– Как называется это место? – спросил полицейский.

– Да никак не называется.

Сквозь толпу начал проталкиваться хорошо одетый мулат.

– Машина была желтая, – крикнул он, – большая желтая машина! Новая.

– Вы видели, как все было? – спросил полицейский.

– Нет, я только машину видел, обогнала меня на шоссе, а делала она больше сорока. Пятьдесят-шестьдесят.

– Подойдите сюда, назовитесь. Эй там, расступитесь. Мне нужно записать его имя.

Какие-то обрывки этого разговора, по-видимому, достигли ушей покачивавшегося в двери конторы Уилсона, ибо на смену его задышливым выкрикам пришли другие слова:

– Можете мне не рассказывать, какая была машина! Я знаю, какая была машина!

Я наблюдал в это время за Томом и потому увидел, как на его спине взбугрились под пиджаком мышцы. Он быстро приблизился к Уилсону и крепко взял его за плечи.

– Ну-ка, придите в себя, – грубовато, но умиротворяюще сказал Том.

Взгляд бедняги уперся в лицо Тома, Уилсон попытался подняться на цыпочки, однако ноги его не слушались, и он, пожалуй, упал бы на колени, если бы Том его не держал.

– Послушайте, – сказал, легко встряхнув Уилсона, Том. – Я приехал сюда из Нью-Йорка всего минуту назад. Привел вам «купе», как договаривались. Желтая машина, на которой я приезжал днем, была не моя, слышите? Я ее и не видел после полудня.

Только мулат и я находились достаточно близко к ним и могли слышать, что говорит Том, тем не менее полицейский уловил что-то в его интонации и свирепо уставился на него.

– Что у вас там? – резко спросил он.

– Я его друг. – Том обернулся, однако Уилсона из рук не выпустил. – Он говорит, что знает машину, которая сбила его жену… Желтую машину.

По-видимому, в голову полицейского закралась какая-то туманная мысль – взгляд его стал подозрительным.

– А ваша какая?

– Синяя, двухдверная.

– Мы только что из Нью-Йорка приехали, – прибавил я.

Какой-то следовавший за нами человек подтвердил мои слова, и полицейский отвернулся от Тома.

– Так, теперь повторите вашу фамилию по буквам…

Том поднял Уилсона, точно куклу, отнес его в контору, посадил на стул и вернулся.

– Кто-нибудь, идите туда, побудьте с ним! – резко распорядился он и застыл в ожидании на пороге конторы. В конце концов двое стоявших в первом ряду мужчин переглянулись и неохотно вошли в нее. Том захлопнул за ними дверь, соступил, стараясь не смотреть на верстак, с порога и, проходя мимо меня, прошептал: – Пошли отсюда.

Властная рука его расчищала нам путь, мы, поеживаясь от смущения, наполовину бессознательно пронизали продолжавшую разрастаться толпу и увидели торопливо шагавшего с саквояжем в руке доктора, за которым в бессмысленной надежде послали полчаса назад.

До поворота Том вел машину медленно, а там его нога вдавила педаль акселератора в пол, и машина понеслась сквозь ночь. Немного погодя я услышал негромкое хриплое рыдание и увидел, что лицо Тома залито слезами.

– Проклятый трус! – всхлипнул он. – Даже не остановился.

Внезапно из-за темных шелестящих деревьев на нас поплыл дом Бьюкененов. Том остановил машину у веранды, поднял взгляд ко второму этажу, где за плетями вьющихся растений светились два окна.

– Дэйзи дома, – сказал он. Мы вышли из машины, он взглянул на меня и слегка поморщился.

– Мне следовало забросить тебя на Вест-Эгг, Ник. Сегодня мы ничего сделать не сможем.

Том изменился, говорил веско, решительно. Пока мы шли по освещенному луной гравию к веранде, он обрисовал положение несколькими короткими фразами.

– Я позвоню, вызову такси, оно отвезет тебя домой, а до того тебе и Джордан лучше посидеть на кухне, пусть вас там покормят, если вы голодны. – Он открыл дверь. – Входи.

– Нет, спасибо. Буду рад, если ты закажешь такси. А пока подожду снаружи.

Джордан положила ладонь мне на руку.

– Может, все же зайдешь, Ник?

– Нет, спасибо.

Меня немного мутило, хотелось остаться одному. Однако Джордан задержалась у двери еще на миг.

