– Я знаю, – сказал Каладин, махнув рукой в сторону неба.

– Да что ты такое…

Лирин осекся: из тумана появилась огромная темная тень. Машина невероятных размеров медленно летела по воздуху. По обе стороны от нее строем парили две дюжины ветробегунов, ярко светящихся от буресвета.

Это был не корабль, а гигантская летающая платформа. Тем не менее вокруг Лирина собрались спрены благоговения, как кольца голубого дыма. Впрочем, в первый раз, когда Каладин увидел, как Навани заставляет платформу парить, он тоже разинул рот.

Она заслонила солнце, отбрасывая тень на Каладина и его отца.

– Ты ясно дал понять, – сказал Каладин, – что вы с матерью не покинете жителей Пода. Поэтому я договорился взять их с собой.

Навани Холин высунулась из-за борта летающей платформы и посмотрела на камни в сотнях футов внизу. Плодородие Алеткара продолжало ее удивлять, и это многое говорило о тех местах, где она жила. Камнепочки громоздились на каждой поверхности, за исключением участков, расчищенных под жилье или пашни. Целые поля диких трав колыхались на ветру, и над ними плясали спрены жизни. Деревья, сплетясь ветвями, противостояли бурям, как настоящие бастионы.

Здесь, в отличие от Расколотых равнин или Уритиру, все росло. Это был дом ее детства, но теперь он казался ей почти чужим.

– Мне бы очень хотелось, светлость, чтобы вы не высовывались вот так за край, – сказала Велат.

Ученая дама средних лет вела себя так, словно была матерью всем присутствующим; волосы она из-за ветра заплела в тугие косы.

Навани, естественно, высунулась еще дальше. Можно было бы подумать, что за пятьдесят лет жизни она нашла способ преодолевать свою врожденную импульсивность. К счастью, достигнутое положение позволяло ей просто поступать как вздумается.

Летающая платформа отбрасывала на камни внизу симпатичную геометрическую тень. Горожане сгрудились, таращась вверх; Каладин и другие ветробегуны вынудили их отступить, освобождая место для посадки.

– Светлорд Далинар, – сказала Велат, – не могли бы вы вразумить ее? Она же упадет, точно вам говорю.

– Это корабль Навани, Велат, – раздался позади голос Далинара – твердый, как сталь, и неизменный, как математика. Она любила его голос. – Думаю, если я помешаю ей насладиться моментом, она сама меня вышвырнет за борт.

– Разве она не может наслаждаться с середины платформы? Возможно, будучи хорошо привязанной к палубе. Двумя веревками.

Ветер растрепал ее распущенные волосы, и Навани усмехнулась. Свободной рукой она держалась за поручень.

– Теперь в этой местности нет людей. Передайте приказ – ровный спуск на землю.

Она затеяла этот проект, используя в качестве образца старые мосты, с помощью которых пересекали ущелья. В конце концов, это был не военный корабль, а транспорт, предназначенный для перевозки множества пассажиров, – нечто вроде деревянного ящика более ста футов в длину, шестьдесят в ширину и около сорока футов в высоту, чтобы вместились три палубы.

В задней части верхней палубы они построили высокие стены и крышу. Передняя треть была открытой, с перилами по бокам. Большую часть пути инженеры Навани провели на командном пункте в защищенной части. Но поскольку сегодня требовались искусные маневры, они передвинули столы и привинтили их к палубе в правом переднем углу платформы.

«Правый передний угол, – подумала она. – Должны ли мы вместо этого использовать морские термины? Но это не океан. Мы летим».

Они летят. Сработало! Не только в маневрах и испытаниях на Расколотых равнинах, но и в реальной миссии, охватывающей сотни миль пространства.

Позади нее более дюжины инженеров-ревнителей обслуживали командный пункт под открытым небом. Ка – письмоводительница из какого-то отряда ветробегунов – отправила приказ на Уритиру через даль-перо. Находясь в движении, они не могли писать полные инструкции – у даль-перьев с этим были проблемы. Но они могли посылать вспышки света, поддающиеся расшифровке.

В Уритиру другая группа инженеров работала над сложными механизмами, которые удерживали этот корабль в воздухе. На самом деле, он основывался на той же технологии, что и даль-перья. Когда один из элементов системы двигался, другой вторил ему. Что ж, половинки самосвета тоже можно было соединить таким образом, что, когда одна из них опустится, другая половина, где бы она ни находилась, поднимется в воздух.

Сила передавалась: окажись дальняя половина под чем-то тяжелым, им будет трудно опустить свою. К сожалению, имел место некий дополнительный распад; чем дальше друг от друга находились две половинки, тем большее сопротивление чувствовалось при их перемещении. Но если можно было двигать ручку, то почему не сторожевую башню? Почему не карету? Почему не целый корабль?

И поэтому сотни людей и чуллов работали в Уритиру над системой блоков, соединенных с широкой решеткой из самосветов. Когда они опустили решетку вдоль края плато за пределами башни, корабль Навани поднялся в небо.

При помощи другой решетки, укрепленной на Расколотых равнинах и соединенной с чуллами, можно было заставить корабль двигаться вперед или назад. Настоящий прогресс наступил, когда они научились использовать алюминий, чтобы изолировать движение вдоль плоскости и даже изменять векторы силы. Последним элементом конструкции были чуллы: они тянули какое-то время, а затем их разворачивали, временно отсоединив самосветы, и отгоняли в другую сторону, поскольку все это время воздушный корабль продолжал двигаться по прямой.

Чередование этих двух решеток – одной для контроля высоты и второй для контроля горизонтального движения – позволило кораблю Навани воспарить.

Ее корабль. Ее собственный корабль! Она хотела бы поделиться этим с Элокаром. Хотя большинство людей помнили ее сына только как человека, который не сумел стать достойным преемником Гавилара, она знала его как любопытного, любознательного мальчика, обожавшего ее рисунки. Он всегда любил высоту. Как бы ему понравился вид с этой палубы…

Работа над этим судном помогла ей выжить в те несколько месяцев после его смерти. Конечно, не ее математические расчеты в конце концов сделали этот корабль реальностью. О взаимодействии между сопряженными фабриалями и алюминием стало известно во время экспедиции в Аймиа. Ее инженерные схемы также были ни при чем; ее первоначальные задумки были куда причудливее, чем нынешняя заурядная конструкция.

Она просто руководила людьми, которые были умнее ее. Так что, возможно, она не заслужила того, чтобы улыбаться, как ребенок, наблюдая за результатом. Но она все равно улыбалась.

Выбор названия потребовал целых месяцев на размышления. В конце концов, она почерпнула вдохновение в мостах, которые один раз уже вдохновили ее. Речь шла о том мосте, который много месяцев назад спас Далинара и Адолина от верной смерти, что, как она надеялась, этот корабль сделает для многих других в столь же ужасных ситуациях.

Итак, первый в мире воздушный транспорт получил имя «Четвертый мост». С разрешения старой команды великого маршала Каладина она приказала установить их старый мост в центре палубы в качестве символа.