Что касается кузины, Дом сидит в своей спальне, когда я вхожу. Она плачет в подушку, но затихает, когда я переступаю порог комнаты. Сначала мне кажется, что она тянется за палочкой, чтобы проклясть меня, но она просто хочет взять платок, чтобы вытереть слезы.

– Так это была тогда ты, – говорит она очень дрожащим голосом.

– Послушай, Дом, мне так…

– Молчи, не надо извиняться, потому что меня это уже не волнует, – говорит она. Ее глаза красные и опухшие, и я уверена, мои выглядят не лучше.

– Почему же ты не сказала мне? – рыдает она. – Я думала, мы гораздо больше, чем просто кузины, Роза. Мы же лучшие друзья.

– Я знаю, – отвечаю я, чувствуя себя такой виноватой, что готова снова расплакаться. – Я бы сказала тебе… Но Малфой и я не хотели об этому никому говорить, ведь мы были пьяны. Мы провели всего одну ночь вместе.

– Да, и посмотри, каков результат.

Я серьезно киваю.

– Я очень хотела рассказать тебе о своей беременности, действительно хотела.

– Так почему ты этого не сделала? Не говори, что у тебя не было удобного случая. Мы делили спальню! Мы виделись каждый день на каникулах! – кричит она.

– Я знаю, – произношу я, – но я хотела сначала сама во всем разобраться, прежде чем говорить об этом еще кому-нибудь. А потом, когда я наконец-то набралась решимости, ты сообщила мне, что ты теперь с Мал… эм, со Скорпиусом.

– Ты могла бы все мне рассказать, – тихо говорит она. – Я бы поняла.

Ага, как же, она бы поняла все точно так же, как и отец.

– Мне очень жаль, Дом, правда, – говорю я.

– Ты любишь его? Скорпиуса?

Ее голубые глаза сверлят меня, ища ответ. Я сомневаюсь, что она сможет его найти, ведь даже я не знаю ответа на этот вопрос.

– Это была всего лишь одна ночь, – говорю я. – Я даже с трудом могу ее вспомнить.

Вот она, ложь.

– Но Роза, ты же всегда говорила, что твой первый раз будет особенным… Что заставило тебя это сделать? Ты же всегда была такой разумной, – говорит Дом, качая головой.

– Огневиски, – отвечаю я, – и моё ужасное настроение после того, как меня унизил Карл на глазах у всех. Это была прихоть, а не любовь, и, что гораздо вероятнее, самая обыкновенная похоть.

Дом вздыхает и начинает обкусывать ноготь большого пальца.

– Это уже не имеет значения, – говорит она, – я думаю, что не смогу быть с Малфоем сейчас.

Я втягиваю воздух. Я просто обязана это сказать.

– Посмотри, Дом, Малфой любит тебя, а не меня, – говорю я, усаживаясь на ее кровать. – Я отдам ребенка на усыновление. Пройдет всего несколько месяцев, и все будет кончено. Малфой не сделал ничего плохого, ведь так? Так что… просто будь счастлива, Дом. Не позволяй глупым ошибкам испортить твою жизнь, так же как они испортили мою.

Она скептически смотрит на меня, но все же согласно кивает.

– Возможно, ты права, – неуверенно шепчет она. – Может быть, я не должна с ним расставаться.

Часть меня чувствует печаль, слыша это. Часть чувствует себя очень виноватой из-за лжи, которую я только что сказала кузине.

А ещё одна часть меня чувствует, что только что я совершила свою вторую самую большую в жизни ошибку.

========== Глава 11. Хуже просто не бывает… или все же бывает? ==========

— Это правда?..

— А кто отец?..

— Роза Уизли? Гриффиндорская староста?..

— Ты что действительно беременна? С кем ты переспала?!

Это были самые приятные из вопросов, которыми начали меня преследовать примерно с субботы. В воскресенье я укрылась от них за задернутым пологом кровати, но утро понедельника наступило слишком быстро, и мне пришлось покинуть свое убежище. Плюс ко всему, я просто ужасно хотела есть. Избегая всех, я переходила из кабинета в кабинет, держа голову высоко и сосредотившись на учебе. Почти все учителя спрашивали меня или заставляли демонстрировать всевозможные заклинания весь день – честное слово, они считали, что я стала совсем незаметной. Словно это было реально сделать в наполненном студентами Хогвартсе. Я не помню столько направленных на меня косых взглядов с тех пор, как на втором курсе решила закрыться в теплицах на целых два дня. (Видите ли, тогда я пыталась опротестовать несправедливое отношение к мандрагоре, и я вспомнила мамину идею, создать свое общество. Оно носило название – Сообщество по Продвижению Единых Решений по Мандрагоре или С.П.Е.Р.М. Я носила значок С.П.Е.Р.М. и всё, но люди смотрели на меня и смеялись так, словно я была каким-то иностранцем. Не пойму, и чего они взъелись?)

