Не долетев метров пяти до отряда, животное бросило что-то в Тсу’тея.

«Наконец-то, Аквей».

Воин буквально почувствовал своим затылком интерес Лин, хотя и не имел возможности подтвердить свою догадку — мешала маска на лице женщины.

— Посланник, — он перекинул Бейфонг небольшой предмет.

Еще не ощутив кожей посылки кожей, Лин уже знала, что поймает: круглый камень. При ближайшем рассмотрении оказалось, что с боков камня имелись отверстия, с пропущенной сквозь них веревкой, а на гладкой поверхности был выгравирован знак. Находись Бейфонг в своем мире, она бы сказала, что видит перед собой иероглиф, обозначавший слово «центр». Что подразумевали Оланги, пока оставалось тайной.

Получив неоднозначный предмет обратно, Тсу’тей пришпорил своего па’ли пятками и помчался вперед. Его примеру последовали и остальные. Лауну и Фтуэ’эконг бежавшие самостоятельно, несколько отстали, но не пропали из виду.

Бейфонг заметила, что крылатый посланник все время держался в их поле зрения, вероятно, указывая дорогу.

Тсу’тей издал торжествующий клич, когда на горизонте появилось одинокое дерево с какими-то ассиметричными конусами вокруг него. Бейфонг разумно предположила, что вторые были делом рук На’ви и, вероятно, являлись шатрами.

Раздался ответный крик, и со стороны лагеря выехало около десятка всадников.

Солнца продолжали испытывать путников своими лучами, и Лин был искренне рада найти хоть малейшую тень.

До лагеря оставалось меньше минуты езды, когда Тсу’тей остановился:

— Ждем! — скомандовал он, вскинув руку вверх.

Вскоре отряд окружили. Перед Тсу’теем остановился один из всадников. В глаза бросалась игла, прошивавшая его переносицу, точь в точь как у За’о, монета на лбу, свисавшая с узкой дорожки волос выбритого на переднюю половину черепа, и перекинутая через плечо веревка с бахромой из перьев.

Мужчина был хмур, но окинув взглядом прибывших, в том числе подоспевших магов, позволил своему лицу чуть расслабиться.

— Вижу тебя, Тсу’тей. Вижу вас, воины, — он отсалютовал сначала предводителю отряда, а затем остальным.

— Аквей, — несколько склонился охотник, после чего протянул камень посланника. — Надеюсь, ноги ваших па’ли все также сильны, а равнины по-прежнему свободны.

— Эйва слышит тебя — все так, — согласился Аквей. Он развернул па’ли и дал знак, следовать за собой. Секунду спустя он выставил руку в бок, и за его предплечье зацепилась спикировавшая рити. Остаток пути сопровождался скармливанием мелконарезанных фруктов крылатому зверю.

Лин, как все новички в отряде, была предупреждена заранее о том, что их будет встречать единственный предводитель Всадников Равнины, потому не удивлялась никаким замашкам со стороны Аквея.

Лагерь Оланги располагался по окружности, центром которой служило высокое дерево. Оно серьезно уступало по размерам Дереву-Дому Оматикайя, однако бросало достаточно широкую тень, на конусы шатров.

«Наконец-то, хоть немного прохлады».

***

Лин развязывала ремни и веревки, крепившие груз к седлу, и старалась как можно незаметнее разведать обстановку. Теперь, когда их отряд влился в многочисленный лагерь, можно было использовать сейсмическое зрение с меньшей опаской. Впрочем, Лин не злоупотребляла даром, так как местные па’ли оказались более чувствительны и начинали беспокойно ржать, ощущая вибрации.

И эти звери отличались не только реакцией на дар. Можно было легко сказать, принадлежал ли стоявшее перед ней животное Оланги, или же Оматикайя. Если члены Клана Голубой Флейты были относительно вольны по отношению к па’ли, высаживая па’лиулл, чтобы приманивать стада, и используя недоуздки, то Всадники равнины были более щепетильны. Сбруя на их па’ли была более массивной и красочной: у коня, принадлежавшего Аквею, например, в верхней части капсюля крепился рог, налобный ремень был снабжен массивными бусинами, располагавшимися под основаниями нервных отростков, к поводьям крепились флаги, имевшие многорядную, ячеистую структуру и оканчивавшиеся бахромой из перьев и листьев. Последнему Лин особо не удивлялась, так как по факту для контроля над животным, На’ви хватало и тсахейлу. Следовательно, никаких проблем из-за нагруженных поводьев всадник не приобретал. Сбруя каждого отдельного зверя несколько отличалась, что свидетельствовало в пользу единоличного владения данным па’ли: по опыту с икранами Лин помнила, что амуницию для животного изготавливал и украшал единственный хозяин, и найти два идентичных седла или же упряжи для икрана было невозможно.

