Пришлось вернуться в кресло. Я отгородилась от мужчин книгой – верным решением было взять с собой несколько любовных романов. Не знаю, кто собирал мне вещи по списку, который я вчера по приказу Баса составила в машине, но собрали на совесть. Очень хорошие книги упаковали в новенький чемодан.

– Диана, ты не голодна?

– Нет, – буркнула я и перевернула страницу. Так мило заботится убийца о том, чтобы я ни в коем случае не умерла от голода. Я еле утром впихнула в себя какой-то сверхизысканный омлет.

– Ты плохо исполняешь то, что от тебя требуется, – проскрежетало угрозой на ухо.

– Прошу прощения. – Сцепив зубы, я вновь положила руку на его предплечье. Благо, не на голое. Тепло через рукава рубашки и пиджака почти не проступало, но волнение все равно защипало в ладони.

Что ему мешало нанять другого пилота? И чем Афина в постели не угодила? Она, черт подери, не объяснила, почему внезапно перестала помогать Басу, а лишь многозначительно пожала плечами. Может, они поругались? Стоит попробовать их помирить? Тогда, возможно, меня отпустят раньше домой.

Но девушка всю дорогу ворковала с одним из парней, которые вчера преграждали мне путь из кафе. Высокий, черноволосый, похож на дипломата. Он и сейчас сидел не в салоне, а пошел в кабину пилота. И Басу на это пофиг. Он донимал лишь меня, держал под постоянным надзором.

– Отложи книгу. Будешь читать, когда я буду чем-то занят. А сейчас поговори со мной.

Несокрушимый приказной тон только разжигал злость. Страницы задрожали в моих руках, но книгу я не отложила.

– Мы не договаривались о том, что мне придется не только быть рядом, но и развлекать вас.

Мужчина напротив – Кальвин? – оторвал взгляд от планшета и деловито произнес.

– Негоже, что жена тебя на вы величает. – В бороде мелькнула улыбка. Разговор парней в другом конце салона притих – а только что бурно обсуждали техники паркура.

– Воспитанная девушка, – усмехнулся Бас. – Либо чувствует мою власть. Кальвин, помнишь, в прошлом жена Императора Апексориума всю жизнь обязана была к нему на вы обращаться. Как и друзья. Может, мне вернуть старую традицию?

– Ты вроде намеревался новым традициям дать жизнь?

Они словно вели дружеский спарринг на мечах. Перекидывались репликами, будто делали выпады. Сталь звенела при каждом ударе, и возможно, кто-то острием меча оставит кому-то царапину, но в итоге они пожмут друг другу руки.

Я не лезла с вопросами, что такое Апексориум, не хочу вникать в их дела, выглянула в окно – облака проплывали мимо, словно клочья пены по воде в ванной. Не верится. Я лечу в Испанию.

Бас надавил на мою руку, вынуждая положить книгу на деревянный стол.

– Лучше расскажи нам, как ты решила стать ветеринаром. Интересно послушать.

Хватит из него того, что он держит на поводке мое тело! В душу лезть не дам!

Двое мужчин выжидающе уставились на меня, как на зверушку, которая вот-вот исполнит забавную команду. У зверушки, между прочим, острые зубки.

– Боюсь, сколько бы я усилий ни приложила, не смогу донести до вас ценность жизни братьев наших меньших. Ведь для вас даже человеческая жизнь не имеет ценности. Поэтому я предпочту компанию книги.

Сзади тихо прыснули со смеху. Смелость вмиг сбежала, оставив лишь бесконтрольный страх. Я прикрыла страницами горящие щеки – за такую дерзость меня не вышвырнут из самолета? Сердце заполошно колотилось в груди. Провалиться бы сквозь землю. Что я наговорила?..

Баса мои слова, похоже, не смутили ни на грамм.

– Мне нравятся люди, преданные своим принципам, – сказал он другу. – Я еще больше убеждаюсь в том, что не ошибся в выборе жены.

Я не выдержала – еще немного и уши тоже зальются краской от стыда. Из кресла будто выскочили иголки – и кололи, не давая усидеть. Я бросила книгу и, отпросившись в туалет, метнулась в конец салона, в сторону багажного отсека. Мельком кинула взгляд на двух парней, которые явно с повышенным интересом слушали наш разговор. Блондин поднял большие пальцы вверх, второй – мрачный брюнет – покачал головой.

