Ирина тактично перевела разговор:

– Кстати, при перевыполнении плана из сверхплановой прибыли у нас платят шестьдесят процентов вместо тридцати.

Это было приятно, но малореально. Игорь знал, что в «Инвесткоме» всё очень хитро придумано. Вроде приманки на ниточке. Висит перед носом, а не достанешь. Специально, чтобы риэлторы не уводили сделки. Ну уж нет, синица в руке всегда лучше, чем журавль в небе. Во всяком случае, в отношениях с «Инвесткомом».

– За инвестиционные сделки тоже? – на всякий случай поинтересовался Игорь.

– За инвестиционные – нет, – призналась Барзани.

– Вот видите, как всё хитро, – Игорю захотелось осадить Барзани, но тут же он пообещал: – Хорошо, я подумаю. Выглядит очень заманчиво. Скоро я еду отдыхать в Турцию. Вернусь, позвоню.

– Обязательно. Я буду ждать вашего звонка, – многообещающе заулыбалась Барзани.

Для солидности Игорь пообещал Ирине Шотаевне подумать, однако решение он принял практически сразу. В самом деле, о чём размышлять? Ему давали шанс. Шансом следовало воспользоваться, другого не будет. В последние годы окно возможностей стремительно сузилось…

…Сразу после того, как Игорь закрыл «Мегаполис-недвижимость» (решил не рисковать, важнее было сохранить заработанные деньги – в последний год фирму трясло как на американских горках, хорошие прибыли сменялись столь же большими убытками, люди потихоньку разбегались), он с остатками своих риэлторов подался в «Бест». Там, по слухам, был приличный генеральный. Но генеральный, Полторак, сидел на проспекте Мира, возле дворца спорта «Олимпийский», а Игоря направили на Фрунзенскую во Дворец молодёжи. Помещение было тесное – дорогая аренда, и разделено на множество мелких клетушек. В каждой клетушке стояли стол или два и сидели человек пять или шесть риэлторов. Игорю с его кадрами – сколько их будет, он не знал, люди сами решали, идти ли за ним, но рассчитывал человек на десять – выделили одну такую клетушку. Из-за дорогого паркета требовалось обязательно менять обувь; есть, даже пить чай, не разрешали, чтобы не развести тараканов. В середине дня Игорь ходил обедать в кафе, остальные риэлторы – свои и чужие – покорно голодали. Телефоны в отделении молчали, клиентов Игорь не встретил ни разу. Беременная заведующая собиралась в декретный отпуск, дела её интересовали мало. Игорь честно пытался, но не мог понять, на что живут и что делают в тесном офисе десятки людей и как они выдерживают с утра до вечера голод и ничегонеделание. Его собственная команда разбегалась с каждым днём, через неделю Игорь остался один.

Несколько лет спустя, случайно встретив офис-менеджера Викторию, Игорь узнал, что заведующая филиалом, хотя и была членом совета директоров, вернувшись из декретного отпуска, увела остатки людей и организовала новую фирму. Вообще, Полтораку постоянно не везло на помощников: он организовывал всё новые отделения, а заведующие уводили их у него из-под носа. В «Инвесткоме» такого не случалось. Боялись? Эти мысли, естественно, пришли к Игорю много позднее. Он подумал (не в первый уже раз), что в бизнесе накладно быть приличным и мягким человеком; ты не обманешь – обманут тебя. Он сам, вероятно, вынужден был закрыть свою фирму, потому что не был достаточно крут…

Но это много позже… Тогда же Игорь просто доложил заведующей, что у него не осталось людей. К удивлению Полтавского, она проявила полное безразличие.

– Вот и хорошо. Теперь набирайте новых.

Игорь не понял зачем. Лишь один раз за всё время на его дежурстве зазвонил телефон. Кто-то хотел оформить неприватизированную комнату. Игорь доложил управляющему (непонятно зачем, но, кроме заведующей, имелся ещё и управляющий).

– Сколько за это можно взять? – лениво спросил тот, зевая.

– Не больше тысячи долларов.

