Римус удрученно посмотрел на то количество сока, которого ему удалось добиться от долбанного плода. У Джеймса дела шли не лучше. Зато перед хихикающими Марлин и Сириусом стояли уже почти заполненные ёмкости. Римус послал про себя сладкую парочку, цапень и заодно профессора Стебль.
— Мистер Люпин, я не могу зачесть вам эту работу, — коренастая ведьма, сощурившись, разглядывала собранную на дне зеленую жижу.
Римус изобразил верх вселенской печали и скоропостижно ретировался из теплицы. Всё равно потом выровняет оценки благодаря эссе и тестам, а практика просто не его.
— Римус, постой! — Нагнала его Лили на лестнице, ведущей к главному входу. — Куда ты так бежишь?
— Подальше от Стебль, пока она не пригласила меня на дополнительное свидание с этим бешеным огурцом.
— Не пойдешь посмотреть на тренировку Блэка и Поттера? — Проглотив смешок, спросила подруга. Римус покачал головой.
— Думаю, у них достаточная группа поддержки. Лучше ещё раз повторю руны.
На самом деле, Римус собирался снова пройтись по замку, примеряя на каждый закоулок предстоящую вечеринку. Конечно, если они так ничего и не придумают, делать нечего, будут «тухнуть» в общей комнате. Вряд ли Блэк предпочтет вообще не праздновать. Но Римусу так хотелось его порадовать, первому найти решение, чтобы Сириус подарил свою бесподобную улыбку только ему.
Римус на ходу развернулся к удаляющейся в направлении поля компании. Поттер шёл задом наперёд — лицом к держащимся за ручку Сириусу и Марлин, рядом с ней активно жестикулировала Мэри. Хвост плёлся позади, но вдруг резко остановился, остальные повернулись к нему, и Джеймс схватился за голову.
— Я даже немного удивлена, как быстро вы сдались, — немного огорчено начала Лили, в то время как Сохатый устремился в их сторону. — Кто ж знал, что для переворачивающих школу верх дном Мародеров, — Джеймс чуть не споткнулся у подножья лестницы, — такая проблема найти одну подходящую комнату.
— Выручай, Лунатик!
И Римуса осенило.
Он уже не слушал тараторенье Джеймса — что-то про завтрашнюю контрольную по Трансфигурации. Отрывки прочитанной на первом курсе «Истории Хогвартса» гейзером взорвались в сознании, и Римус ловил и соединял их в мозаику идеально намечающегося плана.
— Я знаю это выражение! — Джеймс, вмиг забыв о контрольной, впился в него жадным до приключений взглядом. — Лунатик, что? Что за идея?
Римус так перевозбудился, что буквально потерял дар речи. Он лишь призывно замахал рукой друзьям — и стоящим рядом, и внизу холма — и со всех ног побежал в замок.
Они едва поспевали за ним, но точно следовали по пятам. Ни Римус, ни Лили не вспомнили о своём статусе, поддавшись духу авантюризма, и даже Макгонагалл растерялась, когда её чуть не снес один префект, а потом колона гриффиндорцев во главе со вторым. Римус краем глаза отметил её перекосившееся лицо и кинул ничуть не раскаивающееся «простите!», дрифтуя на повороте к лестницам.
Мантия развевалась за спиной параллельно полу — так быстро он нёсся. В теле ощущалась небывалая лёгкость, словно он вот-вот взлетит. Он придумал! Решение было у них прямо под носом! А вернее, на восьмом этаже! Римус обходил его вчера перед сном и сегодня после обеда. Осталось пройти всего один раз!
Преодолев на одном дыхании все пролёты, он чуть замедлил шаг и сконцентрировался на своём желании, представлявшимся ему шаром света внутри грудной клетки. Ему очень-очень нужен большой зал, способный вместить всех приглашенных людей. Ему очень-очень нужно место с соответствующим Сириусу размахом. Ему миллион-раз-очень нужно сделать Сириуса счастливым.
Римус закрыл глаза, полностью растворяясь в нарисованной воображением картине, пока ребята застыли в начале коридора, наблюдая за ним. Абстрагируясь от их громких перешёптываний, он дошёл практически до середины, как справа раздался звук, похожий на щёлканье ореховой скорлупы. И вот, на месте, где была абсолютно голая кирпичная стена, теперь возвышалась резная двустворчатая дверь в форме арки. Римус едва не прослезился [да сколько можно?].
— Как ты это сделал? — Сириус в восхищении глядел на возникший из ниоткуда проход.
— Всё тебе расскажи…
— Это же Выручай-комната! — Воскликнул Джеймс. — Я читал о ней в детстве!
