— Он стар’ста, отличник и не играет в квиддич. Иде’льно же! — Радостно подытожил собранные данные Джеймс.
— Просто мой идеал, Сохатый. — При всей любви, отвяжись, пожалуйста. — Спасибо тебе. Завтра же подкачу к нему.
— Да ты только посм’три, — Поттер уже неприлично тыкал пальцем в сторону пуффендуйца.
— Да я посмотрел, Джеймс! — Римус определенно начинал закипать, но Джеймс, похоже, вообще не собирался так легко сдаваться.
— Его з’вут Натаниэль Белл! — Сказал так, словно это объясняет всё.
— И? Я знаю, я же тоже староста.
— Ну, — Поттер перешел на шёпот и впервые оглянулся, — это же определённо гейское им’чко.
— Мерлин… — Римусу захотелось побиться головой о стену, — может, Римус — тоже гейское? И раз уж на то пошло…
— О чем шепчетесь? — Знакомый голос опалил ухо, и Римус чуть не улетел с дивана, как ракета. Сириус вклинился между ними, высунувшись по пояс, а потом ловко перепрыгнул через спинку и грациозно уселся посередине.
— О т’м, что у тебя гейское имя! — Вообще как ни в чем не бывало ответил Поттер. Так, где стена?
— Ха, пиздёж и провокация! У меня шикарное имя, завидуйте молча. Хоть в чем-то моя семья не облажалась. — Добавил он уже конкретно Римусу и забросил на него руку. От Сириуса распространялся сладкий мускусный запах, смешивающийся с вином и сандаловым парфюмом, и Римуса повело сильнее, чем от всего залитого в себя алкоголя. — Сохатый, ты где так надрался?
— Вон там! — Джеймс указал на бар, не видя в вопросе никакого второго дна. Сириус с умиляющейся миной повернулся к Римусу и поиграл бровями. Слишком, он был слишком близко.
— Ну а ты, Лунатик? — Что я? — Веселишься?
— О, да. Я амбассадор безудержного веселья, — стараясь отвечать ровно, несмотря на отбивающийся в глотке пульс.
— Я вижу. И у меня есть кое-что, что тебе поможет, — Сириус обернулся на Джеймса, который залип на танцующую теперь рядом с Марлин Лили, и достал из внутреннего кармана косухи самокрутку, — Пуффендуй знает толк в подарках. Сгоняем позже на наше местечко?
Сириус предложил это таким вкрадчивым голосом, что Римус согласился бы на что угодно, а на косячок — особенно, сейчас — с двойным удовольствием. И ему совсем не нужно было отвечать вслух, Блэк и так всё прочел по его лицу.
— Супер, тогда…
Что тогда, Римус уже не узнал. Кто-то переключил пластинку, выпустив в зал хитовый мотив, и у всех открылось второе дыхание. Сириус взглянул на него настолько маниакально, что Римус изо всех сил вжался в мягкую обивку.
— Нет! Нет-нет-нет!
— Да! — Закивал Блэк и схватил его за руку, начав стягивать с дивана.
Guess who just got back today?
Them wild-eyed boys that had been away!
(Угадайте, кто сегодня вернулся?
Безумные парни, которые были в отъезде!)
Римус сопротивлялся как мог, но Сириус умудрился отвоевать вторую руку и уже буквально тащил его на буксире к танцполу. И почему-то в последний момент, перед тем как сдаться, Римус зацепился молящим о помощи взглядом за того самого парня с Пуффендуя, который, по странному совпадению, смотрел именно на него, широко улыбался и качал головой. Ну, спасибо, Поттер.
The boys are back in town!
The boys are back in town!
The boys are back in town!
(Парни снова в городе!)
Римус не понял как, но через несколько минут, он уже прыгал на сымпровизированном подиуме бок о бок с Джеймсом и Сириусом и во всё горло подпевал незамысловатый припев, полностью отпустив себя и не парясь о том, как он нелепо выглядит. Хотя рядом с Сириусом, наверное, всё выглядит так же круто и ослепительно. Припев повторялся и повторялся, и то ли потому что усталость брала своё, то ли чтобы жизнь малиной не казалась, у Римуса разом дали знать о себе все суставы.
Он осторожно спустился вниз, и уже почти преодолел извивающуюся массу, как усиленный сонорусом голос развернул его на сто восемьдесят градусов.
— Леди и джентльмены! Вы всё просто чумовые! — Сириус, уже обнимая материализовавшуюся рядом Маккиннон, поднял бокал в воздух, и толпа взорвалась оглушительно-восторженным рёвом. — Но! Я хочу выпить за человека, без которого этой исторической вечеринки бы не случилось! За Лунатика! Или для тех, кто вылез из пещеры — за Римуса Люпина!
