— И? — агрессивно выплевывает Линда. — То, что было между Розой и Скорпиусом, куда важнее, чем глупая бумажка!

— Да, было важнее, — кивает Хейзел, — но Роза оборвала все, что было между ними. Не могла же она полагать, что он будет ждать ее вечно.

— Хорошо, что она тебя не слышит, — сухо замечаю я.

— Он спал в ее постели прошлой ночью! — говорит Линда, стуча ладонью по столу. — На что это, по-твоему, похоже?

— Что он типичный парень, — отзывается она, — и думает своим…

— Прошлой ночью он ни о чем не думал! — шиплю я. — Он спал на моей кровати, а не в ней!

Я должна была бы назвать этот день жутким. После вчерашней катастрофы предстояло переделать целую кучу работы, но у меня ни на что не было ни сил, ни желания. Количество смертей достигло тридцати, и эта мысль каждый раз вызывает у меня дрожь. Мы даже не помогаем сегодня. Просто вернулись к скучной работе регистраторов. Другими словами, Линда вернулась к чтению «Ведьмополитена», Глэдис занялась маникюром, а Хэйзел вновь начала проклинать своего мужа, а я же принялась фантазировать о целях, которых никогда не достигну, и светлых волосах, которых у меня никогда не будет. Ну, и конечно же, о моем скором убийстве.

Помимо этого к нам ежеминутно подходили семьи, спрашивающие о своих родственниках, пострадавших во время вчерашних взрывов, или же тех, кто погибли. Глэдис и Хейзел взяли на себя обязанность сообщать скорбные новости. У меня просто не нашлось на это храбрости. Как можно сказать женщине, что ее дочь умерла? Не могу себе даже представить, что значит потерять ребенка. Если что-нибудь случится с Эйданом, я не знаю, что буду делать. Даже сама мысль об этом немыслима.

Письмо от бабушки Молли приходит прямо перед обедом. Несмотря на то, что Ал купил ей волшебный телефон на восьмидесятилетие, она продолжает писать письма. Полагает, что если прожила восемьдесят лет своей жизни без полумаггловских штучек, то и сейчас не время ими пользоваться. Дедушка же считает, что это самое лучшее изобретение со времен его летающего фордика.

Дорогая Роза,

Практически неделю от тебя нет вестей, милая! Хотелось бы узнать, ты еще жива? Понимаю, что ты должно быть очень сейчас занята на работе, учитывая вчерашнюю катастрофу, но ты бы могла с легкостью выкроить пару минут, чтобы черкнуть несколько строчек своей старой бабушке.

Ладно, отставим поучения…

Отставим поучения? Подобное впервые на моей памяти.

… причина по которой я пишу, состоит в том, что я хочу сообщить — вдруг ты об этом еще не слышала, — магазин оказался разрушен вчера взрывом. К счастью, твоего дяди Джорджа в этот момент в нем не было, но уверена, ты можешь себе представить, какой урон нанесли неконтролируемые заклинания ассортименту «Волшебных Вредилок Уизли».

Стоило бы подумать о том ущербе, который мог бы случиться в этом месте. «Волшебные Вредилки Уизли» — та еще пороховая бочка. Удивлена, как это все не рвануло еще раньше. Слава Мерлину, что дяди Джорджа там не было.

Джордж очень расстроен случившимся. Твоя мама пыталась связаться с тобой вчера, но тебя не было дома. Мы собираемся в Косом переулке, чтобы помочь разобрать завалы. Твой папа и дядя Гарри говорят, что последние из погибших уже доставлены из-под завалов. Полагаю, мы должны быть благодарны, что единственной нашей потерей стал магазин. В любом случае, если ты вдруг захочешь после работы прогуляться по Косому переулку, мы будем очень признательны тебе за помощь. Андромеда может присмотреть за Эйданом — она как раз сидит с Ремусом и Дори. Надеюсь, скоро увидимся, милая.

Бабушка.

Я такая эгоистка. Даже не подумала о магазине дяди Джорджа, ни о самом дяде Джордже. Неужели я настолько зациклилась на себе, что все мои мысли были только о себе и о том, как мне тяжело видеть чужую смерть? Я чувствую себя просто ужасно. Я стала тем человеком, которого всегда ненавидела. Даже сейчас, зная о том, что позже я отправлюсь помогать собирать по кусочкам остатки дядиного бизнеса, я все равно думаю о себе: потому что теперь Дэйзи точно не может убить меня этим вечером.

— Роза, привет.