Во всяком случае, сегодня уже вторник, и хотя я и привыкла к надоедливым слухам, что ходят по школе, я до сих пор злюсь, стоит мне услышать что-то подобное. Лаура Фелпс шепнула своей подружке-хаффлпаффке, что это ее заслуга в моем столь паршивом настроении. И как результат, мы с Джеймсом сегодня вечером должны будем явиться на отработку. Только она виновата в том, что ее тупую голову украшают рога: не стоило объявлять всей школе о моей беременности. И именно она была той, кто обозвал меня в коридоре «маленькой малфоевской шлюхой». Малфоевская шлюха. Наверное, это самое обидное из всех прозвищ, которыми меня когда-либо награждали. Так что совсем неудивительно, что Джеймс ее заколдовал, прежде чем это сделала я. Все, что я сделала – бросила в нее шкурку от банана.

В восемь часов мы идем в кабинет профессора Лонгботтома. Наверное, ему неприятно нас наказывать, ведь мы знаем друг друга очень хорошо, но он декан Гриффиндора и не имеет права заводить себе любимчиков. Он поручает нам проверить списки дисциплинарных нарушений за последние шестьдесят лет и удостовериться, что они в порядке. Серьезно, почему он не заставил нас наблюдать, как сохнет краска? Было бы гораздо интереснее. Мы с Джеймсом работаем в абсолютной тишине, слышно как шелестят сортируемые бумаги. Я до сих пор злюсь на Фелпс за то, что она мне сказала, и подумываю, а не выдрать ли ей волосы и затем заставить их съесть.

— Хм, Рыжая, ты в порядке? – спрашивает Джеймс, пока я засовываю бумажки в папки.

— Все просто отлично, – рычу я. – Все просто великолепно. Быть не может лучше.

— Ты кладешь отчет о задержании Генри Лоусона в папку Майкла Паттерсона, – указывает Джеймс.

— Разве похоже, что меня это волнует? – шиплю я.

Тишина.

Я продолжаю перекладывать бумаги, даже не обращая внимания на то, что делаю. Только подумать, у каждого студента за последние шестьдесят лет есть отчет о задержании, хранящийся здесь. Это же так много учащихся. Мы должны убедиться, что отчет о каждом из них лежит в соответствующей папке. Это так скучно, что мне хочется кричать.

— О каких новостях говорил Ал? – спрашиваю я через несколько минут.

Мы оба знаем, что у Ала ужасно портится характер, если его спровоцировать. В такие минуты, он становится гораздо хуже Джеймса. А в эту субботу он выглядел просто взбешенным… но не мной, а Малфоем. У меня на самом деле не было возможности поговорить с ним об этом, пока не стало слишком поздно.

— Он… – начинает Джеймс, – он среагировал вполне ожидаемо, в своем стиле.

Это просто ужасно.

— Может, мне стоит пойти и поговорить с ним? – предлагаю я.

— Не уверен, что это такая уж хорошая идея, – быстро отвечает Джеймс, – дай ему время остыть. Он все еще очень сердит… ну, ты же понимаешь, ты спала с его лучшим другом. Я имею в виду, что это довольно странно…

— И что тут странного?

— Потому что Скорпиус и Ал, как братья… Иногда, мне кажется, что он ему даже больший брат, чем я.

— Это не правда, — говорю я.

— Я не знаю… С тех пор, как он приехал в Хогвартс, он ощущал к Скорпиусу родственные чувства, ведь они оба слизеринцы. Но ты нам, как сестра, Рыжая. И всегда ею была. Ты нам гораздо ближе, чем остальные… Мне кажется, Ал просто защищает тебя. Мы оба защищаем. Поверь, если бы ты спала с моим лучшим другом, я бы драл ему задницу отсюда и до Австралии!

Я тихо смеюсь. Джеймс иногда так похож на дядю Гарри. Даже то, как он сейчас выглядит. Я не знаю, в чем это проявляется, в том, как он улыбается или еще в чем-то. Хотя люди всегда говорят, что он копия тети Джинни (за исключением волос), я же определенно вижу его сходство с отцом. Возможно, оно не такое явное, как у Гарри и Альбуса, но что-то все равно есть. Он получил дьявольское обаяние Поттеров и умение чувствовать опасность Уизли, он зануда, но его все равно все любят.