Как раз около одной из таких вяло спорили двое. Мужика Салли видел и раньше: он постоянно носился с отрядом Тсу’тея и не обращал на Джейка совершенно никакого внимания. То есть вообще. Не то, чтобы Салли переживал, но на фоне других подчиненных местного мажора этот был более тихим и, вероятно, наиболее опасным. Морпех пятой точкой ощущал это. А интуиция редко его подводила. Второй была стриженная по плечи баба, облаченная в темно-зеленые топ и длинную юбку со шнуровкой на бедрах. Когда она развернулась, Салли заметил знакомую многоглазую маску.

«Да это она вытащила меня!»

Женщина толкнула воина и раздраженная влезла на качелю. Последнюю свободную из четырех занял упомянутый выше мужик. Он кивнул остальным, качнулся в сторону, ухватившись за веревки, и прыгнул. Ветвь, оббитая мягким материалом, ударилась в барабан, закреплённый на стволе унидельта-дерева — раздался гулкий звук. За ним — еще три.

— Уокау, — к морпеху подошла незнакомая девушка с вуалью на шее и указала на барабанщиков.

— Ага, — Джейк сделал вид, что понял, о чем она.

«Это так барабаны называются? Или кого-то из местной музыкальной группы так зовут? Или что?»

Хорошо, что девушка не требовала ответа. Она даже протянула ему чашу с чем-то на подносе.

Джейк надеялся, что правильно истолковал ее желание. Он отпил из, трубки, прикрепленной к чаше. Горло обожгло. Морпех рвано выдохнул и выпучил глаза.

— Что это?!

— Кава, — каким-то образом его поняли.

«Ядреная эта ваша кава!»

На’ви широко улыбнулась и протянула ему поднос, но не ушла. Не дождавшись от Джейка нужного действия, она провела кистью руки вокруг подноса и медленно перевела ее на себя.

— Хочешь, чтобы я напоил тебя? — уточнил Джейк.

На’ви продолжала улыбаться.

Салли аккуратно расположил поднос ближе к ней, после чего она отпила из той же чаши.

— Уокзау, — она приложила руку ладонь к едва прикрытой груди, другой указала на морпеха.

— Э… — Салли понадобилась пара секунд, чтобы осознать. — Джейк! Я — Джейк, — улыбнувшись, представился он.

— Я’жейк? — попробовала повторить девушка.

— Нет, — хотонул солдат, мотая головой. — Джейк.

— Жейк, — на этот раз попытка была более удачной.

— Да, — кивнул Салли, делая скидку на произношение.

Девушка обрадованно скопировала его жест и снова засмотрелась на барабанщиков.

***

Лин чувствовала себя паршиво. Гр*баному Фтуэ’эконгу понадобилась именно она.

— Тебе стоит поискать кого-то еще.

«Я с большей радостью выбью ритм на твоем хребте».

Их разговор не походил на попытку примирения ни коим образом.

— Я прошу тебя сыграть, — враждебности в его голосе не было.

Фтуэ’эконг отчасти понимал мотивы брата, который остался рядом с Лин. Понимал, но не был готов принять. Даже после помощи Уэу. Он не забывал и о словах Тсу’тея, яростно защищавшего Тсмуке а карр. В голове не укладывалось, как можно считать Лин, жившую с чужками, незапачкавшейся. С другой стороны, тогда и на Клан Оматикайя нельзя было смотреть по-иному. Ведь, несмотря на всю причиненную боль, они приютили Сноходцев. Он не лгал, когда говорил о том, что предпочтёт смерть помощи чужака, но… Но был ли он честен с собой, когда говорил, что Лин нельзя доверить жизнь? Она могла убить их. Похоронить заживо. Но предпочла обучить…

— Нет, — повторила Бейфонг.

— Я знаю, что ты можешь. Почему нет?

«Почему? Может потому что вы, рвавшиеся в след за мной, отвернулись? Потому что не смогли сдержать единственного обещания? Это ваше право. А мое право — послать вас».

— Ты сказал, что лучше умрешь, — припомнила мужчине его же слова Бейфонг.

— Я не беру своих слов обратно. Я только знаю, что хорошо тебя обучил. Сегодняшний праздник принадлежит не мне. Есть Оматикайя. Они рады тебе и доверяют. Есть Оланги, которые не знают тебя.

«И есть вы, которые отвернулись».

— Меня с вами больше ничего не связывает. Это решение было общим.

