— Вы — и не полезете? Разве вы не помните нашу первую встречу? Увидимся на передовой, моя леди.
Кивнув в знак почтения, Годрик взбежал по лестнице, оставив Лир улыбаться сущей глупости. Она проводила его взглядом и побежала к кучкующимся во дворе ополченцам, взмахнула руками и заорала, призывая к порядку. Столб огня и дыма разверзся где-то за её спиной, отчего обугленный плащ взметнулся над головой.
— Занять позиции с двух сторон от ворот! Пейте все зелья, которые выдали в церкви — время подошло. Лучники нас прикроют сверху!
Её голос чуть дрожал, как и колени, но мысли не заволокло паникой. Лир черпала силы в злости, в страхе, но больше — в ответственности перед этими людьми. Внезапно она ясно и чётко осознала, что легко отдаст жизнь, если так спасёт Бергольд — с радостью, не сомневаясь, — и Лир вдохнула смерть с небывалой лёгкостью. Единственным камнем на сердце осталась ложь, приведшая её сюда и пустившая корни так глубоко, что не выдернуть без боли.
Защитники на стенах кричали и бросались в стороны, когда пламя взметалось волнами, но продолжали стрелять. Чудовище у ворот ревело, насыщаясь яростью, и распускало огненные вспышки вокруг себя — подойти к такому уже непросто, а завалить вовсе не казалось возможным. Лир велела двум молодым магам выпускать молнии по мере сил, охотники же подняли заграждения из кольев, которые теперь казались до смешного бесполезными.
Когда перестали сыпаться огненные камни, копейщики выбежали из-за укрытий и подняли высокие щиты, оградив тылы от волн огня впереди. Ворота накренились, когда развалились крепления, и первыми в крепость ворвались вездесущие импы, сея хаос: мелкие ушастые твари запрыгивали в окна, лезли на крыши и падали на головы ополченцев. Однако с ними мог справиться даже пугливый крестьянин, а Лир ждали обугленные Бездной монстры.
Душа ушла в пятки, несмотря на недавнее смирение перед смертью; бой развернулся слишком быстро. Разъярённые берсерки не особо собирались защищаться, а вливали всю ярость в замахи топорами и мечами. Лир дождалась, пока до неё добежит проклятый с огромной красной язвой на груди, легко увернулась от его выпада и распорола ему бок снизу вверх. На копейщика рядом прыгнул имп, обхватил ногами шею и принялся грызть его шлем. Когда она кинулась на выручку, сверху их накрыло горячим порывом и бросило на землю.
Лир пнула демона с пастью наподобие волчьей, рубанула по сухожилиям, откатилась и с трудом поднялась под прикрытием старика с алебардой. Пошарив взглядом, она нашла мага в красном балахоне, из-под которого торчали вывернутые звериные лапы; он поднял окровавленную руку с зажатым сердцем и призвал новую огненную вспышку. Лир кинулась вправо, стараясь удерживать цель взглядом и не пропускать взбесившихся берсерков, кидающихся на щиты.
Она прижалась к стене, откуда лучники прикрывали копейщиков, но едва сделала шаг к магу, как перед ней воткнулась массивная секира с человеческий рост и застряла в земле. Высший демон почти пролез в ворота и попытался достать её лапой, но промазал. Лир пробежала мимо под его рёв, не стала тратить силы и время на замах, выставив меч перед собой, и тогда маг обернулся. Огромный глаз на его груди распахнулся, а мир словно взорвался пламенем.
Лир схватилась за голову, но ей мешал шлем; инстинкты требовали сбросить его и подставить лицо свету. Однако в ответ она вцепилась в нити и потянула мага за собой, сбрасывая морок. Пот заливал глаза, несмотря на ледяной ветер; сама Бездна словно дохнула на Лир. Пепельная кожа с рытвинами на перекошенном лице мага больше роднила его с ходячими трупами. Он что-то пробормотал, снова сжал сердце в кулаке, и Лир в тот же миг наконец воткнула меч в огромный глаз на груди. Горячей вспышкой её отбросило обратно к воротам, где уже шарила когтистая лапа; воздух выбило из груди, и Лир закашлялась от смога и вони.