Бейфонг вместе с остальными относила свернутые полотна в отдельный шатер, когда одна из девушек Оланги решила навязать ей разговор.

— Я раньше тебя здесь не видела. Как тебя зовут? Почему ты носишь маску? — тараторила она.

Лин видела ее впервые, но уже начала уставать от мельтешения и бликов монет на повязке, венчавшей девичий лоб.

— Уокзау, отстань от наших гостей! — низким голосом приказал Аквей.

— Да-да, Оло’эйктан, — покивала На’ви и снова выскочила перед Лин, которая продолжала свой путь к складу.

Маг земли затормозила, прежде чем произошло столкновение. Ее взгляд уперся в шею, прикрытую фиолетовой мелкоячеистой сеткой, украшенной бусинами. Столь странное украшение крепилось к ушам Уокзау, проходило под нижней челюстью практически вплотную, волнами собиралось на плечах и плавно перетекало в весьма скромную лозу практически не прикрывавшую грудь.

Машинально изучив всю фигуру перед собой и не отметив более ничего необычного, за исключением фиолетовых поножей наездницы, Лин вернулась к исполненному искреннего любопытства лицу.

Будь Лин у Таунрэ’сьюланг, у Оматикайя, у себя дома в конце концов, она бы одним взглядом заставила наглую особу засунуть все свое любопытство поглубже и делать ноги. Но, увы.

«Почему каждый раз, когда я стеснена обстоятельствами, находится хотя бы один идиот, которому просто НЕОБХОДИМО докопаться?!»

Она проигнорировала дальнейшие расспросы, надеясь, что неугомонная На’ви найдет себе новую жертву. К счастью, еще одного приказа от Аквея хватило, чтобы Лин оставили в покое.

Разгрузка продолжалась. Помимо полотен Оматикайя привезли кору цтъа’а, из которой получались хорошие седла, бурюдки и обувь, а также: краски, муку из семян тсьйоринаулл и многое другое. В свою очередь кочевники делились костями тспинг, природным стеклом, из которого изготавливались прочные наконечники для стрел, шкурами и костями рунгфъуамов, добытыми на болотах. Заход был не первым и не последним: Оланги планировали задержаться на некоторое время. По словам Тсу’тея, этот Клан мигрировал вслед за животными, населявшими равнины.

Последний мешок обрел опору в одном из шатров. Отряхнув руки, Бейфонг осмотрелась в поисках Тсу’тея. Напрасно — повсюду были строения и куча народу. Оланги радовались скорой встрече с другими членами Оматикайя. И не зря, ведь предстояла Большая Охота.

Мимо Лин пробежала стайка детей с фигурками икранов, па’ли и игрушечными луками в руках.

На равнину опустилась тьма, в борьбу с которой вступал лишь свет очага, находившегося в центре лагеря и защищенного от ветров строениями.

Бейфонг решила направиться к месту, в котором оставила па’ли. Применять магию и снова беспокоить животных явно не стоило.

«Навряд ли Тсу’тей и Лауну забудут про меня и оставят здесь».

Кое-кто рядом с па’ли все же был. Женщина. Она распрягала зверей.

— Извините, — привлекла ее внимение Бейфонг, подходя ближе.

На’ви обернулась, а маг земли застыла.

«Какого Коха?!»

— Мо’ат? — против воли вырвалось у Лин. Бейфонг потрясла головой, пытаясь прогнать видение, и взглянула снова. Женщина стоявшая перед ней как две капли воды была похожа на Мо’ат. Лин ни на секунду не усомнилась — за годы, проведенные на Пандоре, она вполне научилась различать лица. И все же имелись доказательства тому, что перед магом земли стояла не Цахик: цвина под подбородком не было — только высокий хвост, собранный из множества кос, одна увешенная бусинами прядь на переносице и еще по одной с боков лица. Вторым отличием был костюм, состоявший из набедренной повязки, снабженной дополнительными ремнями поперек бедер, массивного многорядного, зеленого, слегка люминесцировавшего ожерелья, которое закрывало большую часть груди, а также стандартных поножей всадника, оставлявших открытой внешнюю часть голени.