— Так езжай, зачем спрашивать? — не понял он.

— Я в таких заварушках, как сегодня много раз бывал, — я провёл рукой по ноутбуку, затем откинулся на спинку стула. — Я за женщин переживаю. Не каждый день на тебя масштабные техники обрушивают и сильных мастеров взрывают, как дешёвые резиновые грелки. Когда люди рядом гибнут. Не зря же этот… как его… травматический синдром придумали.

— Таисия Павловна работала в полиции, — напомнил Кирилл. — И отец говорил, что пару спятивших мастеров даже убить успела. Нет, ты определённо зря переживаешь.

— Думаешь? — с сомнением в голосе уточнил я.

— Уверен, — он хмыкнул. — На сто процентов.

* * *

То же самое время, этажом ниже

— Может, в нашу клинику на денёк? — спросила Анна Юрьевна. — У нас очень хороший семейный доктор. Всё-таки крушение поезда — это не прогулка по парку. Ещё стресс, а в твоём положении это всегда плохо.

— Всё в порядке, — сказала Тася, положив ладонь на живот. — Мы даже испугаться как следует не успели. Рядом с Кузей можно чувствовать себя в безопасности, что бы ни происходило вокруг.

— Всё хорошо, — подтвердила Алёна, поймав взгляд Анны Юрьевны. — Неуютно было, когда вокруг всё сверкало и громыхало, особенно когда с неба молнии сыпаться начали. Мальчиков очень жалко, тех которые со штурмовыми винтовками.

Женщины помолчали. Таша сбегала на кухню, чтобы ещё раз наполнить чайник кипятком и принести вазочку с вареньем.

— Да, такая трагедия, — задумчиво произнесла Таисия. — Не знаю, как Кузьма к этому отнесётся. Волнуюсь за него. Когда ты бессилен противостоять лавине событий, когда чувствуешь полную беспомощность, а вокруг погибают люди. Больнее всего это воспринимается, когда ты достаточно силён, чтобы всех спасти, но обстоятельства не дают ничего сделать. Ты просто смотришь на это со стороны…

— Не, не нагнетай, — сказала Анна Юрьевна, положив ладонь поверх руки Таисии.

— Кузьма весь день хмурился.

— Когда мы с ним путешествовали по Тибету, он такие байки наёмника рассказывал, что диву даёшься, как столько всего успел пережить парень его возраста. За современную молодёжь можно переживать, которая из дома выходит только по праздникам, а Кузя несравнимо крепче душой и телом. Его это расстроит и огорчит, несомненно, но не сломает. По крайней мере, пока ему есть кого защищать и за что драться. А твоя задача, как супруги, поддержать его. Чтобы он не волновался понапрасну.

— Всё это понимаю, — кивнула Тася, но в голосе едва заметно промелькнула тревога.

— Кирилл с ним поговорит, — успокоила её Анна Юрьевна. — Он парень умный и сообразительный, руководит целым отделом из двадцати пяти разгильдяев-программистов.

* * *

Вечер в гостях у Анны Юрьевны закончился очень хорошо. Мы просидели часов до десяти, пили чай, болтали на разные темы. Затем она отправила нас спать, сказав, что после тяжёлого дня, нужно хорошенько выспаться. Действительно, утром я почувствовал себя гораздо лучше как в физическом плане, так и в душевном. Дома отдыхать всегда хорошо, это не маленькая комнатёнка в огромном золотом дворце, где постоянно чувствуешь себя инородным предметом, попавшим не в свою среду. Дома всё радует, и мягкая кровать, и Тася, мирно спящая рядом, и даже утренний свет, проникающий в комнату через щель в плотных занавесках.

За завтрак утром отвечали Алёна и Таша, вставшие рано, чтобы приготовить много всего вкусного и полезного из меню Таисии. Это была каша с фруктами и черникой, омлет с цветной капустой и творожная запеканка. Готовили всё на кухне у Алёны, устроив небольшой бардак. Девушки обещали, что приготовят вкуснейший обед. Они уже составили список необходимых продуктов, вручив его Кириллу. Это они так уговаривали нас с Тасей остаться здесь ещё на один день. Я, кстати, сразу согласился, тем более у меня сегодня было много хлопот. Таисия немного поворчала, что её ждут ученики, но согласилась провести дома ещё день.

