– Дедуля, прекрати, – Принц выставляет перед собой обе руки, чтобы закрыться от Кимуры. – То, что я собираюсь сказать, очень важно, так что слушай внимательно. Это может стоить твоему сыну жизни. Так что постарайся вести себя по-взрослому. – Его голос звучит совершенно спокойно.

Кимура взбешен, его ноздри раздуваются от ярости, но упоминание жизни его сына останавливает его, и он обессиленно падает обратно на сиденье.

За его спиной открываются автоматические двери. Видимо, это тележка с напитками; они слышат, как кто-то из пассажиров обращается к проводнице, затем расплачивается за покупку. Кимура оборачивается, чтобы посмотреть.

– Эй, дедуля, не пытайся только обратиться к проводнице с какой-нибудь глупостью.

– С какой, например? Попробовать пригласить ее на свидание?

– Я имею в виду – с просьбой о помощи.

– А ты попробуй меня остановить.

– В твоей попытке не будет ни малейшего смысла. Ты только все испортишь.

– Все испорчу? Что именно «все»?

– Было бы очень просто открыть рот и попросить о помощи, но ты не можешь этого сделать. Хочу, чтобы ты в полной мере ощутил это бессилие. Если бы я силой закрыл тебе рот, это лишило бы всю мою затею смысла. Я хочу посмотреть, как ты будешь себя чувствовать, не в силах ничего сделать, – когда ты технически можешь это сделать. Я хочу увидеть, как ты корчишься.

Глаза Кимуры меняют свое выражение, ярость в них уступает место смеси отвращения и страха, как будто он только что обнаружил омерзительное ядовитое насекомое. Он с усилием заставляет себя рассмеяться, чтобы скрыть свои истинные эмоции.

– Извини, но чем больше ты говоришь мне, что я не могу этого сделать, тем с большей вероятностью я это сделаю. Такой уж я человек. Всегда таким был, сколько себя помню. Так что, когда к нам подойдет девушка с тележкой, я брошусь к ней, я буду кричать и орать изо всех сил: «Сделайте что-нибудь с этим школьником!» Так что, если ты говоришь мне, что не хочешь, чтобы я это сделал, я это уж точно сделаю.

«Откуда у этого немолодого мужчины такая сила духа? Даже со связанными руками и ногами, даже когда я забрал у него его оружие, даже когда расстановка сил между нами предельно ясна, – как он может продолжать говорить со мной свысока? Единственная причина в том, что он меня старше. В сравнении с учеником средней школы он прожил на каких-то десять лет больше. – Принц не испытывает к Кимуре ни капли сочувствия. – И что ему дали все эти его бессмысленно прожитые тысячи дней?»

– Дедуля, я объясню тебе максимально доходчиво, чтобы ты наконец понял. Если не будешь выполнять мои указания, если что-то случится со мной, то с твоим сынулей, дедуля, в больнице приключится беда.

Кимура молчит.

Принц испытывает смешанные чувства: одновременно удовлетворение и уныние. Он старается сосредоточиться на удовольствии от созерцания человека в абсолютном отчаянии.

– У меня стоит кое-кто на стрёме поблизости от больницы в Токио. Той самой больницы, где лежит твой сын, дедуля.

– «Поблизости» – это где именно?

– Возможно, это означает внутри больницы. В любом случае достаточно близко, чтобы выполнить работу в случае необходимости.

– Работу?

– Если он не сможет связаться со мной, то сделает это.

– Что это значит – не сможет с тобой связаться? – Душевная боль Кимуры отражается на его лице.

– Он будет звонить мне каждый раз, когда синкансэн будет приезжать на станции. Омия, Сэндай, потом Мориока. Чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке. Если я не отвечу, тогда он поймет, что что-то случилось.

– Кто это? Кто-то из твоих друзей?

– Нет. Как я уже говорил, люди делают что-то по самым разным причинам. Некоторые любят женщин, другие любят деньги. Поверь мне, есть взрослые, которые толком не отличают плохое от хорошего и могут сделать практически что угодно.

– И этот твой приятель – что он может сделать?

