— Знала? — по-видимому, я единственная, кто не замечал очевидного. Даже Ал и Джеймс не удивились, узнав об этом.

— Конечно да! У меня тоже есть новости.

Она хочет вернуть Ала. Я чувствую это. Похоже, план по примирению Ала и Дженни будет гораздо легче, чем я предполагала.

— Я встречаюсь с Робертом Хитчем, — радостно улыбается она.

Я заторможено смотрю на нее. Мое сердце разбивается на осколки.

— Ты знаешь Роберта Хитча? — спрашивает она.

Конечно, я знаю его. Его знают все. Мало того, что он капитан квиддичной команды Рейвенкло, так он, к тому же, еще и староста школы. И он просто самый хороший парень, которого ты когда-либо встречал в своей жизни. Серьезно, даже я, самая пессимистичная девушка в мире, и то не могу придумать, что сказать о нем плохого. Он один из тех людей, которых ты ненавидишь из принципа, ведь они настолько совершенны, но, пообщавшись с ними, ты не сможешь устоять перед их обаянием и не влюбиться без оглядки. Он и правда забавный и привлекательный, и самый раздражающий факт в том, что в нем нет ничего раздражающего.

У Ала нет шансов.

— Хм, да, я его знаю, — отвечаю я. — Это здорово, Джен.

Что еще я могу сказать? Спровадь своего идеального парня и возвращайся к моему агрессивному, инфантильному кузену, который даже вполовину не так красив, как твой идеальный бойфренд? Плохая идея, м-да.

— Знаю, — краснеет она. — Он и правда… хороший.

Конечно, он такой. Но что значит «хороший». Нет тут ничего хорошего. Может быть, в глубине души, она все еще любит Ала. И, возможно, она просто использует Роберта, чтобы вернуться к нему.

— А еще он очень выложился на субботней тренировке, — с нежностью произносит она. — Я считаю, что нам не составит труда выиграть у Слизерина.

Или, возможно, она действительно ненавидит Ала.

— Значит… ты и Ал… — начинаю я.

— С меня достаточно, — пожимает она плечами, — больше меня это не волнует. Эти отношения и так отняли слишком многое. А теперь у меня есть Роберт.

Да-а-а, у Ала действительно нет шансов.

*

— Роберт Хитч? — шипит Ал. — Роберт-жополиз-Хитч? Ты что, реально *бнулась?

Ал расхаживает по гостиной Слизерина, а мы со Скорпиусом молча сидим рядом.

— Разве он не гей? — спрашивает Джеймс, сидя на полу и поедая «Всевкусные драже Берти Боттс»

— Видимо, нет, — пожимает плечами Скорпиус.

— Роберт Хитч? — повторяет Ал, продолжая мерить шагами гостиную. — Нет, она просто не может быть с ним. Я хочу сказать, он такой… такой…

— Скандалист? — заканчивает за него Джеймс.

— На самом деле, он умный, веселый, спортивный и чуткий. Он тот парень, которого хочет любая девушка, — пожимаю я плечами. — То есть, он староста школы и капитан квиддичной команды. И его семья довольно богата…

— У нас есть деньги! — огрызается Ал.

— И он чертовски великолепен, — заканчиваю я. Скорпиус смотрит на меня, приподняв брови. — Не смотри на меня так, был бы ты девочкой, ты бы меня понял.

— Странное утверждение, — усмехается Скорпиус. — Я имею в виду, откуда мне знать, что бы я думал, будь я девочкой? Это просто неправильно. Лучше помолчи.

Они с Алом выглядят как-то нервозно. Странно.

— Ал, присядь, пожалуйста, у тебя голова закружится, — устало говорю я. Ал же, полностью проигнорировав мои слова, продолжает нарезать круги по комнате.

— Мы должны победить их, — говорит он, — мы должны обыграть их в субботнем матче.

— Даже если ты выиграешь у Рейвенкло…

— Когда, — поправляет меня Скорпиус, — когда мы выиграем у Рейвенкло.

— Если ты победишь Рейвенкло, — я резко смотрю на него, — это не значит, что Дженни внезапно захочет к тебе вернуться, Ал. Она намного важнее победы в квиддиче.

— Мы должны побить их, — настаивает Ал. — Скорп, собирай команду, у нас тренировка.

— Что, сейчас? — спрашивает Скорпиус. — Сейчас же десять вечера. Был уже отбой.

— Отлично! Значит в половину пятого завтра утром! Точно!

