Чем больше Драко смотрел на себя, тем больше чувствовал себя глупым и несуразным, кем-то чужим, у кого всё не так и не вовремя. И то разочарование, уязвимость, неуверенность в себе, страх и сомнения, они были не о том, какое тело он видит в зеркале. А о том, какого человека он видит. Он видел себя, красивого, сильного, способного на настоящую жизнь. Но понимал, что где-то там, внутри, за этим слоем макияжа, глубже, он действительно уже другой человек. Что в последний день зимы прошлого года он был, он жил в иллюзорной показной реальности. Один на один с самим собой остаться было невозможно, слышать себя, думать о себе было невозможно, но вот он сейчас. Здесь. Такой же и другой одновременно. Больше неподходящий… Захотелось плакать.

Драко схватил салфетки со стола, ненавидя себя за эту слабость. Не в слезах, а в том, что он вроде как обещал себе не врать, но лишь только что-то больное маячит на горизонте, как он закрывает глаза, снова и снова рисуя себе другую реальность. Остервенело смывая макияж, Драко всё тёр и тёр лицо, словно пытался докопаться до того, кто там, под маской. Он был кем-то на сцене. Кем-то перед зрителями в сети. Кем-то перед друзьями. Но только с Потти он был хотя бы жалким подобием самого себя. Это та правда, которую Сладкая_Ледышка_604 никогда не признавал. Даже бахвалился тем, что никогда не играет на публику и всё делает, мать его, искренне. Обманывался.

Отбросив грязные салфетки на столик, Драко снова уставился на себя. Он за эти несколько минут, пока стирал остатки образа, обессилел так, словно отработал сессию с Лю. Отойдя на пару шагов от зеркала, он позволил рукам опуститься вдоль тела, с усилием расслабляя их, но напряжение в теле осталось. И взгляд, который скользил сейчас от лица по шее, торсу, ногам, светился лишь одним — уязвимостью. Он выглядел обречённым, бесконечно печальным и одиноким во всей своей красоте. Эстетика обнажённого тела не диссонанировала с этим образом, а наоборот, подчеркивала его. Он задумался на мгновение, что было бы, увидь он Гарри по-настоящему тогда, два года назад, когда они ещё играли в отношения на публику. Смог бы он стать для Потти тем, кто сделал бы его счастливым? Драко не знал ответа, но в мыслях билось бесконечное сомнение, словно птица в стеклянной банке. И чем дольше он размышлял, тем чётче видел — нет. Он никогда не смог бы стать таким, как Криви. Прятать от Гарри ту язву и наглеца, которого Малфой увидел в детке в их первую встречу, быть для всех самоуверенным и жёстким и только рядом с любимым проявлять другую свою сторону. Мысли сначала увели его в раздумья о том, кто же из них настоящий — тот Колин, что рядом с Потти снимает шипы и становится котёнком, или наоборот, но очень быстро эти рассуждения перешли в другую плоскость. Для Тео Драко таким стал. Но для Поттера не смог бы. Он знал это точно.

На коридоре послышался громкий хлопок двери, а потом топот каблуков и смех девочек. Драко втрепенулся и постарался взять себя в руки. Один раз он уже потерялся в лживых отношениях. И он в них лгал не меньше, чем Нотт. Просто о другом. И с Гарри он так не поступит.

— Ты видел, я писала тебе… Мне жаль, Драко… — тихо сказала Панси уже на выходе из гримёрки.

— Что ты уже натворила?! — нахмурилась Герм.

— Эй, остынь, тигрица… Ничего она не натворила. Всё нормально, Панс, это для меня не новость… Ну, пойдёмте уже! Клуб под завязку, и все уже ждут свою Королеву!

Решение отойти в сторонку на самом деле далось Драко легче, чем он думал. Да, было непросто наблюдать за Гарри с Криви, но Потти был счастлив. Очевидно, они преодолели те моменты, которые Потти переживал вовремя съёмок и после них, и даже Тэдди немного оттаял. Они не обсуждали это, но Драко видел, что Колин старается, и малыш тоже видел это. И почти перестал ершиться.

Правда, был один момент, который поставил Истеричку в тупик. Они с Тэдди возвращались с очередной экскурсии, все уже разошлись, у Колина были съёмки, Гарри помогал, девочки тоже попрощались, и Драко вызвался вернуть ребёнка домой. Всю весёлость с ребёнка как рукой сняло. Он был молчалив и непривычно тактилен, а потом, когда они уже подошли к воротам, неожиданно обнял Малфоя и долго стоял так, ни слова не говоря.

