Раздались негромкие щелчки, когда осколки льда коснулись скал. Но лед был вдоль края. В центре река текла широкой гладкой лентой, возвращаясь в большую долину и минуя стену Миноса. Уэйд знал, что здесь нет крокодилов. Было слишком холодно. По той же причине не было бы и гиппопотамов. Но там, конечно, были часовые, и, что хуже всего, был смертельный, пронизывающий холод воды.

Холод пробиралась сквозь плоть Уэйда и проникал в кости, пока он не стиснул зубы, чтобы те не стучали друг о друга. Дыхание Грома стало прерывистым. Но он продолжал пробиваться вперед.

Внезапно он замер. Часовой! Миноец, неподвижно стоящий на берегу. Видел ли он пловца? Уэйд позволил себе уплыть. Под водой его рука нащупала камень, и он онемевшими пальцами вцепился в него. Жрецу, должно быть, показалось, что два плавающих куска лозы зацепились. Он ждал, пока железный холод вгрызался в него, сковывая его обнаженное тело.

Не должно быть никакой тревоги! Снова и снова Уэйд мысленно повторял эту фразу. Он должен ждать, часами, если понадобится, пока путь снова не станет свободным. Его рука соскользнула с камня, и он с трудом удержал ее. Его пальцы ничего не чувствовали.

Охранник осторожно посмотрел вверх и вниз по течению, повернулся и пошел прочь. Уэйд выждал несколько минут, затем возобновил борьбу со стихией. Но теперь это было труднее. Его реакция замедлилась из-за ужасного холода.

Стены перевала становились все шире. Он входил в священную долину. Вдалеке он мог видеть возвышающееся изображение Минотавра, призрачное в лунном свете, и белые храмы, сияющие вокруг него. Сон окутал это место. Люди Солента и Ятона отдыхали, готовясь к завтрашней атаке.

Взгляд Уэйда уловил серебристо-серый отблеск. Далеко вверх по течению, у рощи, он разглядел обломки самолета – очевидно это была машина Солента. Герцогу понадобится «Громовой жук», чтобы покинуть долину, как только он достигнет своей цели. Но самолет не был жизненно важен. С помощью динамита можно было расчистить проход во внешний мир и совершить пеший переход. Сам Уэйд и профессор Гэлбрейт когда-то делали это, в далеком прошлом.

Джим Уэйд на мгновение задумался о том, как Рыжий и Заточка уживутся на Миносе. Он сомневался, что «Громового жука» удастся починить вовремя, чтобы отразить атаку. Это делало его нынешнюю миссию еще более важной.

Пора было уходить с реки. Под прикрытием кустов, дрожа от холода, Уэйд вылез из воды. Он нашел время, чтобы энергично растереть свое тело жесткой травой, которую рвал, задыхаясь, когда кровообращение восстановилось. Вскоре боль оставила его руки и ноги. Придя в себя Уэйд снова облачился в одежды жреца и задумался.

Что же делать в первую очередь? Солент представлял собой самую страшную опасность. Если евразиец будет мертв, атака может провалиться. Или нет? Ятон, твердо решивший захватить власть в долине, так легко не откажется от своих планов. Здесь была армия в шестьсот человек, большинство из которых знакома с оружием цивилизации. Если понадобится, Квестер займет место Солента.

Их было трое – Квестер, Солент и Ятон. Они должны быть убиты или обезврежены.

А профессор Гэлбрейт освобожден. Он был заключенным и его держали где-то здесь, приговоренным к смерти. Его нужно спасти. Уэйд подумал, нельзя ли закрыть проход в большую долину динамитом. Нет, расселина была слишком широкой. И враг мог бы легко взорвать преграду.

Реальной опасностью оставался Солент. Евразиец был дьявольски умен. Если у него и была какая-то слабость, Уэйд об этом не знал.

Уэйд скользнул к храму, высматривая часовых. Сейчас ему нужна была только информация. Подойдя ближе, он наклонился, чтобы поднять с земли гладкий круглый камень, немного больше грецкого ореха. У него был пистолет, но звук выстрела прозвучит как раскат грома в безмолвной долине. Брошенный нож мог убить, но не вырубить человека. Уэйд взвесил камень на ладони, оценивая его возможности в качестве оружия.

Минойский жрец – очевидно, все стражники были жрецами, отобранными из-за их специальной подготовки, прошел мимо – Уэйд застыл в неподвижности скрывшись в сплетении теней. Противник был недостаточно близко. Но он приближался.

