— Отцепись, — шипит она.

— Клянусь Мерлином, Лаура, я тебя прикончу голыми руками, — угрожаю я. — Проваливай отсюда, ты уже причинила достаточно вреда.

— Мне нужно поговорить с ним. Мне нужно знать, что он в порядке.

— Конечно же, он не в порядке! — шиплю я. — Благодаря тебе.

Она огибает меня и направляется прямиком на семейный совет, который расположился в гостиной. Все выглядят достаточно неловко из-за ее появления, а Дженни так же зла, как и я. Она всегда ненавидела Лауру. И она никогда не обманывалась на ее счет. Не знаю, почему я когда-то усомнилась в своих выводах относительно Фелпс.

— Если вы не заметили, у нас тут важный разговор! — рычит Джинни в адрес Лауры, которая лишь бросает на нее нечитаемый взгляд.

Можно сказать, что она полностью игнорирует всех присутствующих и присаживается за обеденный стол рядом с Джеймсом, который даже не удивляется ее присутствию.

— Джеймс, — говорит она опасно тихим голосом, — взгляни на меня.

Джеймс не реагирует. Он продолжает сверлить сердитым взглядом пол.

— Сейчас же, Поттер.

Медленно он поднимает взгляд на нее, продолжая хмуриться, что добавляет ему лет десять не меньше. Она берет его за руку, и этот жест заставляет меня почувствовать себя неловко, но я не могу отвести взгляд. С каких пор, эти двое идиотов умеют быть друг к другу нежными?

— Ты должен выслушать меня, — говорит Лаура. — Тебе необходима помощь.

— Нет, я не…

— Нужна, — настаивает она, словно мы не пытались точно так же достучаться до него. — Разреши мне помочь тебе.

Меня удивляет ее формулировка.

— Ты помог мне, — продолжает она. — Тогда, в Хогвартсе. Ты спас меня, теперь мой черед спасать тебя.

Джеймс пристально всматривается в ее лицо. Ни чьи слова до этого момента не заставили Джеймса хотя бы задуматься над проблемой. Что есть в ней такого, чего нет ни у кого из нас?

Ах, да, передоз зелья. А я думала, что это именно я злоупотребляла этим фактом из биографии Лауры.

— Я не могу пройти реабилитацию, — шепчет Джеймс со слезами на глазах. — Из-за нее я лишусь всего.

— Нет, вовсе нет, — качает головой Лаура. — Никто не узнает об этом. Все совершенно конфиденциально… и я буду каждый день тебя навещать.

— Мы все будем, если захочешь, — добавляет Дженни.

И только после этого Джеймс неохотно соглашается принять нашу помощь. Мы с Дженни собираем его вещи, пока Гарри с Джинни помогают ему дойти до машины, чтобы сразу же отвезти в реабилитационный центр. Ведь сейчас аппарация — явно слишком сложный способ передвижения для него.

Мы наблюдаем, как машина скрывается из виду, а затем поворачиваемся лицом к лицу, не зная, что сделать или что сказать. Я смотрю на Лауру.

— Спасибо тебе, — произношу я.

И она просто кивает в ответ.

Комментарий к 27. Вмешательство

Уверенно приближаемся к концу этой дилогии!

До финала осталось всего лишь восемь глав)

========== 28. Новое направление ==========

Если и есть что-то в этом мире, в чем наша семья хороша, так это в хранении секретов. И Джеймс, как оказалось, наш самый большой секрет за последние годы.

После того, как Джеймс оказывается в реабилитационном центре, мы придумываем легенду, чтобы обезопасить его карьеру и оградить семью от неприятных сплетен, проскальзывающих в газетах. Тетя Джинни решает ни с кем не делиться происходящим, особенно, с теми, кого это никоим образом не касается. Как тетю Одри с дядей Перси и остальных членов семьи, которые не присутствовали на том знаменательном событии. По официальной версии, Джеймс проводит отпуск на Барбадосе. И это не на пустом месте придумано: у Джеймса есть странная привычка вот так исчезать, никому не сказав ни слова, а через три недели возвращаться с умопомрачительным загаром и новой девушкой.

Я рассказываю Эйдану эту историю, уверяя, что Джеймс очень сожалеет о том, что не смог присутствовать на его дне рождения. К счастью, шестилетние дети не умеют долго обижаться, поэтому он даже особо не допытывается.