— И я, — дружно закивали остальные.
— Я думал, комната — миф, — всё тем же завороженным тоном произнёс Блэк, уже всматриваясь в профиль Римуса.
— Пойдемте посмотрим! — Взволнованно призвал Питер.
И выстроившись в шеренгу, они все вместе толкнули массивные двери и охнули. Внутри оказался просторный зал с высоким потолком, вдоль которого тянулись софиты, а по центру висел диско-шар размером с приличную тыкву. Стены были украшены зеркалами, плакатами рок-групп и киноафишами.
Римусу сразу бросился в глаза самый большой постер, где с дымящейся сигаретой в зубах эффектно восседал на черном мотоцикле Джеймс Дин. Мерлин, Сириус, наверное, в душе не ебёт, кто такой Джеймс Дин! Этот плакат — только в уменьшенной версии — висел у Римуса в комнате с тринадцати лет. Он тогда внаглую потратил оставшуюся с врученных отцом денег сдачу на пресловутый журнал, в котором увидел этот разворот. Мужчина в развязной позе так понравился ему, и он просто не смог удержаться. Лайелл пропажи, к слову, не заметил, так как даже не помнил, сколько фунтов дал сыну. Римус приклеил постер на внутреннюю стенку шкафа. Каждый раз, открывая расшатанные створки, он представлял, что Джеймс Дин подмигивает ему, и подмигивал мужчине в ответ. Это был ещё один его маленький секрет. И когда в начале пятого года он увидел на вокзале Кингс-Кросс Сириуса Блэка в почти идентичной кожаной косухе, у Римуса чуть не случилось короткое замыкание. Теперь эти два образа в его сознании были неразлучны.
Очень, блядь, смешно, Выручай-комната!
Но Римус зря возмущался. Сириус, не отрывая взгляда от того самого плаката, минуя танцпол с разбросанными по краям подушками, подошёл вплотную и провёл пальцами по корпусу лакированного байка.
— Я точно знаю, что подарю себе на выпуск, — выдохнул он и повернулся к Римусу. Джеймс и Питер тестировали на прочность все кресла-мешки и диваны, Лили и Мэри исследовали фуршетные столы с хрустальной сверкающей посудой, Марлин изучала внушительный отполированный граммофон в углу. — Лунатик, я тебя обожаю…
Кажется, от этих слов он немножечко подумер. А дату полноценной смерти смело можно назначать на тот день, когда он увидит Сириуса Блэка верхом на мотоцикле — по-любому с сигаретой и в кожаной куртке. Римус не выдержал долгожданного зрительного контакта, чувствуя, как начинает краснеть, и робко опустил глаза.
— Но как мы проведём сюда народ? — Озираясь, спросил Хвост.
И в тот же миг в боковой стене образовались три небольших двери с подвешенными над ними гербами Гриффиндора, Пуффендуя и Когтеврана.
— Нет, Лунатик, я люблю тебя! — Добил его засиявший Сириус.
— Иди ты, — Римус несильно пихнул его в бок, маскируя нервный кашель под не менее нервный смех, и поймал тоскливо-понимающий взгляд Джеймса.
День рождения Сириуса Блэка начался, как и предыдущие пять дней рождения Сириуса Блэка — громко. Все остальные триста шестьдесят четыре дня в году любого, кто нарушит сон его величества, ждала долгая и мучительная казнь. В свои именины же Сириус подрывался с восходом солнца и криком:
— У меня день рождения!!!
Римус, скривившись, спрятался под подушку и накрылся сверху одеялом. Судя по радостным воплям, Сохатый с Хвостом уже бежали со своих кроватей с подношениями. И когда послышалось шуршание оберточной бумаги, сон Римуса окончательно сказал ему «счастливо оставаться». Римус размял ладонями всегда чуть отёкшее по утрам лицо и наконец раздвинул балдахин, удивляясь тому, как ещё никто не додумался надеть Блэку на голову диадему. Она бы потрясающе смотрелась в его угольных волнистых волосах.
Джеймс подарил другу огромный набор вредоносных прикольных штук из «Зонко», включающий немыслимое количество вонючих бомб, и коллекционное собрание с краткими биографиями всех участников «Уимбурнских Ос» с тысяча триста двенадцатого года. А вот второй подарок Римуса изрядно повеселил [точнее вытянувшаяся рожа Сириуса] — уменьшенное магией, но от этого не менее помпезное павлинье перо. Поттер так залился смехом, что кувыркнулся с постели, и Питер, кинув в Блэка мешком помадок, спрятался от греха подальше за сложившимся пополам Джеймсом. И теперь откровенно заржал уже сам Римус.