– Зачем мне головная боль из-за этой тысячи? Да и вам – из-за трёхсот долларов? – Игорь посчитал: с учётом накладных расходов получалось гораздо меньше, почти ничего. Неприватизированные комнаты не имело никакого смысла оформлять на чужой фирме. Ему стало печально. Недолгое время он ещё ходил на работу, испытывая смешанное чувство скуки, сонливости, печали и уплывающего зря времени. Запасясь терпением, несколько недель Игорь ожидал, что заявки поступят во время дежурства и что появятся новые сотрудники, но телефон молчал ещё упорнее, чем прежде, порой казалось, что он вообще не работает и что смена дежурных перед безмолвной трубкой – всего лишь ритуальная пантомима, как у Мавзолея. Через некоторое время Игорь обнаружил: в «Бесте» встречно ожидают, что он вот-вот достанет из рукава собственных клиентов, а может, сотрудников, но клиентов у него не было, иначе зачем бы ему «Бест»? Получалось, что он и руководство, та же дохаживающая последние дни заведующая, обманывали друг друга и одновременно испытывали взаимное разочарование. Заведующая как-то не сдержалась – упрекнула, что у него нет сделок. Это была последняя капля. Игорь ушёл по-английски.

Покинув «Бест», Полтавский всерьёз задумался, не оставить ли работу риэлтора. Перспектив он больше не видел.

Пытаться стать частным риэлтором не имело смысла – у него не было наработанной клиентуры. На «Мегаполис» клиентов приводили агенты, у них и оставались контакты, идти же на очередную фирму после «Беста» было тошно. Он не сомневался: не будет ничего хорошего. Риэлторов стало слишком много и с каждым годом становилось всё больше, так проявлялась скрытая безработица. Фирмы набирают людей в надежде, что те принесут им сделки. Бесплатные работники заменяют дорогую и неэффективную рекламу. Своеобразный сетевой маркетинг.

Игорь хорошо знал, что риэлторы месяцами не получают зарплату, что у большинства сделки редки, что дикие деньги, которые якобы зарабатывают риэлторы, – миф. Ему не нравилось, что клиентов заманивают бесплатными консультациями и пустыми посулами, он не любил, когда риэлторы устраивали скандальные шоу перед клиентами во время сделок, чтобы доказать свою мнимую преданность и нужность, и запугивали дичайшими историями. Он очень хорошо понимал, что работа риэлторов – скандальная и что конфликт заложен в саму технологию сделок. Риэлторы и клиенты почти всегда спорят, иногда чуть ли не до драки, из-за условий доступа к банковской ячейке, особенно при сделках-цепочках, потому что все очень боятся и никто не доверяет друг другу. Эти страх и недоверие стали расплатой за бандитские девяностые. К тому же и сами риэлторы люди нередко скандальные – самоутверждаются перед клиентами и друг перед другом; мягкий, спокойный и покладистый в риэлторы не пойдёт, его облапошат в два счёта. Это раньше, в советское время, Игорь верил в великую силу конкуренции. Как-то, ещё школьником, он слышал по «Голосу Америки», что конкуренция – одно из главных преимуществ капитализма и что советская система так и не смогла придумать настоящих трудовых стимулов. Теперь он видел обратную сторону – конкуренция делает людей хитрыми волками. Ещё недавно он и сам был волком; нет, конечно, не самым хищным, даже по-своему добрым, делал немало хорошего для людей, но, если требовалось, а требовалось часто, Игорю ничего не стоило сцепиться с конкурентами, перехитрить или обмануть слабого. Он, как и все, был вынужден жить по волчьим рыночным законам. Однако сейчас он устал. Волчья хватка, видно, не была в его натуре. Со временем она начала Игоря тяготить. Одним словом, с годами он очень хорошо узнал работу риэлтора и она ему больше не нравилась, ему перестало быть интересно, он захотел уйти…

C того времени, когда Игорь занимался неприватками, у него оставался десяток деревенских домов-халуп в Тверской области и ещё пять – в Тульской, но бизнес с комнатами закончился, и дома эти больше не были нужны. Из всех своих домов Игорь видел только первый – в деревне Любодицы недалеко от Вятичей – тот дом, на котором его обманули посредники и который Игорь продал через некоторое время за те же деньги странноватому молодому человеку для регистрации, жить там было невозможно. Этот блаженный, по воле родителей или судьбы носивший имя Велемир Хлебников, по совету друзей, таких же странных, как и он сам, но и корыстных одновременно, продал в Москве свою комнату и с одним рюкзачком отправился бродить-бродяжничать по Святой Руси.