Кто-то, повторив за Блэком, отсалютовал бокалом и выпил до дна, кто-то просто зааплодировал или засвистел. Не привыкшему к такому вниманию Римусу оставалось только смущённо лыбиться, желая провалиться на месте. А в следующий миг, это желание достигло высшего пика, когда он вновь поднял взгляд на Сириуса, похоже, выбравшего в качестве закуски к вину язык Марлин. И этот поцелуй отличался от их прошлых, которыми они «осчастливливали» присутствующих свидетелей в гостиной или перед завтраком. Он был глубокий, жаркий и с конкретной, блядь, заявочкой.
Отбивающееся в трахее сердце с всплеском ухнуло на дно желудка, поднимая волну разъедающей желчи, опасно подступающей к горлу, и Римус тотчас направился к выходу, пока его не вывернуло наизнанку прямо на глазах у трети старшекурсников Хогвартса.
Комментарий к Глава 1.5 Комната, выручай! Elton John, Kiki Dee — Don't Go Breaking My Heart
Thin Lizzy — The Boys Are Back in Town
====== Глава 1.6 Варианты ======
Минусы у «открытого» Поттером и Блэком антипохмельного заклинания всё же нашлись. И весьма ощутимые. Оно довольно успешно могло нейтрализовать физические симптомы, но вот с эмоциональным спадом однозначно не справлялось. Наоборот, оно словно усиливало депрессивный коматоз, всегда логично наступающий после веселья. По крайней мере, Римус ещё с прошлого года отметил для себя такое последствие алкоголя, работающее и без особых поводов, а при наличии весьма конкретной причины разрастающееся до гигантской бездонной пропасти уныния. И даже проваляться полдня, свернувшись калачиком под одеялом, не помогало.
Второй минус, которого удалось избежать при первом использовании разве что по чудесной случайности, проявляется, если волшебник недостаточно сосредоточился, или отвлекся, или был слишком слаб [сам страдая от похмелья], и заключается в диаметрально противоположном эффекте. Поэтому весь следующий день Питер провёл, лихорадочно обнимаясь с белым другом, за что Сириусу явно было не так стыдно, как следовало бы. Мэри, Марлин и Лили, посмотрев на «бедняжку» Петтигрю, решили обойтись собственными силами и гордо перенести на ногах заслуженную дионисовскую кару.
Но как бы там ни было, все выходные школа, подобно настоящему рою, жужжала о самой шикарной вечеринке всех времён. И, естественно, по закону жанра половину фактов преувеличивали и перевирали. Так, помещение девять на девять метров уже стало размером с Большой зал, рекой лившееся вино оформилось в реальный фонтан из огневиски, танцевали все до рассвета, хотя Сириус с повисшими на нём Джеймсом и Питером ввалились в спальню в четыре утра, и кто-то точно видел Катриону Маккормак из «Гордости Портри». Но одно заключение, порхающее из угла в угол, оставалось неизменным: Мародёры устроили легендарный фурор!
Сириус с Джеймсом пребывали в эйфории от навалившейся славы, наверное, больше, чем от самой вечеринки. Питер бы тоже разделил их чувства, если бы не стоял в позе собаки над унитазом. А Римус был немного занят тем, что напоминал взбудораженным тусовщикам с трёх факультетов быть потише и не орать на всю округу о «легендарном» нарушении школьного устава.
И всё же за ужином он поймал красноречивую лукавую улыбку от Дамблдора, довольного как ребенок, на фоне буквально дымящейся от праведного гнева Макгонагалл. Не пойман — не вор, как говорится. Римус, надев невиннейшее забрало, неопределенно улыбнулся в ответ и уткнулся обратно в невероятно увлекательное содержимое тарелки.
Римус никогда не представлял, насколько занимательным может быть подсчет крупинок риса. Главное, найти хороший стимул. И преобразившаяся источающая свет Маккиннон прекрасно выступала в этой роли. Римус не хотел думать, что именно сделал Сириус, но свидетельство перехода их отношений на новый уровень сидело напротив с красной помадой и расстёгнутой на пару пуговиц блузкой. Одним словом, Марлин расцвела. И ей, бесспорно, это шло. Помада зрительно отбеливала зубы, и её ровная улыбка стала ещё краше, она отлично сочеталась с кофейной кожей и светло-русым каре, которое было уложено волосок к волоску. А неглубокий вырез открывал вид на тонкие изящные ключицы. Рука Сириуса, спрятанная под столом, очевидно, покоилась на её бедре и, судя по время от времени зарумянивающимся щекам, время от времени сжималась. Римус снова сбился и начал заново пересчитывать рис, стараясь игнорировать яркий запах вожделения, исходящий от парочки. И вдобавок игнорировать Джеймса.
