Сей’лан как вождь скреплял связь.

А вот Бейфонг сопротивлялась достаточно долго. Ее не устраивала надобность участия в этом… балагане вообще. И еще больше не устраивали условия. Тсахейлу. Этим все сказано.

Нет, никто не собирался выдавать женщину замуж. Тем более, за Цахик. Ситуация была такова, что Таунрэ’сьюланг предавали подобной связи несколько иное значение, чем Оматикайя.

Брачная часть оставалась. Никто ее не отменял. Однако существовало еще несколько ритуалов, в которых требовалось использовать цвин. В основном дело касалось именно роли шамана. Были и еще некоторые частности. Говоря проще, создание тсахейлу со своим соплеменником или с другим На’ви вообще отнюдь не означало мгновенного и бесповоротного бракосочетания.

Когда Бейфонг услышала о том, что ей предстоит, ее уверенность в том, что вся ситуация — очередная издевка Эйвы из серии стремительно выросла.

Жениться не заставили, так принудят женить других: поскольку именно с цвином у некоторых членов Клана имелись вполне себе реальные проблемы, нужно было как-то выкручиваться.

Говоря проще, после «братания» последовал слепленный на коленке обряд венчания. Процесс обдумывания которого отнял немало времени. У Бейфонг идей не было. Она вообще старалась лишний раз НЕ думать о предстоявшем. Зато… мысли были у других.

На этот раз помешательство На’ви на всякого рода связи с окружающим миром принесло пользу. За’о предлагал использовать иной тип обряда. Не затрагивающий наличие цвина. В конце концов, братание его не требовало, да и странник слышал о Кланах, к примеру, использующих в качестве элемента свадебного обряда огненные чаши. Сам На’ви этого не видел, но видела его бабушка. По ее словам, зрелище было стоящее.

Зажигавшиеся один за другим острова света в ночи. Само собой, в определенном порядке. Пламя, игравшее разными цветами. И брачующиеся, окруженные огненным кольцом. То, что им приходилось в него впрыгивать, держась за руки или сжимать в свободных ладонях горящие «угли», ни у кого, за исключением Бейфонг, кажется, не вызывало отторжения. За’о позже сказал, что «не всякое пламя сжигает дотла», развеяв некоторые опасения мага земли относительно полной неадекватности неких Тъэп Онусг. Лин была знакома с подобным трюком. Видимо, то, что поджигали На’ви, обладало достаточно низкой температурой горения. Насколько —

не ясно. Общее для большинства Кланов «единение» тоже имело место быть. Однако без обряда устоявшуюся пару никто признавать не собирался.

Сей’лан, принимавший непосредственное участие в обсуждении вопроса, отказался использовать чужие его соклановцам традиции. Лин была уверена, что если бы не крайняя необходимость, а также уговоры Хукато и Хоны, вождь бы и ее в качестве учителя для На’ви не потерпел. Гостить? Пожалуйста. Вносить свои правила? Только при поддержке действительно авторитетных личностей. Тинин’ро обмолвился как-то о том, что проводник с Оло’эйктаном спорили немало. Разумеется, Бейфонг в деревне тогда не было. Ее уводила Хона. Позже, когда шаман перестал вставлять магу земли палки в колеса, он и сам держал ответ перед отцом вместе с Лин: легкие изменения в философии не были такими уж безвредными, как могло показаться на первый взгляд.

Но в данном случае вождь был непреклонен. Тогда Хукато предложил создать что-то свое для Таунрэ’сьюланг.

В итоге озарение снизошло на шамана. А у Лин появилась новая причина недолюбливать Тинин’ро.

По соображениям Цахик, получившего всеобщую поддержку, потребовались: сами «источники проблемы», как назвала своих учеников Бейфонг, шаман, несчастная и не имевшая «серьезных» причин отказать Лин, пара Утрал Амокрийя, выживших при наступлении людей и надежно спрятанных, а также, как это ни странно, элемент упряжи. Именно той, которая использовалась в качестве удлинителя для саней. Оказалось, что создавалась она из трав, произраставших около Древ Голосов. Приобретение растениями подобных связующих свойств замыкалось на работе корневой системы Древа, подходящей для него же местности или, как выяснила для себя Бейфонг, на составе почвы. Столь сильное сопротивление встречалось нечасто. Значит, странный элемент породы в данном месте был в изобилии.