— Пусть уж лучше ты, чем я, приятель, — усмехается Джеймс Скорпиусу.

Мы с Джеймсом возвращаемся в гостиную Гриффиндора, как только Скорпиус с Алом уходят спать, желая урвать себе как можно больше времени сна перед утренней тренировкой. Лаура Фелпс находится в общей гостиной, когда мы приходим, одетая в пижамные штаны и довольно объемный джемпер, и читает, что довольно редкое для Лауры состояние. Джеймс выглядит очень виноватым, когда замечает ее, бормочет что-то и убегает наверх, в свою спальню.

— Привет, Лаура, — говорю я. Она отрывается от книги, но ничего не говорит. Сложно угадать, сердится она на меня или нет. — Как прошли твои… м-м, каникулы?

— Я сказала маме, что хочу, чтобы она сдохла, — произносит Лаура ласково, словно говорит что-то вроде «а, я только что навестила бабушку». — А мой консультант считает, что я анорексичка. Просто замечательно.

Хм-м, у Лауры Фелпс прорезался сарказм. Каждый день узнаю что-то новое, определенно.

— У меня дед умер, — пожимаю я плечами.

— Окей, похоже, у нас сегодня вечер обоюдных откровений, — сухо отвечает она. Похоже, это тоже шутка. Я присаживаюсь на диван и жду, когда она снова заговорит. Мне страшно, что я могу сказать что-то не то.

— Спасибо, — наконец, говорит она после минутного молчания. — За то, что наорала на мою мать, я имею в виду. Папа рассказал мне, что ты ей наговорила. Не у многих людей хватает смелости противоречить моей матери.

— Обращайся в любое время, — улыбаюсь я, — было забавно.

— Я переезжаю к отцу этим летом, — рассказывает она мне, хотя я понятия не имею, зачем. В какой-то степени, я уверена, что она по-прежнему ненавидит меня. Но, возможно, ей просто нужно выговориться кому-то, кому не платят за то, чтобы тот ее слушал. Может быть, ей нужен друг. — Я сказала маме, что больше никогда не хочу ее видеть. Она не слишком расстроилась из-за этого.

— Мне жаль, Лаура.

Она пожимает плечами, словно говоря «ничего страшного». Затем наступает молчание, но это уже вовсе не то неловкое молчание, что было изначально. Я просто знаю, что ей нужно время, чтобы высказать все то, о чем она хотела бы сказать.

— И… Роза, извини, — говорит она едва слышным шепотом. — Мне так жаль, что я всем рассказала о твоей беременности. Я была такой стервой, и я в какой-то мере… я тебе завидовала.

Завидовала? Мне? Зачем кому-то мне завидовать?

— У тебя такая замечательная семья, которая на самом деле заботится о тебе, — продолжает она, словно слышит те вопросы, что я себе задаю. — А еще ты умна, и ты староста, и у тебя так много друзей. Полагаю, что, когда я узнала о твоей беременности, мне просто захотелось столкнуть тебя с пьедестала, чтобы ты почувствовала, что значит быть мной.

— Ну… ты спасла меня от того, чтобы признаться самостоятельно. Хотя было бы хорошо, если бы Скорпиус так и не узнал, — шучу я. Она выглядит виноватой, но все же улыбается. — Ничего страшного, Лаура. Теперь все это в прошлом.

*

— Я умираю, — стонет Скорпиус, — на самом деле умираю. Если у нас будет мальчик, назови его моим именем.

Он кладет голову на гриффиндорский стол во время ужина в понедельник и принимается громко стонать.

— Скорпиус, даже если ты умрешь, я никогда не прокляну нашего ребенка твоим именем, — честно отвечаю я.

— Приятно слышать, — говорит он, но его голос еле слышен, так он упирается головой в столешницу.

На самом деле, вся команда Слизерина выглядит такой же разбитой, как и Скорпиус. Близнецы Скамандеры практически засыпают за столом Слизерина, Генриетта Флинт выглядит так, словно ее сейчас унесет ветром, губы Кайла Монтегю кровоточат, а сам он весь в грязи, а Джейсон Бейтс, кажется, сейчас расплачется. Ал единственный, кто выглядит абсолютно бодрым и маниакально-настроенным на победу.

— Думаю, мы могли бы еще потренироваться с часик до комендантского часа, — произносит Ал, нервничая, и поглядывая на накрытый стол.

Скорпиус поднимает голову и смотрит на своего лучшего друга.