Со слов дяди Гарри, Джеймс проведет в центре не меньше четырех недель, а первые две так и вовсе без возможности навещать его. Мне кажется это суровым режимом. Чем-то похожим на тюремное заключение, но если это поможет ему вернуться в форму, то оно будет того стоить. Кроме того, такие меры помешают квиддичной ассоциации разнюхать о произошедшем, и мы очень надеемся, что Джеймса не выгонят из команды.

Спустя неделю после заключения Джеймса в эту тюрьму (это единственное слово, которое приходит мне на ум, чтобы описать все, через что он проходит сейчас), жизнь понемногу входит в нормальную колею. Хотя нормальность в нашей семье — это понятие относительное.

В семье все еще сдувают пылинки с Ала и Дженни, когда правда о выкидыше стала известна всем. Думаю, что особенно тревожит тетю Джинни, так это не то, что Дженни забеременела, а то, готов ли был Ал стать отцом. Она думает, что он слишком молод для отцовства, и я полагаю, что в какой-то степени она права. Но я никогда не скажу им об этом.

На шестой день пребывания Джеймса в реабилитационном центре, дядя Джордж устраивает торжественное открытие восстановленного магазина «Ужастики Умников Уизли». На полное восстановление магазина ушли месяцы, и, учитывая все, что происходило в последнее время, я вообще удивилась, узнав об этом от мамы. К своему стыду, я практически забыла о несчастье, приключившимся с магазином дяди Джорджа, и из-за этого чувствую себя самой ужасной племянницей в мире.

Учитывая известность нашей семьи, повторное открытие — дело весьма публичное. Присутствуют и репортеры, и фотографы, официальные лица Министерства и другие известные личности волшебного мира. К счастью, их так много, что отсутствие Джеймса практически не бросается в глаза. Я оставляю Эйдана на попечении Драко и Астории на весь вечер и отправляюсь на торжество, которое — уж я-то в этом точно уверена — будет полно фальшивых улыбок и притворства.

Ох, эти публичные семейные мероприятия никогда не перестанут меня удивлять и раздражать.

Я появляюсь вместе с Хью и Дом и тут же вижу тетю Одри, позирующую на фоне восстановленного магазина. Меня корежит от одного только ее вида.

— Святой боже, — бормочет Дом, когда Одри надувает губы и выпячивает грудь, сильно смахивая на трансгендерную проститутку. Всегда считала, что у дяди Перси специфический вкус. — Она хоть понимает, как выглядит со стороны?

— А когда стало нормой носить рыболовные снасти? — спрашиваю я, рассматривая ее наряд. Черное платье, колготки в сеточку, красные туфли и красную шаль… Такое ощущение, что она увидела этот наряд на какой-то очень тощей модельке в Ведьмополитене и попыталась скопировать его, забыв о том, что ей, на минуточку, уже пятьдесят. На ум приходит овца, прикидывающаяся ягненком.

— Они никогда не были в тренде, — плюется Дом, и в этом с ней согласен даже Хью. Хью, который целых два года подводил глаза черным карандашом и носил перчатки с обрезанными пальцами, и то разбирается в моде лучше, чем тетя Одри.

Мы пробираемся сквозь толпящихся в магазине людей. Здесь практически восстановили прежний дизайн, но вместе с тем есть и ряд изменений — например, товаров стало еще больше, а в глубине магазина появились стеллажи с невидимой одеждой. Большой портрет дядюшек Джорджа и Фреда, который всегда располагался позади прилавка, оказался слишком поврежден, чтобы пытаться его восстановить. Но дядя Джордж не стал отчаиваться и вместо этого приложил все усилия, чтобы расширить их бизнес, а не оставаться с тем же ассортиментом, что и раньше, и его упорством можно только восхищаться.

Мама окружена людьми, и это тоже уже стало нормой, поскольку ее кандидатура на пост Министра магии привлекает достаточно много внимания. Папа, как и всегда, стоит в сторонке, поэтому мы решаем составить ему компанию. Он сразу же улыбается, стоит ему завидеть нас, хотя до этого момента ему приходилось поддерживать беседу с другими «супругами министерства», так он называет вторые половины видных деятелей политического бомонда волшебного мира. И пусть папа тоже работает в Министерстве и занимает не самый последний пост, успех мамы полностью затмевает его. Но, если честно, это просто история всей его жизни.