– Ты идиот, – смеюсь я.

– Мы оба идиоты, – признает Малфой, и я согласно киваю.

– Что мы будем делать? – спрашиваю я, все еще посмеиваясь, с текущими из глаз слезами. Но что это за слезы: грусти или смеха? Я не уверена. Наверное, и то, и другое.

– Я думал, ты остановилась на усыновлении? – спрашивает он.

– Я… я не знаю, чего я хочу.

– Давай не будем сегодня решать, – тихо говорит Малфой, – Идем просто… спать.

Я провела в спячке последние несколько недель. Настало время проснуться.

– Почему мы это сделали? – вздыхаю я. – О чем мы думали?

Малфой пожимает плечами. Я пожимаю плечами. Я вспоминаю.

*

Вечеринка в самом разгаре, когда я возвращаюсь в гостиную после того, как наслала проклятье на Карла Бланта, моего бывшего парня. Я вовсе не в том настроении, чтобы праздновать, но как только Джеймс видит меня, сразу же подскакивает ко мне со стаканом огневиски в руке.

– Выпей!

– Я несовершеннолетняя, – протестую я.

– Это же мой день рождения! – произносит Джеймс таким тоном, словно это оправдывает алкоголизм несовершеннолетних школьниц.

– Ну и что? Мне всего шестнадцать!

– Ты никогда не расслабляешься, Рыжая, – невнятно говорит Джеймс. – Ты рано сведешь себя в могилу с тем объемом работы, что взваливаешь на себя.

Я закатываю глаза и неохотно беру огневиски, пытаясь доказать свою точку зрения.

– Так! Я смогла расслабиться!

Он впечатлен.

– Хорошая работа, Рыжая!

Он отходит, чтобы поговорить с темноволосой семикурсницей, сидящей в одиночестве в самом дальнем углу гостиной. Я по-прежнему смущена из-за того, что произошло во время обеда, и у меня такое чувство, словно все говорят о том, что меня бросили на глазах у всей школы. Я еще наливаю себе огневиски, выпиваю и быстро наливаю еще порцию.

– Эй, девушка, поаккуратней, – слышу я голос Ала за спиной. – Сколько ты уже выпила?

– Три, – отвечаю я, показывая два пальца.

Он берёт из моих рук стакан и отставляет его в сторону.

– Ты же никогда не пьешь! Ты понимаешь, насколько крепкое это пойло?

– Ага, такое же, как и твое лицо! – смеюсь я. Ал удивленно хмурится.

– Ты похож на Гарри Поттера, – говорю я.

– Ага, можно подумать, что он мой отец или что-то типа этого, – саркастично замечает Ал. – Возможно, тебе следует пойти и лечь спать.

– Нет! Я хочу танцевать! – говорю я, хотя никто и не танцует.

– Тебе потом будет стыдно! – пытается унять меня Альбус.

– Если девушка хочет танцевать, пусть она танцует! – говорит Малфой, который только что появился рядом с Алом и положил руку ему на плечо. Он выглядит очень красивым в своих черных джинсах и такой же рубашке.

– И почему на вечеринках Джеймса всегда полно пьяных идиотов? – вздыхает Альбус.

– Расслабься, Ал! – смеюсь я.

– Ага, расслабься, Поттер! – соглашается Малфой со своим милым шотландским акцентом. – Почему ты не берешь пример с Розы?

– Ага! – соглашаюсь я. – Или лучше со Скорпассуссса, а?

– Точно! – возбужденно говорит Малфой.

Ал закатывает глаза и оставляет нас обоих возле стола с напитками.

– Ты действительно крутая, когда напьешься, – невнятно говорит Малфой.

– Ты тоже крутой… фанк! – восклицаю я.

– Ты за это поплатишься! – серьезно соглашается Малфой.

– Так нет же ничего лучше фанка, – говорю я, притопывая в такт музыке.

– Я согласен, – говорит Малфой, – я полностью согласен.

– Играй музыку фанк, белый мальчик! – кричу я ему.

– Окей!

Он просто пожимает плечами, продолжая стоять на месте. Мы оба смеёмся без причины.

– Мы несем полную чушь, – замечаю я.

– Это такая ерунда, миледи, – отвечает Малфой.

– Мне надо сесть, – решаю я, пока головокружение не разыгралось на полную катушку. Мы подходим к диванам у камина, которые стоят здесь еще с моего первого курса. Малфой выбирает тот же, что и я, стараясь, чтобы наши глаза были на одном уровне.

