«Ах, почему не Кац, не Рабинович? – расстраивался Александр Непокоев, стоя на солнечной стороне улицы Маросейка. – Ну почему же, почему для удара по наследию совка, во искупление промахов и преступлений предков надо было выбрать, непременно вернуть из небытия такую редкую, такую запоминающуюся фамилию? Вопрос ведь, если уж на то пошло, исторических принципов, а не частной генеалогии. Вполне абстрактный. Вот и не впутывай, не впутывай! Саша Кац или же Саша Шейн. Порезче, попроще, покороче. И все дела. Без лишнего замаха перчатку обществу бросай. И родственникам заодно».
И тут на пике совершенного расстройства Александр Людвигович Непокоев, все так же напоминавший убранством своего тела лоскутной ковер, цыганский веер, рассыпанную в беспорядке колоду цветных игральных карт, внезапно рассмеялся.
«Да кто? Кто это все за уши притянул? – при этом подумал бывший учитель русского языка и литературы. – Кляйнкинд, Баку, да это же вообще конец двадцатых, если не тридцатые, нелепый тот, дебютный производственный роман Степана. При чем здесь столетие? Какая-то девушка-референт напутала, ошиблась, да и вообще, завтра она работает в Армянском переулке, а послезавтра уже нет… Во всяком случае, никто из тех, кто что-нибудь действительно решает и определяет в этой большой, ему решившей отдаться сердцем и душой компании, ни словом о Кляйнкинде и его романе не говорил. Не упоминал. Не обмолвился. Ни господин Пешков, ни этот мистер… мистер… да, мистер, как же… Биттерли… конечно!»
И тут здоровый смех и пробрал бывшего педагога, ха, Пешков и Горький. Максим и Алексей, сиамские близнецы, разъединившиеся у него прямо на глазах. Счастливо избавленные, наконец, от раздвоения, мук родовых и травм младенческих, немедленно забросили литру и стали делать бизнес. Ха-ха. И это правильно!
Столь чуждые ему трагедия и драма буквально на глазах Александра Людвиговича превращались в излюбленные и понятные пародию и анекдот. В голове его уже роились варианты рассказа об этом:
– Представляешь, Ася! Фантастическое недоразумение. Феерия. Могли ведь по такой наводке начать искать Василия… Внука Степана…
– А он есть… существует?
– Да, сторож, что ли, в Мытищах на авторазборе, был книжным художником когда-то, но мне говорили, спился, спился совершенно… Только пуант не в этом, весь цимес в том, что у брата деда, у писателя этого самого Степана Кляйнкинда, не было вообще своих детей. Васькин отец – приемный, он сын второй жены Степана, мальчик от Костояна, помнишь, ну, двадцать шесть бакинских комиссаров… Герои революции… Один из тех двух или трех, что смылись… Ноги сделали… Начдивом был, членом ЦК потом… Арсен, кажется, Костоян…
– Это те самые, что там всё у всех отнимали и национализировали… А потом их за это американцы кокнули…
– Да, англичане, в том-то и смех… Лав этот самый и просил, наверное, американский инженер Рональд Реджинальд, чтоб к стенке поставили этих смутьянов, чтобы не нарушали революционной суетой непрерывный цикл производства…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