От формы упряжи на этот раз сознательно отказались. Основа была в первозданном состоянии. И, стимулируемая связью, по меньшей мере одного рабочего цвина, «трава» спокойно контактировала с дефектным, который располагали как можно ближе. Фактически, сначала соединялись именно цвины На’ви, и только потом можно было постепенно переносить связь на растение.

Лин это напоминало разожжение костра выбиванием искры или падение несокрушимой на первый взгляд стены при ударе по ее самому слабому месту. Нужен был лишь импульс.

Не то чтобы это решало все проблемы и могло использоваться по первому требованию, но тут был главным сам факт «официального» бракосочетания. Что происходило дальше, Лин не знала. И не хотела знать. Она тихо, но яростно ругалась на родном, английском и языке На’ви и едва терпела весь этот бред, включая подготовку к нему.

Мысленно пополнился список долгов Эйвы. Которая, как назло, не объявлялась!

Но если бы случай был единичным! Разумеется, нет! И загвоздка заключалась не столько в… материальной надобности Лин, как выяснилось, «объединить сердца» двух «недееспособных» мог и один шаман. Но вот с духовной, чтоб ее Ваату сожрал, точки зрения обойтись без мага земли было нельзя.

И что сделала с этим Лин, которая ни за что не собиралась обрастать новыми обязанностями? Она начала готовить преемника. Точнее преемницу… Мипьи, окрепшая за пару лет, вполне подходила на эту роль. Не сказать, чтобы она была самой лучшей в магии. Или вдруг восстановила привычную связь со всем вокруг. Однако Бейфонг сочла, что с физической частью обрядов разберется и сам шаман, а более или менее спокойный характер девушки будет подходящим для… специфической должности. В пользу данной На’ви говорил и тот факт, что на самых ранних этапах обучения она продолжала общаться с Лин вне занятий и помогала правильно доносить до остальных мысли мага земли, из-за чего несомненно обрела вес в глазах как самой Бейфонг, так и в глазах соплеменников.

Увы, обучение не было сплошь радостным. Несмотря на то, что количество магов продолжало расти и за три года увеличилось вдвое по сравнению с первоначальным показателем, Хукато и другие приносили новости о гибели ранее ненайденных членов Клана. Иногда удавалось обнаружить потерянных еще живыми, но к тому моменту, как Лин успевали сообщить что-либо и привести ее на нужное место, некоторые сбегали, напугав следивших за ними соплеменников или же становились жертвами Охак Утрал. Кого-то удавалось спасти. Но не все сумели пережить эти годы. Как и сказала Бейфонг, неуязвимыми ее ученики не были. А потому с примерно той же регулярностью, которая касалась необладавших даром, кто-то из магов не возвращался с охоты, кто-то выходил из леса, но ранен был слишком тяжело. У кого-то брал свое возраст и ухудшавшееся состояние здоровья. Да, Эйва наделяла столь серьезными проблемами как дар не один только молодняк. И хотя часть «стариков» отсеялась еще раньше, благодаря природе и Тинин’ро, некоторые вполне себе продолжали справляться. Определенное время.

К проводам всех вышеперечисленных совершенно спокойно припахали Лин. И опять! Отказываться, означало стать никем в их глазах. Не то что в иерархии Клана, а никем в принципе.

И потому Лин все больше желала подготовить себе смену. Она по-прежнему верила, что уйдет. А значит, «ее место» снова станет свободным. Но способности, проблемы со связью, и засевшая в головах аборигенов… идея, бережно выращиваемая магом земли и Цахик, никуда не денется. Справится ли шаман в одиночку — большой вопрос. Сможет ли вождь помочь — тоже. Велика вероятность, что начнется паника. Эти На’ви снова будут одни. Сами по себе. Когда они только-только вернулись в Клан.

Бейфонг не отрицала: бросить все на самотек было не только опасно, учитывая низкий уровень эмоциональной стабильности На’ви, но и попросту безответственно.