– Раньше он работал в компании, которая занимается медицинским оборудованием. Так что ему не трудно будет проникнуть в больницу и сделать что-нибудь с дыхательным аппаратом, к которому подключен твой сынуля.

– Вот как, это не будет для него трудно… Ничего у него не получится.

– Ну, мы этого не узнаем, пока он не попробует. Как я уже сказал, он ждет кое-где очень близко от больницы. Ждет сигнала. Все, что мне нужно сделать, – это позвонить ему и дать добро, и он управится со всем остальным. А если случайным образом позвонит мне, – помимо звонков по расписанию на каждой станции, – а я не отвечу спустя десять гудков, это тоже будет сигналом к выполнению работы. Если так случится, мой нетерпеливый приятель пойдет в больницу и займется оборудованием жизнеобеспечения твоего сына.

– Какой эгоистичный список правил… Повсюду одни сигналы к действию. А если мы окажемся там, где твой телефон не будет ловить сигнал?

– В последнее время в подземных тоннелях тоже были установлены антенны сотовой связи, так что не думаю, что мы окажемся вне зоны действия сети. Ну, тебе лучше надеяться на то, что так оно и есть. В любом случае, если ты, дедуля, выкинешь какую-нибудь глупость или дернешься не в ту сторону, я просто не возьму трубку, когда позвонит мой верный слуга. Возможно, я сойду в Омия, пойду в кино и выключу свой телефон на пару часов. К тому моменту, как я выйду из кинотеатра, в системе жизнеобеспечения твоего мальчика уже произойдет какая-нибудь непоправимая поломка.

– Ну ты и лживый выродок, – с ненавистью произносит Кимура.

– Я не лгу. Я всегда говорю правду. Может, это для тебя, дедуля, ложь – привычное дело…

По Кимуре видно, что он сейчас взорвется, но в конце концов он смиряется с собственным бессилием, и это окончательно лишает его сил. Он безвольно обмякает в кресле. Проводница проходит мимо, катя перед собой тележку, Принц подзывает ее и берет упаковку шоколадных драже. Его сердце прямо-таки ликует, когда он бросает взгляд на сидящего по соседству Кимуру, крепко сжимающего челюсти и всего багрового от ярости.

– Если мой телефон зазвонит, будь внимателен, дедуля. Если я не возьму трубку после десятого гудка, случится непоправимое.

– Мандарин, что нам теперь делать? – Напротив Лимона сидит мелкий Минэгиси; его глаза закрыты, он не двигается. Его рот остается по-дурацки открытым, как будто он насмехается над ними. Это нервирует Лимона.

– А что мы можем сделать? – Мандарин деловито чешет щеку. То, что напарник растерян, что случается с ним крайне редко, придает Лимону немного уверенности:

– Это все потому, что ты оставил его без присмотра. Почему ты бросил мальчишку одного?

– Мне пришлось. Ты ведь сказал мне про чемодан, так что я должен был пойти с тобой и проверить. А чего ты еще ожидал после этого твоего заявления? Чемодан однозначно похищен… – Мандарин вздыхает. – Вот все у тебя не пойми как, все грубо и приблизительно: твои слова, твои действия, твой ход мыслей… Ты просто типичный обладатель третьей группы крови.

– Не суди обо мне по моей группе крови, – тотчас фыркает Лимон. – Нет никаких научных доказательств для подобного мнения. Только дурак может говорить о таких вещах серьезно. Если б это было правдой, то ты был бы организованным и пунктуальным просто потому, что у тебя вторая группа крови.

– Я действительно организован и пунктуален. И когда я выполняю свою работу, то делаю все четко и аккуратно.

– Ну и гордись своими победами… Слушай, я сам виноват во всех моих косяках, и моя группа крови тут ни при чем.

– Так оно и есть! – с готовностью отзывается Мандарин. – Твои провалы – прямое следствие твоего характера и полного отсутствия самокритики.

Мандарину кажется, что, стоя в проходе, он выглядит подозрительно, так что он наклоняется вперед и передвигает тело мелкого Минэгиси на сиденье возле окна. Затем наклоняет его голову немного вперед и вниз, как будто тот дремлет.

– Ну вот; так будет казаться, что он просто уснул.