— Это другое. Почему тот, кто обладает талантом, не должен его показать?— к сожалению для Бейфонг, Фтуэ’эконг не видел в своих словах полного отсутствия логики. Если он в чем-то сомневался, всегда окунался в ритм. Таким уж родился. И всегда слышал слова Матери, отдавая всего себя ударам. И общий с Лин дар чем-то напоминал игру на барабанах. Он роднил их, как и проведенные бок о бок года. И этого На’ви не мог отрицать. Возможно, решение вверить свою жизнь Эйтукану не было неправильным. Но это не означало, что Фтуэ’эконг не должен был разобраться в своем отношении к Лин. Он не мог подчиняться кому-то, кто оставит в живых чужака. Но стоило ли направлять свое оружие против того, кто помог Клану? Кто был послан Эйвой? Сегодня На’ви хотел прояснить все окончательно. Вряд ли сумел бы объяснить Лин свою цель. Даже не стал пытаться.

Бейфонг, в свою очередь, теряла последние капли терпения. Мало того, что вместо привычной одежды имелся праздничный наряд, напоминавший костюмы жителей Болота, так еще и настырные личности нарывались на драку. Бейфонг уже набрала в легкие воздуха, чтобы, наконец, послать Фтуэ’эконга в пасть Унаги, когда увидела Мо’ат. Мо’ат,

которая двигалась прямо к ним. У Бейфонг имелось несколько предположений. В частности вариант, при котором от мага земли потребовалось бы проявить свои вокальные данные против ее воли. Опасности вокруг не наблюдалось, следовательно, догадка приобретала все большие шансы на реальность.

— Ваату с тобой! Куда мне встать?

Все настроение Лин имело значение ровно до первого удара. Кохов перфекционизм не давал даже надежды опозориться и скрыться.

Еще бы! Не зря же Фтуэ’эконг вколачивал в нее принципы игры. У них было что-то вроде соревнования: маг земли валяла его на своих тренировках, а воин-музыкант мстил, заставляя совершать пируэты и полировать подбородком качели. Он был не из тех, кто, набухавшись, лезет на трапецию, чтобы под всеобщий хохот грохнуться вниз. Он был педантичен, насколько это вообще возможно в отношении На’ви. Говорит меньше, чем делает — такова была краткая характеристика. Выходил из себя он редко. Лин не было нужды его щадить: На’ви терпел и поднимался после каждого падения. Если действительно не мог продолжать, выдавливал из себя всего одно слово — «все». Бейфонг была благодарна ему за лазейку: стоило ей научиться игре на барабанах, как большая часть наставлений о необходимости пения куда-то пропала. Разумеется, оставались такие прекрасные личности, как Тинин’ро или Мо’ат. Или же злополучный За’о. Но даже так стало легче отбиваться.

Что озадачило Бейфонг, так это настойчивые просьбы сыграть вместе еще раз сегодня. Даже если допустить, что большинство На’ви после кавы на ногах не стояло, поступок Фтуэ’эконга выглядел, как минимум странно.

Но ничего кроме самого выступления он не требовал.

Лин отстранилась от происходящего, погружаясь в гул, который пронизывал внутренности.

Мир раскачивался перед глазами, флюоресцируя и сливаясь в разноцветные потоки. В воздухе звучали голоса.

«Нет ничего плохого или глупого, в том, чтобы петь», — уверенно заявлял ей Тинин’ро. «Я всегда вспоминаю маму, когда пою. Я снова слышу ее голос. Ты тоже можешь думать о своей матери. О братьях или сестрах. И… знаешь, Лин? Я бы хотел слышать и твой голос, когда буду вспоминать тебя».

Она позволила ему услышать. Ну, и За’о, явно подслушивавшему разговор.

Лин казалось, что она опять не удержит звуков, рвущихся из горла.

«Готова?»

И все же она не могла. Не могла отпустить себя настолько.

«Нет».

Но никто не мешал ей вкладывать чувства в игру.

«Не дай Раава, хоть одному заикнуться о том, как я выгляжу! Закопаю».

***

По закону подлости Нейтири была занята Тсу’теем, и Джейк, не желая махаться с зятем вождя, решил подыскать для своего замысла более подходящего человека.

«Док!»

Огустин обнаружилась в компании шамана, незнакомой, но похожей на ее другой бабы, мужика и Норма.

— Док, вы можете мне помочь?