом. Он похудел ещё сильнее. Под тёплой мантией виднелась висевшая изумрудная шелковая пижама.
