Мелкая темноволосая девчонка улыбнулась Римусу вылитой улыбкой молодого отца с колдографии.

— Кэти Белл, — на пробу произнёс Римус. — Звучит.

— Ага, — опустошил тот свою чашку, — только, похоже, ей не передалось и грамма моего сарказма.

— Нейт, ей же всего три года!

— И это не оправдание! Уже вижу в этих глазах ваш красно-золотой факультет, — спрятал Белл снимок обратно в портмоне и поёжился. — Кошмар.

— Ну, возможно, они будут учиться вместе с Гарри.

— Ты меня вот ни разу сейчас не утешил, Римус Люпин, — положил Нейт на стойку несколько банкнот поверх его. — И всё же, — крутанулся тот, взмахнув теперь распущенными волосами, когда они вышли на улицу, — какого это — вершить историю?

— Явно переоценивают, — даже не раздумывая над ответом.

Вернись Римус назад, он ничего бы не стал исправлять. Здесь как с маховиком времени — измени одно событие, и вместо Лондона сейчас была бы выжженная земля. Все потери, разрушения влекли за собой ещё более тяжелые испытания, но им удалось найти в себе силы обустроить свой маленький островок для счастья.

Тем не менее, нет смысла отрицать — если б это счастье было потише, Римус был бы не против.

Кстати, о его «тихом» счастье, с ревущим на всю округу двигателем вывернувшим из-за угла в своей кожаной куртке и подъехавшим, прижавшись к обочине.

— Белл! — Поставил тот ноги по бокам Харлей-Дэвидсона и убрал волосы назад, подняв очки. — Сколько лет, сколько зим и ещё бы столько же, да?

— Блэк! — В тон поприветствовал Нейт. — И как ты поместился на этом мотоцикле со своей манией величия?

— Закончили обмен любезностями? — Встрял Римус, пока те ментально друг друга не задушили, и оба, синхронно и идентично усмехнувшись, прекратили дуэль, повернувшись к нему.

— Рад был увидеться, Римус, — протянул Нейт руку, а затем пожав её и Блэку, подмигнул ему и двинулся по тротуару, перестав держать спину ровно, как только свернул в проулок.

Проводив блондина взглядом и отпустив от себя чужие тревоги, Римус вернул слегка подуставший взгляд на терпеливо дожидающегося его внимания байкера.

Сверхчувствительность порой опустошала его похлеще любого светского мероприятия.

— Как он? — Ровно спросил Сириус.

— Держится, — повёл плечом Римус и, тряхнув головой, обвёл картину, один в один повторяющую постер, висевший в его шкафу с тринадцати лет.

Сириус, моментально переменившись, кивком опустил очки на нос и разошёлся в обожаемой самодовольной улыбке.

— Запрыгивай, детка, — поиграл тот бровями, заведя байк.

Предложение, от которого невозможно было отказаться.

Трансгрессировать в Годрикову Впадину?

Воспользоваться каминной связью?

Это не для них.

Зачем «напрягаться», когда можно заложить три часа на дорогу и долететь на мотоцикле. Иначе «а на кой хрен я столько с ним возился, Лунатик»?

Но Римус и сам бы не променял эти три часа ни на какие другие волшебные способы перемещения.

Три часа полёта над зелеными равнинами и деревушками Англии.

Ни докучающих вспышек камер, ни с ноги выламывающих дверь десять раз на дню обязательств. Только встречный ветер в волосах и тепло Сириуса впереди. Иногда они болтали всю дорогу, иногда комфортно молчали. Римус не знал, о чем тот думал. Он обещал не «сношать» Блэку мозг. И путём долгих тренировок таки научился контролировать свою способность хотя бы по отношению к нему.

Оборотни слышат через заглушающий барьер, но у них есть свой, особенный, который не просто заглушает звуки, но и мысли человека. Вот как раз его Римус и поддерживал вокруг Сириуса как некий непроницаемый щит, давая тому возможность самому выбирать, когда делиться с Римусом чем-нибудь сокровенным. Ведь каждому нужен свой личный островок — потаённое место, где можно укрыться абсолютно ото всех. Тем более, теперь он уже не сомневался в том, что когда Сириус будет готов, он расскажет Римусу абсолютно всё, что происходит у него в голове.