Рука Грома Джима дернулась, и он метнул камень с безошибочной точностью. Раздался мягкий стук, и жрец беззвучно упал. На мгновение воцарилась мертвая тишина. Видел ли кто-нибудь еще, как упал часовой? Мышцы Уэйда напряглись, готовые к немедленному действию. Но тишина тянулась бесконечно.

Несколько мгновений спустя Уэйд нашел потерявшего сознание стражника, оттащил за кусты и склонился над ним, ловко перебирая пальцами. Вскоре мужчина вздохнул и открыл глаза. Они широко распахнулись, когда он увидел своего пленителя. Когда его рот открылся, рука Уэйда зажала его, а другая рука сдавила горло жреца.

Пленник попытался сопротивляться, но обнаружил, что связан полосками, оторванными от его собственной одежды, и расслабился, злобно глядя на Уэйда.

– Хочешь умереть? – поинтересовался Уэйд.

Жрец задыхался. Сильные пальцы на его горле слегка расслабились.

– Если заговоришь громче, чем шепотом…

– Клянусь богиней Реей! Ты… – лицо жреца стало багрово-бронзовым под смертельной хваткой Уэйда. – Нет! – выдохнул он. – Нет! Я буду говорить!

– Ты мудр. Где находится белый человек, Гэлбрейт?

Взгляд пленника был слишком откровенным, когда он посмотрел на Уэйда.

– В храме Реи.

– А теперь правду!

– Нет, не убивайте меня! Он в Храме Кноссоса! Это правда. Клянусь Минотавром!

Уэйд остался доволен. Он задал еще несколько вопросов, хмыкнул и неожиданно ударил. Священник обмяк, когда тяжелый кулак раздробил его челюсть. Это был единственный способ, если не считать убийства, заручиться его молчанием. Жрец придет в себя, но не сразу. Уэйд заткнул ему рот кляпом, проверил путы и растаял в кустах, как призрак.

Храм Кносса. Он лежал за изображением Минотавра, небольшое каменное здание, где обычно жили жрецы. Но теперь…

Время скрытности прошло. Уэйд должен был доверять своей маскировке. Он встал, и его высокое, хорошо сложенное тело, казалось, странно изменилось. Годы, потраченные на изучение гимнастики, которую должны были знать все жрецы и воины Миноса, дали ему невероятный контроль над своими мускулами. Его тело, казалось, укоротилось, плечи расширились. Голова его была опущена так низко, что казалась лишенной шеи. Маскировочный плащ тоже помог. Гром держал ноги слегка согнутыми, как и руки, чтобы поддерживать иллюзию.

Вот так он и направился к храму Кноссоса.

Солдаты спали под временными навесами на травянистой земле священного парка. Их было немного, но Уэйд знал, что в этих храмах живут и другие. Несколько часовых расхаживали вокруг, настороженно оглядываясь на случай опасности. И все же они не почувствовали врага в Уэйде, который бродил среди них, как любой минойский жрец, не пытаясь скрыться. Они не видели пистолета, который Уэйд прятал под плащом.

Теперь нервы Грома были натянуты как холодный металл, с обманчивым спокойствием невзорвавшегося динамита. Не говоря ни слова, он прошел мимо стражника, стоявшего у входа в храм. Его пленник, священник, лежавший без сознания под кустом, сказал ему, в какой комнате находится Гэлбрейт, и Уэйд поспешил туда.

Он прошел по тускло освещенному коридору, миновал дверь камеры и прошел еще несколько ярдов, пока не нашел то, что искал – окно, выходящее в парк. На нем не было решеток, и он мог обеспечить легкий отход, даже ему отягощенному Гэлбрейтом.

Уэйд вернулся в камеру и проверил дверь. Металлический засов запирал его, но Уэйд беззвучно отодвинул ее. Он бесшумно толкнул дверь.

Тишина. Комната, в которую он заглянул, была совершенно пуста, если не считать дивана у стены, на котором лежала мужская фигура. Сквозь зарешеченное окно пробивался лунный свет. В одном из углов ярко горела лампа.

Уэйд замешкался на пороге. Ловушка? Нет, это был профессор Гэлбрейт, лежавший связанный по рукам и ногам на кушетке. Уэйд увидел, что на горле пленника была петля, уходящая в темноту над головой. Он шагнул вперед.