– Ой, прости, – осторожно говорю я. – Ты был очень близок с ним? Или с ней?

– Очень, – кивает он. – Миссис Хэллин была одной из тех женщин, которых ты зовешь «тетя», хотя она и не приходится тебе родней. А у тебя были такие соседи?

Определенно, дядя Пожиратель Смерти мне прямо как второй отец.

– Нет, – признаюсь я. – Но я всегда считала миссис Тонкс тетей, хотя это и не так.

– Да, миссис Хэллин была именно такой. Она маггл, но к ее помощи прибегали всегда, когда надо было за мной присмотреть, пока родители были на работе. И я очень дружил с ее внуком, пока не пошел в Хогвартс. Так что очень дерьмово, что она умерла.

Я заметила, что когда мальчишки хотят спрятать свои истинные чувства, они говорят «это дерьмово». Как в тот раз, когда трехлетний Ал чуть не убился, Джеймс сказал: «Ой, это очень дерьмово», или тогда, когда умерла моя собака, и они сказали: «Да, это немного неприятно. Ну, я имею в виду, это довольно дерьмово, что она умерла». Вот, что я подразумеваю под всем этим – именно «довольно дерьмово» – не грустно, не душераздирающе, не сокрушающе… а просто довольно дерьмово.

– Так ты собираешься на похороны тети? – мягко спрашиваю я.

– Думаю. Это ведь не очень далеко отсюда. Часовня примерно в часе езды от Хогсмида, – мрачно произносит он.

– Тебе… Тебе нужна поддержка? – спрашиваю я.

– Ты не должна…

– Я пойду, – настаиваю я. – Никто не должен быть на похоронах один. Когда?

– Завтра, – бормочет он.

– Хорошо, значит завтра. Мы просто отпросимся у Невилла, я уверена, все будет в порядке, – говорю я, как ни в чем не бывало. – А теперь давай уйдем отсюда прежде, чем начнут распространяться слухи.

Малфой открывает дверь и пропускает меня вперед.

– Ты беременна от меня, – говорит он. – Какие еще слухи могут появиться?

– И правда.

*

Я встаю рано утром, и пока Лаура, Чес и Дом одевают школьную форму, я вытягиваю мою черную мантию из шкафа, чтобы подготовиться к похоронам. Ее определенно нужно перекроить в области живота, и я легким движением палочки справляюсь с этой проблемой (точно так же, как я это сделала и с моими другими вещами). Мы с Малфоем получили разрешение от Невилла еще вчера вечером, и он разрешил воспользоваться школьной каретой, чтобы мы могли добраться до места похорон и обратно. Я заплетаю волосы в скромную косу и изучаю свое отражение в зеркале. Определенно, я выгляжу достаточно скорбящей.

Я спускаюсь вниз на завтрак вместе с остальными, избегая Джеймса из-за страха, что примусь его душить. Я не знаю, как сегодня пойдет день, поэтому завтракать не рискую. Я не уверена, что скорбящая семья будет в восторге, если меня стошнит прямо в церкви. Все уходят на занятия, а я встречаюсь с Малфоем в холле. На нем простой черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Только тогда до меня начинает доходить, что мы идем на маггловские похороны, а я одета в мантию. Как можно быть такой дурой?

– Черт, я совсем забыла, что это маггловские похороны! – восклицаю я, как только встречаюсь с ним глазами.

Он улыбается и лениво направляет на меня палочку. Моя мантия превращается в черную до колен юбку и черный же джемпер, который хорошо скрывает мой животик. Ух ты, да Малфой должен стать модельером.

– Спасибо, – застенчиво улыбаюсь я.

– Без проблем, – отвечает он. – Слушай, а ты уверена, что хочешь пойти? Ну, я имею в виду, что это похороны. Тебе не следует…

– Мы же друзья? – говорю я и беру его за руку. – Да ладно, карета уже ждет.

Карета ожидает нас прямо возле парадных дверей. В нее запряжены не фестралы, а обычные лошади. Наверное, магглам бы показалось достаточно странным увидеть карету, едущую саму по себе. Малфой открывает дверцу кареты и помогает мне забраться внутрь. Я прихожу к мысли, что быть элегантной в моем положении просто невозможно, потому что я чертовски жирная. Малфой забирается в карету следом и падает рядом со мной, укладывая ноги на противоположное сидение. Он выглядит очень подавленным. Мне просто необходимо что-нибудь сделать, чтобы подбодрить его.