– Всего лишь половина десятого, – сказала она.

Ну уж нет: я чувствовал, что на сегодня с меня этих людей довольно, – и неожиданно в числе «этих» оказалась и Джордан. Должно быть, она как-то поняла это по моему лицу, потому что резко развернулась и взбежала по ступенькам на веранду, а оттуда в дом. Я просидел несколько минут, сжимая руками голову, – пока не услышал, как в вестибюле дворецкий снимает с аппарата трубку и вызывает такси. И тогда встал и пошел по дорожке от дома, решив подождать машину у ворот.

Пройдя ярдов двадцать, я услышал мое имя и увидел выступившего из кустов на дорожку Гэтсби. Надо полагать, я впал к этому времени в состояние совсем уж одурелое, поскольку ни о чем, кроме того, как светится под луной его розовый костюм, думать не мог.

– Что вы здесь делаете? – спросил я.

– Просто стою, старина.

Такое препровождение времени почему-то показалось мне предосудительным. Почем знать, может, он дом собрался ограбить; я нисколько не удивился бы, увидев в темных кустах за ним злодейские физиономии «людей Вольфшайма».

– Вы на дороге ничего не заметили? – промолчав минуту, спросил он.

– Заметил.

Гэтсби замялся.

– Она погибла?

– Да.

– Я так и думал; и Дэйзи об этом сказал. Лучше так, чем ждать, когда ужасная новость свалится на нее и надорвет ей душу. Она хорошо справилась с этим ударом.

Послушать его, так единственное, что имело значение, – реакция Дэйзи.

– Я доехал проселками до Вест-Эгг, – продолжал он, – поставил машину в гараж. Не думаю, чтобы кто-нибудь нас разглядел, но, конечно, наверное сказать невозможно.

К этому времени он стал настолько противен мне, что я не счел нужным разуверять его.

– Кто была та женщина? – спросил он.

– Ее фамилия Уилсон. Муж – владелец автомастерской. Как, черт возьми, это случилось?

– Ну, я попытался вывернуть руль, однако… – Он замолк, и я вдруг догадался, как было дело.

– Машину вела Дэйзи?

– Да, – не сразу, но ответил он, – я, разумеется, заявлю, что сам сидел за рулем. Понимаете, когда мы выехали из Нью-Йорка, она разнервничалась вконец и попросилась за руль, мол, это ее успокоит, – а та женщина выбежала на дорогу, как раз когда мы почти поравнялись с другой машиной, встречной. Все произошло мгновенно, однако мне показалось, что она хотела поговорить с нами, приняла нас за кого-то из ее знакомых. Ну вот, Дэйзи вильнула от нее к другой машине, потом оробела и вильнула назад. А дотянувшись до руля, я почувствовал удар – наверное, он убил ее сразу.

– Ей оторвало…

Он сморщился:

– Избавьте меня от подробностей, старина. Так или иначе, нога Дэйзи словно вросла в педаль. Я попытался заставить ее остановиться, но она попросту не могла, мне пришлось воспользоваться ручным тормозом. После этого она упала мне на колени, и дальше машину повел я.

– К утру она оправится, – добавил после паузы Гэтсби. – А я подожду здесь, посмотрю, не надумает ли он приставать к ней из-за сегодняшней ссоры. Она заперлась у себя и, если он полезет к ней с грубостями, посигналит мне светом.

– Он не тронет ее, – сказал я. – Он и думает-то сейчас не о ней.

– Я не доверяю ему, старина.

– Но сколько же вы собираетесь ждать?

– Если понадобится, так и всю ночь. Хотя бы до того, как все улягутся спать.

В голову мне пришла новая мысль. А вдруг Том уже узнал, что машину вела Дэйзи? Он может подумать, что все произошло не случайно, – может подумать что угодно. Я окинул взглядом дом: два или три горящих окна внизу, розовое свечение в комнате Дэйзи на втором этаже.

– Постойте здесь, – сказал я. – Пойду посмотрю, все ли там тихо.

Я возвратился назад по краю лужайки, тихо пересек гравиевую дорожку и на цыпочках взошел на веранду. Шторы гостиной были разведены, однако она оказалась пустой. Пройдясь по веранде, на которой мы обедали тем июньским трехмесячной давности вечером, я приблизился к небольшому прямоугольнику света, лившегося, по моей догадке, из буфетной. Жалюзи ее были опущены, но над самым подоконником осталась щелка.