Силы быстро покидали её, но бурный источник энергии будто сам потребовал к нему потянуться, инстинктивно. Взгляд прояснился, Лир почувствовала прилив бодрости и успела закрыться руками от острых когтей. Ополченцы пришли ей на помощь: воинственные крики людей отвлекли едва подоспевших демонов, раздался громовой раскат, и Лир оглушило разрядом. Кто-то оттащил её за руки подальше от битвы, но она смогла подать знак, что ещё в строю. Раздался смех — внезапно чересчур радостный для кипевшей бойни:
— Смотрите, неубиваемая наша герцогиня!
Лир не смогла встать на ноги без помощи, но в целом она чувствовала себя неплохо: казалось, болела каждая мышца в теле, в голове звенело, но если забрать ещё немного чужого потока, то даже переломы перестанут волновать; никто не сможет убить её. Жажда оказалась настолько сильна, что Лир забыла о своих людях. Растерзанные, обгоревшие тела валялись под ногами мусором — пустые, угасшие и бесполезные. Демоны припадали к ещё живым и вгрызались в глотки, обгладывали лица, вскрывали брюшину, раскидывая внутренности и стремясь найти сердце.
Человеческая плоть не создана для спасения — лишь для питания тех, кто стоит выше и лишён страха смерти. Демоны черпают в жертвах своё бессмертие, но то — мука под гнётом их господина; куда легче под костлявым крылом Мортис — ласковой матери нежити. Все рождаются, чтобы умереть. Смерть — это любовь.
Копейщики перекрыли обзор спинами, и Лир, чувствуя только раздражение, подняла руку, чтобы впиться им в души. Однако Годрик перехватил её и притянул к себе; дохнуло кровью из расшибленного лба.
— Я знал, что вы выстоите, моя леди!
— Нет, нет… я не…
Лир глотала воздух ртом, точно выброшенная на лёд рыба, и попыталась снова стянуть шлем, чтобы избавиться от навязчивого шёпота, — «забери, поглоти, убей!» — но Годрик перехватил её руки, лязгнув металлом.
— Посмотрите на меня, — вкрадчиво, требовательно, но с нежностью сказал он и бросил взгляд за спину, где копейщики теснили демонов. — Вы справитесь. Я всегда буду рядом.
Она лихорадочно закивала, чувствуя, как слёзы ручьями текли под шлемом, мешая увидеть его лицо, и когда Годрик развернулся навстречу опасности, Лир кинулась следом, уже крепко обхватив рукоять меча. Высшие демоны разнесли ворота, отбросили покорёженный металл через всё поле боя, размазав неудачливого импа, и чуть не застряли вдвоём в узком проходе. Лир тут же поняла, что пришло время для контратаки.
— За Бергольд! — взревели люди и побежали к воротам.
Демоны, неспособные к защитной тактике, быстро дрогнули под натиском. Копья рвали изъеденные проклятием тела, щиты оглушали и отбрасывали, стрелы впивались иглами, а молнии обугливали почище пламени. Целительная сила монахинь окутывала их с тыла. Лир била мечом, не соображая, куда целилась, доверившись инстинктам и тренировкам. Годрик, как обещал, сражался с ней бок о бок, прикрывал щитом и подбадривал. Вместе все люди превращались в необузданную силу.
Демон с огромной секирой успел проредить копейщиков, но лучники сумели завалить его. Когда монструозная туша упала, испуская волны пламени, в ней можно было насчитать сотни стрел. Второй высший демон оказался слабее, но всё равно выносливым и злым. Уворачиваясь от двуручного меча с зазубринами, Лир боролась с тягой вытянуть немного из его бурного потока — не для себя, а чтобы помочь раненым, — но боялась снова сорваться.
Она стояла в строю до последнего, и когда демоны побежали прочь, провозгласила победу. Казалось, весь Бергольд ответил ей кличем, а затем смолк в знак траура. Лир прошлась по двору, где этим же утром отбывали гвардейцы, в бессильной злости осматривая тела: она искала теплящуюся жизнь и помогала монахиням вытаскивать бойцов с края смерти. К закату все украденные у демонов силы ушли на целительство, благое дело.
Лир снова оказалась в церковном лазарете посреди стонов раненых — разбитой и растерянной. Вдыхая запахи зелий и масел, закрыв глаза, можно было решить, что Всевышний вернул её к началу, чтобы исправить ошибки. Только Годрика в этот раз не было рядом: после осады ополченцы, а в особенности лучники, возлюбили его пуще прежнего и видели в нём своего нового командира.