– Поймай мой палец? – предлагаю я. Некоторым это кажется смешным, особенно когда Фред и Джеймс начинают так дурачиться. Малфой же смотрит на меня, как на сумасшедшую. – Извини. Я просто хотела тебя подбодрить. Лично я терпеть не могу «поймай мой палец», но мне казалось, что парням это нравится. Очевидно, нет. Извини.

– Тебе не надо меня подбадривать. Я не расстроен, – настаивает он.

– Ну, тогда ты не человек, – отвечаю я. – Ты должен быть расстроенным. Это ведь естественно.

Он мрачно кивает. И я вновь беру его за руку, кладя голову ему на плечо, чтобы показать, что я здесь, я рядом. И я могу сказать, что он ценит это, ведь его голова прислонилась к моей. Мы молчим всю дорогу.

*

Я была только на одних похоронах. Наверное, в этом мне повезло. Но тогда, на тех похоронах, я смогла осознать, насколько прекрасна жизнь, даже если все идет из рук вон плохо снова и снова, жизнь все равно надо ценить. Мне было десять лет, когда Кортни Лонгботтом сбила машина, и она мгновенно умерла. Я никогда не забуду лицо Невилла на похоронах. Я никогда не видела, чтобы живой человек выглядел, как мертвый. Он просто тупо смотрел в пустоту, ничего не слыша, ничего не видя. Его жена умерла. Саймон, которому тогда было всего восемь, потерял мать, и я даже не могла себе представить, что же он чувствовал. Моя семья могла отгородиться от меня, но я не могла даже представить себе жизнь без родных. Бедный Саймон просто сидел рядом с гробом Кортни и плакал все время. Джеймс, Ал и я пытались поговорить с ним, но все было бесполезно. Он не мог говорить.

Те похороны тоже были маггловскими, ведь Кортни не была волшебницей. Невилл познакомился с ней во время путешествия по Европе после окончания седьмого курса Хогвартса. Со слов мамы, он занимался исследованием какого-то растения по Гербологии, кажется, это самая сумасшедшая идея, которая могла только прийти ему в голову. Кортни была англичанкой, хотя Невилл встретил ее в Австрии. И пусть Кортни умерла шесть лет назад, я до сих пор прекрасно ее помню. Она была очень жизнерадостной и смелой – полная противоположность Невиллу. Но они прекрасно подходили друг другу. Ее смерть была настолько внезапной, что потребовалось еще несколько месяцев, чтобы смириться… То есть смириться всем нам, кроме Саймона. Он-то знал, что лишился матери мгновенно.

Когда мы с Малфоем входим в церковь, держась за руки (абсолютно платонически), первое, что я замечаю – это стоящий перед алтарем гроб. И на меня вдруг накатывает грусть, хотя я не знала эту женщину. Наверное, я просто вспомнила Кортни… И дядю Фреда, и Ремуса, и Тонкс и всех, кто уже не с нами. Может быть, это и есть синдром похорон. Они заставляют тебя задуматься о грустном и начать ценить мелочи. Мы с Малфоем занимаем свои места в последнем ряду церкви. Служба уже длиться около трех четвертых часа, но я сомневаюсь, что Малфой хотя бы что-нибудь слышал. Он просто смотрел на свои ноги все это время. Людей было немного, я бы сказала, что человек тридцать, не больше. Когда служба заканчивается, четверо мужчин в костюмах поднимают гроб и выносят его из церкви, и все присутствующие выстраиваются за ними в шеренгу и тоже покидают церковь. Я беру Малфоя за руку и направляюсь следом за ними. В этот момент мне становится интересно, а он хоть осознает, что происходит вокруг.

Мы с Малфоем покидаем церковь последними. Миссис Хэллин хоронят на церковном кладбище. После того, как священники говорит прощальные слова, гроб опускают в землю и люди начинают расходиться, пока не остаемся только мы с Малфоем и парень нашего возраста. Парень не такой высокий, как Малфой, его волосы темно-коричневые, а лицо округлое. Он не плачет, но его лицо совершенно ничего не выражает. Затем он крестится и разворачивается, чтобы уйти.

– Даррен, – окликает его Малфой, и парень оборачивается. Его лицо озаряет горькая улыбка, когда он узнает Малфоя.

– Скорпиус Малфой, – произносит он, и направляется к нам. Они обмениваются рукопожатием и улыбаются друг другу. Я могу предположить, что это тот самый внук, с которым, как рассказывал Скорпиус, он дружил. Подождите… Что я только что сейчас сказала… Скорпиус? – Ну, а ты как? Парень, я бы тебя не узнал!