— Эй, большой парень… Ты чего? — Драко отстранился и присел на корточки. — Что тебя тревожит?

— Драко, а ты… Нет, не так. Я хотел бы стать твоим сыном, Драко. Я был бы счастлив быть твоим сыном… И я хочу спросить, ты думал об этом? О том, чтобы меня усыновить? Я знаю, что мы не так долго дружим, и вообще это наверное нетактичный вопрос. Не сейчас, но может быть потом… — на глаза мальчика навернулись слёзы. — Когда ты узнаешь меня лучше, когда ты поймёшь, что я хороший ребёнок, что я могу быть хорошим сыном, ты подумаешь об этом? Я буду примерно себя вести, я не буду мешать, я буду стараться изо всех сил. Я докажу тебе, что меня можно любить…

В этот момент Драко Малфой расплакался. Слёзы текли сами по себе, он несколько раз шмыгнул носом, а потом крепко обнял Тэдди и горячо ему заговорил:

— Тэдди, ты замечательный малыш. Ты добрый, смекалистый, чуткий и проницательный. И я так счастлив, что мы с тобой подружились, ты не представляешь даже! Я много чему могу у тебя поучиться, и ты никогда не должен сомневаться, что ты достоин любви. Ты же солнце, Тэдди, ты как Потти, ты настоящее солнце. Ты греешь, ты светишь, ты замечательный! Ты, конечно, застал меня врасплох. Я никогда не думал об этом. Я же и сам порой ребёнок. Да, ты же видишь, я и сам ещё во многом ребёнок. И я не могу дать тебе ответ прямо сейчас. Это… Непростой вопрос и непростой путь. Но я обещаю тебе, что я подумаю. Я тебе обещаю. Я тебе обещаю, что когда я тебе дам этот ответ, он будет честным, полным и аргументированным, каким бы он ни был. Но ты, малыш… Я уже тебя люблю, и не нужно доказывать мне что-то. Просто будь самим собой, и этого достаточно, чтобы кто-то тебя любил, это правда, Тэдди. Обещай мне, что не будешь пытаться быть кем-то, кем ты не являешься.

— Правда?

— Ни слова лжи, клянусь тебе! — горячо отозвался на всхлип мальчика Драко.

— Правда любишь?

Тут уже всхлипнул Малфой.

— Правда. Правда-правда, — ещё сильнее обнял его Драко и отошёл. Вытер слёзы, сначала Тэдди, потом себе. — Я обещаю тебе, что подумаю, а ты пообещай, что постараешься оставаться самим собой.

Тэдди быстро закивал.

— Обещаю.

Этот разговор долго не выходил из головы Малфоя. Но он так и не решился обсудить его с Гарри. С девочками он, конечно, поделился, но у него не хватило смелости спросить у Потти, а просил ли его Тэдди о подобном. А если нет? Если это обидит Гарри? Ведь он с мальчиком дружит уже так долго. Может быть, он сам думал об этом? И когда Герм выслушала малфоевскую исповедь, она только пожала плечами.

— Ты называешь Блейза монстром, но ведёшь себя точно так же, как и он. Боишься спросить у Гарри, спроси у Тэдди. Но я считаю, что это ужасная идея. Ужасная. Потому что тебе никто не даст его усыновить. Потому что ты сам себя не всегда можешь воспитать. Куда уж о ребёнке?! Это ответственность, это вызов, это путь. Это… Ты не родитель ещё, Малфой, какое усыновление?!

— Прости, Драко, но я с ней. Быть папой… Тебе сколько? Двадцать четыре? Это же не собачку взять из приюта… Затея дикая…

— Идея не моя! Тэдди спросил, и я обещал подумать! Я и подумаю! Потому что мальчик, не важно, сын, или нет, он вот тут, — Драко похлопал ладонью груди. — Он замечательный. И я очень хочу сделать этого ребёнка счастливым. Я не спорю с вами. Из меня никакущий отец. Но этого мало, чтобы ответить на это вопрос. Давайте закроем тему, девочки. У меня есть для вас кое-что особенное…

Драко поднялся с кресла и достал два конверта.

— Это для вас, приглашения на презентацию нашего календаря. Двадцать первого марта… Символично, правда? Такая дата…

— Не знала, что ты увлекаешься астрологией… Ну, равноденствие и всё-такое… — Панс открыла конверт, но не успела выдать реакцию.

— Что это, по-твоему, такое?! — яростно выкрикнула Гермиона и отбросила приглашение в сторону. — Гермиона Грейнджер и Блейз Забини?!