— Меня не пускают в деревню. Я постоянно под конвоем. Я так ничего не добьюсь. И мы не наладим с ними… контакт. Может вы… — солдат чуть не подавился словом, — поможете?

Грейс даже не притворялась, что поверила Салли хоть на секунду. Но… его положение было невыгодно всем.

— В правильности выводов тебе не откажешь, — сцепив руки за спиной, она расхаживала взад-вперед по коридору блока. — Одно условие: без нытья.

— Не знаю такого слова, Док! — бодро отозвался солдат.

«Напрасно. Ты пожалеешь, что попросил, парень».

Джейк и вправду пожалел. Научиться на руках бегать было проще чем, терпеть уроки Огустин. Он скучал по нудному Норму, от которого них*ра не добьешься, и по Нейтири, которая хотя бы знала, когда остановиться.

«А это — Грейс, бл*ть, Огустин! И да, «бл*ть — не относится к языку На’ви, так же как х*йня, с*ка и прочие бранные выражения»!»

К счастью, привычку отступать Салли потерял еще до прибытия на Пандору.

***

«Он не мог уйти далеко».

Санг, сидевший рядом с хозяйкой на дереве, согласно рыкнул.

Бейфонг причиняли дискомфорт как минимум два чувства. Во-первых, невозможность разобраться с ситуацией самостоятельно или, по крайней мере, принять участие. Во-вторых, нескончаемость проблем в отношении Хийика.

Казалось, потери сознания при первом появлении в деревне Оматикайя, вынужденного постельного режима, а также пятен на лице и туловище должно было хватить с лихвой, чтобы не нарываться. Однако На’ви счел все произошедшее незначительным и пропал два дня назад.

Спохватились не сразу, так как лекарь не совершал каких-либо попыток к побегу. Цахик исправно поила его снадобьями, в одиночестве Хийик оставался неоднократно. И вдруг — исчез.

«Ушел погулять — не вернулся. Типичная история для большого города. Но для Оматикайя или Таунрэ’сьюланг?!»

Правда, пропал он одновременно с братом. Примечательно, что накануне Фтуэ’эконг и Хийик устроили перепалку. После их разводили по разным концам деревни.

На поиски отправились За’о, Хукато, Тсу’тей, Лауну и еще несколько воинов. Они собирались вырубить братьев дротиками со снотворным, связать и притащить обратно. Разумеется, это был запасной план.

А Лин оставалось только ждать — любые марш-броски были ей запрещены.

«И с места не сдвинуться. Все из-за Кохова Сноходца. Надо обмозговать с Тсулфэту, когда вернется».

— Ты здесь? — из деревянной расселины высунулся Тсу’тей.

Бейфонг все еще не простила ему закулисные игры.

«Но все же приперся. Значит, дело срочное».

— Говори.

Санг недовольно заурчал, когда почувствовал, что между основаниями «усов» перестали чесать.

Тсу’тей ухмыльнулся, дав понять, где он видел приказы Лин. Но приблизился и опустился на корточки, соблюдая при том почтительное расстояние, дабы не злить икрана.

— Мы его нашли. Хийик подрался со Фтуэ’эконгом. Оба у Мо’ат. Тебя ждут.

«А тебя почтовым ястребом сделали».

Санг был безжалостно лишен почесывания и растерянно водил головой в стороны. На его обидчивые вопли Лин даже внимания не обратила, направившись внутрь ствола. Шаг ее стал более уверенным, но Цахик предупредила, что бегать магу земли еще рано.

Тсу’тей с сочувствием посмотрел вслед улетавшему икрану и пошел за Бейфонг.

Пещера под корнями набила Лин знатную оскомину, однако Хийика вместе с братом привели именно туда, потому выбора не было.

Когда Бейфонг спустилась, она увидела лишь Мо’ат, Лауну и Хийика.

— А где второй?

— Ушел. И мы пойдем, — Мо’ат, приобняв девушку за плечи, вывела последнюю. Судя по недовольному выражению на лице Лауну, Бейфонг пропустила что-то еще.

На Хийике красовались свежие «синяки». Что примечательно, ни один не «накладывался» на свежие пятна.

«Фтуэ’эконг не хотел наносить серьезного вреда. Пытался «убедить»?»

— Рассказывай, — Лин даже не злилась. Бейфонг была уверена: вскоре этот парень перестанет быть ЕЕ головной болью.

«Согласится с остальными, и я перестану для него существовать».