Это целитель Кеннеди. Дэмьен. Не знаю, как мне следует его называть. Линда отрывает взгляд от журнала, а выражение лиц Глэдис и Хейзел куда более радостное, чем пару секунд назад. Мои уши начинают пылать — поверьте, я их чувствую.

— Привет, — отзываюсь я.

— Я просто хотел поблагодарить вас за помощь, — говорит он торопливо. Кажется, он всегда так говорит. Но, поверьте, он всегда спешит, ведь он незаменимый целитель. Вот Скорпиус, к примеру, никогда и никуда не спешит, если не считать случаев с моей беременностью и его женитьбой. Как же это бесит.

— Ох, ладно, — говорю я, немного растерявшись. Вряд ли стоит напоминать ему о том, что у меня просто не было иного выхода. — Э-э… не за что.

— И я подумал, что это вам может пригодиться, — он протягивает мне брошюрку «Создание зелий уровня продвинутые ТРИТОНы». Глэдис, Линда и Хейзел пытаются рассмотреть, что же он протянул мне, но с их места открывается не слишком хороший обзор. — Кажется, у вас талант в зельях, — продолжает он. — По понедельникам здесь проводятся занятия по продвинутому курсу зельеварения.

— Вот как, — отзываюсь я. Он выглядит немного сбитым с толку безразличием хорошо слышимым в моем голосе. — АУЧ! — Глэдис больно пинает меня. Дэмьен же предпочитает сделать вид, что ничего не заметил.

— Вот как?

— Верно, — продолжаю я, потирая пульсирующую болью ногу, — у меня ведь на руках ребенок, за которым нужно ухаживать, и не думаю, что мне хватит средств на няню… — я не уточняю, что вообще-то могу оставить его со Скорпиусом. Потому что, как бы ни было стыдно признать, но я — мать-одиночка, а отец ребенка женился на первой встречной, а еще я не горю желанием пояснять истинную причину своего отказа.

— Но мне правда кажется, что у вас талант, — говорит Дэмьен, — было бы жаль растрачивать его попусту. Неужели у вас нет семьи, которая могла бы присмотреть за вашим…

— Сыном, — подсказываю я ему. — И нет, у меня очень маленькая семья. И они все мертвы.

Я точно попаду в ад. Линда с отвращением качает головой.

— Ох, мне так жаль, — сочувственно произносит Дэмьен, — может, я могу чем-то помочь?

Вот так попадалово. Дальше врать просто бессмысленно. У Хейзел такое выражение лица, словно она сейчас согнется в приступе истерического хохота, Линда все еще неодобрительно смотрит в мою сторону, а Глэдис готова меня еще раз пнуть.

— Ладно, — вздыхаю я. — У меня очень большая семья, в которой все живы, — он приподнимает бровь. — Причина, по которой я не могу посещать занятия, заключается в том, что у меня нет ТРИТОНа по зельям. У меня вообще нет ТРИТОНов ни по одному предмету.

Для меня признаться сейчас целителю Дэмьену в том, что я не завершила обучение схоже удару в живот. Должно быть, сейчас он чувствует себя очень неловко. Конечно, не настолько неудобно, как в тот момент, когда узнал о том, что вся моя семья мертва.

— Вы не получили ТРИТОН по зельям? — переспрашивает он.

— Да, — признаюсь я, чувствуя смущение вперемешку с жгучим стыдом, — я бросила Хогвартс после шестого курса.

Глэдис, Хейзел и Линда усердно делают вид, что заняты работой. Они-то знают, как мне сейчас неловко.

— Извините… — с сомнением произношу я.

— Роза, вы явно талантливы в зельеварении. Вы знали, как приготовить зелье, пусть и не сдавали ТРИТОН! Существуют ведь и другие занятия — зельеварение для начинающих или же для уверенных середнячков, — говорит он. — Я правда считаю, что вы должны попробовать.

— Она попробует, — говорит Глэдис.

— Всенепременно, — вторит ей Линда.

— Замечательно, — улыбается Дэмьен. — Я пришлю больше брошюр. Хорошего дня, дамы.

И вот уже спустя пятнадцать минут на моем столе появляются две брошюры — «Расширенный курс зельеварения» и «Зельеварение для начинающих». Что за черт, я всего лишь помешала одно зелье, и вот я уже должна ходить на вечерние занятия? Что за нелепость. Понимаете, я была хороша в зельеварении, когда училась в школе, но сейчас я вряд ли вспомню хоть половину из того, что мы проходили. Я не могу ходить на вечерние занятия.