Однако сил на создание такого барьера вокруг всех у него, конечно же, не хватало. Поэтому ещё на подъезде к дому Поттеров он вкусил знакомый взбудораженный балаган мыслей и эмоций и приготовился к типичному громкому вечеру.

Сириус вручил ему коробку с пончиками, захваченными из «Хромой клячи», а сам, провернув тот же фокус, вернул подарку настоящий размер и — я сам, Лунатик! — дотащив до крыльца поистине огромную блестящую коробку, перевязанную серебристым бантом, беспомощно уставился на дверной звонок.

Римус изобразил задержку в развитии, мол, какие-то проблемы?

— Лунатик! — Всё ещё беспомощно запрыгал тот на месте, обнимая, судя по всему, ещё и тяжелый подарок.

— Что, сам не справишься? — И только Римус решил сжалиться и позвонить в дверь, на самом деле решив смягчить неизбежное наказание, она открылась сама.

— Римус!! — Оглушил его тонкий голосок.

Нежно-розовые волосы окрасились в ядрёно-розовые, и Дора, бесцеремонно пробежав мимо Сириуса, врезалась в него на удивление крепкими объятиями.

— Ну ты и… редиска, — зыркнул на него Блэк. Не будь тут его племянницы, выражение бы сто процентов потребовало цензуры. — И тебе привет, Дора.

— Да-да, — отмахнулась та, задергав его за рубашку. — Римус, я послезавтра еду в Хогвартс!

— Вокруг одни предатели, — проворчал Сириус, протискиваясь внутрь, но прежде чем его утянул выбежавший в прихожую Сохатый, взглянул на него, сцепленного не меньше чем на час Тонкс-младшей, с ласковой смешинкой.

Очевидно, наказание засчитано.

И оглядывая наполненную народом и детской атрибутикой гостиную, Римус поражался, насколько же изменился формат их «вечеринок». Соки, пончики, тщательно отобранные пластинки без всяких эротичных подтекстов. Но ещё больше Римус поражался не сходящей с лица Сириуса улыбке, пока тот возился с крестником, давая Лили и Джеймсу передохнуть и пообщаться с гостями. Поттер-младший, пискляво смеясь, сидел верхом на гиппогрифе-качалке, подаренной крёстным отцом. Возле него ждал своей очереди ещё один мальчуган Уизли. А Римус ждал, когда на него обратят внимание Андромеда или Тед, чтоб послать сигнал о помощи, потому что при всём спокойствии удава он немного подустал [подзаебался!] обходительно умерять пыл Доры, расписывающей во всех подробностях их предстоящую свадьбу.

Благо на помощь пришла Доркас, которая привела единственного ровесника его «будущей жены», и Тонкс тут же улетучилась с тем под руку в неизвестном направлении. Ну, вернее, на внутренний двор с качелями и мётлами для квиддича.

Мальчик же этот был из его стаи, и уже больше года Медоуз заботилась о нём, полностью взяв под свою опеку. Римус забирал его только перед полнолуниями, как и ещё троих волчат, распределённых по заботливым семьям, и возвращал на следующее утро. В остальные дни месяца он мог навестить их просто так — проведать, удостовериться, что всё в порядке, подучить контролю, который в особенности требовался молодняку. И этого было более чем достаточно. В окружении любви они жили намного лучше, чем на забытой богом ферме — как правило, предоставленные сами себе.

А в следующее полнолуние двоих придётся забирать уже из Хогвартса. О таком раскладе не так давно Римус и мечтать не мог. Постепенно, но всё налаживалось…

Всё и у всех.

— Питер и Пегги Петтигрю, — качая головой, выдохнул Сириус, — моё чувство иронии бьётся в конвульсиях от количества напрашивающихся комментариев.

— Главное, держи их при себе, — силой укротил он свои уголки губ, смотря на словно вылепленных под копирку Хвоста со своей невестой в другой части комнаты.

— Я-то держу, но согласись, он меня просто провоцирует! — Закончил на кричащем шёпоте Сириус.

— Мне кажется, Хвост счастлив и ему вообще плевать, что ты думаешь, — вынужденно осадил того Римус. — И как будто наши имена лучше…

— Пфф, наши имена шикарно сочетаются! — Без колебаний заявил Блэк. Громче положенного. Чем и привлёк излишнее внимание.

— А вот и наши ворчливые пенсионеры, — направился на них, пристроившихся у стеночки, объектив, — улыбочку!