Хийик, по всей видимости, надеялся на более строгий прием и недоверчиво смотрел на женщину. Впрочем, в его глазах читалось еще что-то.

«Скорее всего, ему уже рассказали о моей «маленькой» тайне. Странно, что не кидается. Не связан ведь. Фтуэ’эконг разубедил?»

— В отличие от брата, я по-прежнему иду за тобой. Мы с братом все решили.

«Впервые слышу, чтобы от яда тъумтсэулл лишались рассудка. Хотя одному Ваату известно, что вы там решали».

Способ «улаживания» конфликта Лин ничуть не поражал. В конце концов, она сама зачастую действовала так же, когда дело касалось семьи. Но тот факт, что Хийик на ее стороне, не мог не вызывать вопросов.

— Тебе известно о моей связи с чужаками?

— Да, — злость вкупе с повреждениями делала лицо парня довольно кровожадным. — И я по-прежнему желаю их смерти.

— Их? Не моей? — Лин и Хийика не разделял даже десяток шагов. При желании На’ви легко добрался бы до Бейфонг. Победил бы? Кто знает…

— Я дал слово Цахик, что останусь рядом. Остальное значения не имеет, — пришел в себя лекарь.

— Будешь подчиняться?

— Буду, — он вспомнил про «челюсти», которые едва не сжались на его шее. И был удивлен, что на сей раз они так же не сомкнулись. Чтобы не связывало Лин с чужаками, она не желала смерти ему, хотя была вправе. Отбившийся от стаи… Кому он нужен? Больного можно вылечить, раны можно зализать. Но неподчинение главному, особенно вдали от дома — это изгнание и смерть.

Лин нуждалась в каждом из тех, кого взяла с собой. Слова молодого Цахик приобретали смысл. Тсмуке, а карр была послана Эйвой, помогла им, чтобы они вернули этот долг позже. Когда придет время. Цахик точно знал о тайне Лин. Но не сказал. И оказался прав: Хийик ненавидел чужаков слишком сильно, едва не погубив тем себя и Лин! Но даже после она не отказалась от ненадежного воина. Не дала погибнуть. И пусть общалась с чужаками. У Хийика было слово Цахик, Мать, которая послала Лин к своим детям, и сама Тсмуке, а карр, спасшая не только его жизнь. Остальное не имело значения.

— Ты видел Сноходца? Знаешь, кто он?

— Да. Ничего более мерзкого в своей жизни я не встречал, — выплюнул На’ви.

Брат пытался внушить, что Лин — такая же, как Сноходец. Но он глубоко ошибался. Чужак всего лишь натянул шкуру, взял лицо одного из них. Внутри него не было ничего. Пустой. Особенно во сне. Как мертвая земля. Как сосуд, из которого вылили воду. В Тсмуке, а карр была жизнь, была сила ее зверя, была связь со всем и всеми. Хийик не знал Лин столь долго, сколь остальные. Но у него были свои собственные глаза. Не всевидящие, но глаза.

К сожалению, он даже не пытался озвучивать свои наблюдения. Чем вызывал у Бейфонг замешательство.

«Мерзко? Странно, что на меня ты не смотришь подобным образом».

— Ты его не убьешь?

— Если это нужно для общего дела, да. Не нападет на тебя, Лауну или Тсулфэту — будет жить, — никакого безумия во взгляде или чего-то подобного. Хийик просто собирался выполнять приказ. Приказ Цахик, защитить его сестру. Ну, и заодно всех причастных.

Лин такая позиция не устраивала.

«Либо ты слушаешься меня, либо вали к остальным. Очередную истерику я могу и не пережить».

— Ты его не убьешь! — она сократила расстояние. — Либо пойдешь своим путем.

Вот теперь это было то же самое чувство, что и в лесу: незримый зверь Тсмуке, а карр был готов загрызть по первой команде.

Хийик должен был выбрать. Не предав себя самого, выбора Матери и веры Цахик.

— Я не убью Сноходца и пойду за тобой, — Тсмуке, а карр не была на стороне чужаков. Значит, смерть Сноходца приравнивалась к взрыву тъумтсэулл. Хийик мог подождать. — Не желаешь моих клыков — освободи, — от Лин у него была только одна дорога — к Матери.

«Прибить тебя? Как раз искала, кого бы по стенке размазать! Где у вас спрятан не иссякающий запас любви к самопожертвованию и пафосу?»

— Живи. И уйми свою жажду мести. Я не буду вытаскивать тебя в следующий раз.