Едва я умыла разгоряченное лицо прохладной водой и глубоко вздохнула, чувствуя облегчение, из-за двери донеслись крики. Сердце подскочило. Что случилось?

Мурёныш напал на кого-то? Нет, нет, он без моей команды не обидит никого. А если он прыгнул на стол и сшиб чей-то обед, поточил когти о диван, пошел приставать к кому-то? Не вытерев лицо, я вылетела стрелой из уборной…

И замерла через два шага, задыхаясь. Бас с огнетушителем наперевес тушил мою книгу, которая почему-то загорелась. Через пару секунд лишь пепел остался под пеной. Но дым заполнил ядом легкие, голова закружилась, в ушах загудело. Мурёныш терся о ноги, лизал ладони шершавым языком.

– Мряя, мряя!

Я пошатнулась, уперлась боком в чье-то кресло. Хотелось разодрать грудную клетку, чтобы пустить туда свежий воздух. Но его нет, нигде нет. Окна все закрыты. Надо выйти.

Сильные руки подхватили меня и усадили. Паника сделала тело чужим, мир спрятала за мутной пеленой. Внутри, снаружи – везде чудовищно пекло. Будто огонь не потух, а кинулся на меня. И секунды, пока кто-то потушит меня огнетушителем, кажутся мучительной вечностью.

В лицо брызнула вода, грубо возвращая к реальности, – я судорожно вдохнула и проморгалась. Воздух уже был чист – наверное, у самолета хорошая система очищения. Бас оттолкнул блондина с бутылкой и склонился ко мне грозовой тучей.

– Что с тобой? – пальцы жестоко впились в плечи. Боль окончательно отрезвила.

– Я… – прохрипела и с усилием прочистила горло. – У меня пирофобия.

– Что?! – взорвался Бас.

– Огня боюсь.

– Не прикидывайся! – Он склонился ближе и прошипел мне в лицо: – Сколько нашего с Кальвином разговора ты подслушала вчера? Отвечай!

Он так встряхнул меня, что я стукнулась затылком о кресло. К счастью, подголовник был мягким, но я мигом принялась брыкаться, чтобы выбраться из клетки, в которую заключил меня своим телом этот псих.

– Отпустите!

Бесполезно, черт подери! Я в гневе впилась ногтями в ладонь Баса, оставляя царапины – они затягивались на глазах. Мамочки родные! Меня вмиг приморозило к креслу в испуге. Мурёныш рядом угрожающе шипел – я могла бы дать ему команду напасть. Но боялась. За питомца.

– Что здесь произошло? – осведомился подошедший Кальвин.

– Она утверждает, что у нее пирофобия, – выплюнул Бас и отшвырнул меня, распрямляясь. Я вжалась в кресло, содрогаясь от дрожи. Мурёныш положил морду на колени, успокаивающе замурлыкал. Я трясущейся рукой погладила его. Почему Бас внезапно взбесился?

– Ник! – Он обратился к блондину. – Почему Диана перестала выступать с огнем?

– Не знаю. Об этом сведений не нашел.

Значит, они не в курсе, что я лежала в больнице с ожогами? Может потому, что отец виновницы моих ожогов решил тихо замять дело, чтобы его дочь не турнули из цирка, и предоставил палату в своей частной клинике? Я сама была не против – не хотелось никому говорить о трагедии.

– В чем дело? – в воцарившейся тишине мой вопрос прозвучал жалко испуганно.

– Ты ей до сих пор не сказал, – отметил Кальвин.

– Заткнись, – отмахнулся Бас от друга, и тот без возражений вернулся в кресло, а серый взгляд, потемневший от гнева, пригвоздил меня к месту. – Моя способность, которая не поддается контролю, – это магия огня. Я могу случайно поджечь что угодно.

Меня передернуло – как тут сохранить на лице безразличие? Я вцепилась в шубку Мурёныша, тяжело дыша.

– Основная причина, почему я выбрал тебя – ты танцевала с огнем.

Я нервно покачала головой, все сильнее вжимаясь в кресло. Холод зацарапал по коже. Только не огонь! Бас случайно поджег мою книгу, потому что она его взбесила? Когда меня не было… И дым вчера в доме появился, пока я переодевалась.

Мысль вспыхнула в голове – будто глоток свежего горного воздуха. А ведь я все-таки не подхожу! И меня отпустят домой!

– Да, танцевала, но потом случился трагичный случай на тренировке, после чего я больше не выступала. И с тех пор боюсь огня…