– У тебя карие глаза, – замечает Малфой.

– Да ты что? – говорю я.

– Дай пять за карие глаза!

Мы пытаемся высоко вскинуть руки, чтобы хлопнуть в ладоши, но наша координация оставляет желать лучшего. Только седьмая попытка оказывается успешной, после шести случайных пощечин.

– Ты никогда не заговаривал со мной раньше, – замечаю я.

– Я говорил! – настаивает он. – На нашем первом году, я сказал «привет», когда Ал, нас познакомил! И, мне кажется, было несколько «извини», когда мне что-то надо было от тебя.

– Но мы никогда не РАЗГОВАРИВАЛИ до этого… по-настоящему… с твоим сильным шотландским акцентом, – невнятно говорю я.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он. – Я не могу избавиться от своего шотландского акцента, ведь я шотландец!

– Наверное, ты прав. Так какое твое любимое домашнее животное? – спрашиваю я.

– Конечно же, одноногая утка, – говорит он без тени улыбки, но его глаза почти ощутимо светятся сарказмом. – А твое?

– Свиньи, – отвечаю я, – потому что это слово очень смешно звучит, когда его произносишь!

– СВИНЬИ? – кричит Малфой, и пара четверокурсников шокировано на нас оборачивается. – О, нет, не вы…

Ночь проходит в том же духе, полная совершенно бессмысленных шуток. Вскоре гостиная пустеет, или люди же просто засыпают прямо на полу. Я не знаю точного времени, но уверена, что где-то около двух. Дом спит в кресле, Честити Финч на полу около нее, а Лаура Фелпс за столом у окна. Но мы с Малфоем все еще не спим и играем в игру «Я никогда не…» с почти пустой бутылкой огневиски.

– Я никогда не… думала о сексуальных фантазиях с учителем! – говорю я. Малфой застенчиво улыбается и делает глоток из бутылки.

– Фу! С которой из них? – смеюсь я.

– Чанг, – усмехается он.

– Чанг? Ни за что!

– Окей, теперь моя очередь! – говорит он. – Я никогда не… целовал кузину моего друга.

Я не выпиваю, ведь я тоже никогда не целовалась ни с кем из друзей моих кузенов.

– Хочешь это изменить? – усмехается он.

Мое сердце просто подпрыгивает от его слов. Он сегодня необъяснимо притягателен. Может, из-за того, что его волосы небрежно спадают на глаза весь вечер, и так он кажется гораздо сексуальнее? Ну что, рыжая чертовка, сможешь его поцеловать? Я наклоняюсь, слегка повернув голову в его сторону, и наши губы тихо прикасаются друг к другу. Потом я чувствую, как его язык мягко проходится по моим губам, настойчиво прося его впустить, чтобы проверить, реально ли все это. И я слегка приоткрываю губы, приглашая его продолжить нашу игру. Я не часто испытываю подобные ощущения, но могу сказать одно: он хорош, очень хорош. Одна его рука лежит на моей талии, а другая мягко поглаживает мою щеку. Сердце сходит с ума: такого я никогда раньше не испытывала. Моя рука сплетается с его рукой, и вот я уже веду его наверх, в пустую спальню.

Мы ложимся на кровать и продолжаем страстно целоваться. Я точно знаю, что я делаю. Может, это всего лишь огневиски? Может, это обыкновенный всплеск похоти? Как бы там ни было, но я решаю, что это самый подходящий момент для того, чтобы расстегнуть черную рубашку Малфоя, в то время как он возится с моими джинсами. Я даже не понимаю, насколько сильная дрожь охватывает меня, но это замечает Малфой.

– Нам не следует… – прошептал он, но я лишь прижимаю к его губам палец.

– Я хочу, – шепчу в ответ…

*

– Эм, Уизли? – спрашивает Малфой, вырывая меня из воспоминаний.

– М-м-м?

– Ты смотришь в пустоту последние пять минут, – говорит он встревожено.

– Я… я лучше пойду, – говорю я. – Спокойной ночи, Малфой.

Я быстро взлетаю по лестнице и бегу всю дорогу до башни Гриффиндора, воспоминания со дня рождения Джеймса все еще достаточно яркие. Они заставляют мое сердце биться быстрее. Я даже не предполагала, что помню так много с той ночи, но если напрячься, то я вспоминаю даже ощущения от прикосновений его рук, и это заставляет меня дрожать. Но это всего лишь похоть, один из семи смертных грехов. И я уверена, что «лживая стерва, обманывающая кузину», тоже туда входит.