После завтрака Кирилл предложил подвезти меня, сказал, что ему по пути. Я отказываться не стал, но на нашу базу позвонил, попросил, что кто-нибудь на машине встретил меня в городе. Нужно было решить ещё пару дел, чтобы не отвлекаться, когда вернусь в МИБИ.

В здание Государственной Безопасности я попал легко. Представился на проходной и меня сразу же проводили в кабинет генерала Осташкина. Если в прошлый наш разговор он казался хмурым и строгим, то сегодня тяжесть в его кабинете ощущалась почти физически. Даже солнечный свет в помещение проникал с неохотой, а ведь утром погода выдалась просто изумительная.

— Здравствуйте, Глеб Романович, — поздоровался я.

— Здравствуй, Кузьма Фёдорович, проходи. Чай с пряником будешь?

— Спасибо, я плотно позавтракал буквально только что.

— Тогда задерживать тебя сильно не буду, — он дождался, пока я подойду и займу одинокий стул рядом с приставным столом к его рабочему месту. — Я общую картину произошедшего представляю, но ещё раз послушаю с твоих слов.

Мы на секунду прервались, когда адъютант генерала принёс чай в знакомых гранёных стаканах и железных подстаканниках. Потом я бегло пересказал всё, что случилось с поездом и попытался вспомнить все техники, которые видел. Глеб Романович слушал внимательно, делая какие-то пометки в блокноте.

— Сколько, по-твоему, там было мастеров? — спросил он.

— Точно два огненных и два мастера молний. Они работали в парах с разных сторон поезда. Был ещё кто-то очень сильный, взорвавший человека Воронцовых. Плюс тот, что бросил в нас бревно и ранил Сергея. Неприятный тип, не очень сильный, но доставивший много проблем.

— И плюс Старицкий, — подытожил он. — Тот, что взрыв устроил, скорее всего, и рельсы испортил. Их разрезали при помощи силы и погнули так, что поезд буквально вылетел с насыпи. Сделали это быстро, так как за пару минут до этого проезжал особый поезд, проверяющий как раз качество дороги.

— Уже знаете, кто это был? — спросил я. — Не верю, что среди анархистов так много сильных мастеров.

— Нет, среди этих террористов мастеров всего трое. А там поработала слаженная команда, умеющая не только организовать засаду, но и проработать пути к отступлению. Там до сих пор работает следственная бригада, но первые данные неутешительные. Уходя, террористы использовали особую огненную технику и буквально выжгли землю вокруг поезда. Ни одного целого трупа, одни головешки. Всё сгорело. Но бригада следователей подобралась толковая, на след террористов мы обязательно выйдем.

— И что, совсем нет предположений, кто это мог быть?

— Предположений много, даже слишком. Я на девять десятых уверен, что это поляки. Ты многих знаешь среди наёмников? Есть ли среди них крупная фирма из Польши, в которую входит как минимум пять мастеров?

Я задумался на минуту. Что-то было связано с поляками, но я так сразу вспомнить не смог.

— Мы с европейскими фирмами редко пересекались. К тому же заказы на королей, императоров и их семьи запрещены. Никто в здравом уме на подобное не пойдёт. По крайней мере, я таких не знаю. Ведь если выяснится, что это дело рук наёмников, то они попадают в чёрный список и все, кто работает официально, обязаны их устранить при первой возможности. Для них будут закрыты базы по всему миру, аннулируются паспорта, а всё имущество конфискуют. На такой самоубийственный шаг вменяемые люди не пойдут. Так что это кто угодно, но не наёмники и вряд ли охотники за головами. Последние хотя и вне закона, но у них тоже есть правила, которым они следуют. А почему вы думаете, что это поляки?

— Есть информация, что в Россию проникло несколько мастеров, как раз оттуда. И работают они в тесном контакте с кем-то из наших родов.

— Государственная измена? — уточнил я, и судя по взгляду генерала, ответ на этот вопрос был не нужен. — Если я что-то узнаю, сразу сообщу.

— Можешь звонить напрямую мне или любому из братьев Наумовых.