Я просто не могу взглянуть Дом в лицо после Нового года. У меня каждый раз екает сердце, когда она улыбается мне или беспокоится за меня. Она не только моя кузина, но и моя лучшая подруга, и я очень дорожу нашей дружбой. Я знаю, что беременна от ее парня, но мне просто надо объяснить ей, что все это случилось до того, как они стали встречаться. А теперь я действительно все сильно напортачила.

К счастью, я больше не виделась со Скорпиусом после вечеринки. Со слов Ала, ему пришлось вернуться домой из-за каких-то семейных проблем, но он не захотел их обсуждать. Ну что ж, нет худа без добра, правда? Конечно, небосклон по-прежнему закрывают тучи, но проблески звезд все же пробиваются сквозь них.

Говоря о проблемах семьи, мне кажется, что мои родители вот-вот друг друга прибьют. Не проходит и дня, чтобы они не ругались между собой. Мне начинает казаться, что Хью абсолютно прав, когда врубает музыку на максимум, ведь в таком случае она перекрывает яростные крики родителей. И знаете, они орут друг на друга вовсе не из-за моей беременности. Они воюют по любому поводу. И, очевидно, в основе их ссор лежит нечто иное, что еще не было упомянуто.

Сейчас я в своей комнате пакую чемодан на завтра. Мама и папа кричат, как обычно, и я пою во весь голос «Завтра» из мюзикла Эннии, заглушая их голоса. Я стараюсь сосредоточиться на складывании чемодана (и на тексте песни, конечно же), чтобы хоть как-то отвлечься от постоянных мыслей о Скорпиусе. Потому что он занимал мои мысли в последнее время значительно чаще, чем кто-либо другой. Интересно, почему? Ведь всего две недели назад у меня все было хорошо, я о нем не думала, не знала, что беременна, могла говорить и шутить с Дом до тех пор, пока проблемы не свалились на меня. Но сейчас мое сердце совершает головокружительные кульбиты, стоит мне только о нем подумать.

Почему чертовы проблемы меня настигли?

— ВОН!

О, Боже. Я не слышала, чтобы мама так кричала вот уже… ну, хорошо, последние лет десять. Я прекращаю петь и слышу, как Хью выключил музыку. Мы оба одновременно открываем двери наших комнат и в ужасе смотрим друг на друга. Пробираемся к краю лестницы, пытаясь понять что же происходит внизу. Мама и папа стоят в коридоре. Лицо мамы покраснело от ярости, папа тоже выглядит очень сердитым и они оба угрожают друг другу волшебными палочками.

— Вон из моего дома, — постоянно повторяет мама.

— Это и мой дом тоже! – кричит папа в ответ.

— Посмотрим, что юристы скажут на это, — шипит она.

— Юристы? – шепчет Хью и я шиплю на него.

— Хватит угрожать мне юристами, Гермиона. Ты думаешь, что если работаешь в Отделе по охране правопорядка, то они позволят тебе оставить детей?

— Ты не достоин быть их отцом! – кричит мама. – Посмотри, как ты помог Розе за последние несколько недель!

— Я не виноват в тех качествах, которые она переняла от тебя, — пожимает плечами папа.

Я не имею ни малейшего понятия о том, что он имел в виду, но мама выглядит очень обиженной и с силой отвешивает отцу пощечину.

— Насилие, — говорит отец, потирая щеку, — ты и об этом хочешь рассказать своим «юристам»?

— Заткнись, — шипит мама, — и убирайся из моего дома.

— Перестань все настолько драматизировать!

— ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!

Ее голос эхом разносится по всем дому, после чего неожиданно наступает тишина. Папа дышит так сильно, что кажется, что он вот-вот снова начнет орать, но он только проносится мимо мамы и вылетает за порог, хлопнув входной дверью настолько сильно, что их свадебная фотография срывается со стены и падает, разбиваясь на множество осколков. Мама смотрит на разбитую фотографию, и срывается в гостиную, даже не починив ее.

— Какого черта здесь только что произошло? – шепчет мне Хью. Я качаю головой и растерянно пожимаю плечами.

— Наверное, мне надо с ней поговорить, — решаю я и начинаю спускаться по лестнице, понимая, что это одна из худших идей, пришедших когда-либо в мою голову, включая и ту, что касалась ночи, проведённой со Скорпиусом Малфоем, и решения ничего ему не говорить о моей беременности.

Мама сидит на диване, закрыв лицо руками, и рыдает так, словно она задыхается. Сложно сказать, не заметила ли она мое присутствие или же просто игнорировала меня. Я осторожно сажусь рядом с ней. Интересно, брак, заключённый между моими родителями теперь распадётся? Я всегда осознавала, что наша семья далека от совершенства, если сравнивать с другими. Но мы всегда поддерживали друг друга, и только это давало мне надежду. Теперь я не уверена, смогут ли мама и папа переступить через нынешнюю размолвку.

— Мама? – осторожно говорю я. Она вскакивает голову и выглядит очень удивленной, увидев, что я сижу рядом с ней. Очевидно, что моего прихода она не заметила.

— Роза, — рыдает она, — иди наверх.

Я остаюсь на месте. Хотя прекрасно осознаю, что она готова накинуться на меня, а также знаю, что она сейчас не права. Часть меня хочет задать бесчисленное множество вопросов, которые мелькают в голове, а другая – хочет найти отца и надрать ему задницу. Но я ничего этого не делаю. Я иду на кухню, которая соединена с гостиной, и наливаю в чашку чай для мамы. Я не могу сказать, почему завариваю чай, но именно этот ритуал совершают взрослые, когда они расстроены. Словно чашка чая сможет решить все проблемы мира. Серьезно, почему тогда дядя Гарри, мама и папа, вместо того, чтобы сидеть и пить чай с Волдемортом, гонялись по всей Англии за его чертовыми крестражами? Ведь так бы было намного проще. Но, может быть, Волдеморту просто не нравился чай.

Я, похоже, единственная, кто придерживается подобной точки зрения.

Заварив чай, я приношу его маме. Она не реагирует на мое появление и мне приходится поставить чашку на журнальный столик (на каботажное судно, конечно же, потому что если бы не столик, то она давно бы меня съела живьем). Мы обе сидим в тишине. Мама перестает плакать, но ее глаза красноречивее любых слов. Они выдают все те переживания, что выпали на ее долю, которые она подавляла в себе столько лет. Кажется, если она не выпустит пар, то серьезно навредит себе. Я готова броситься к ней на помощь, но она словно и не видит меня. Мама отрешенно смотрит в камин, уносясь взором далеко за его пределы. Я понятия не имею, о чем она сейчас думает.

— Я сожалею, — говорит она, в конце концов.

— Не стоит, — быстро отвечаю я.

Она качает головой, и слезы больше не бегут по щекам.

— Это моя вина, — шепчет она.

— Но папа тоже виноват! – восклицаю я.

Мама качает головой. Я не понимаю, что она имеет в виду, но не спрашиваю. Не похоже, чтобы она захотела мне это объяснить.

— Иди спать, — говорит она. – Роза, пожалуйста.

Я не спорю, хотя все мое существо противиться этой просьбе. Я оставляю ее в нашей гостиной, рассеянно смотрящей перед собой и ничего не замечающей. Хью все еще сидит на лестнице. Я сажусь рядом с ним. Он смотрит на меня, словно ищет у меня ответ, но я просто пожимаю плечами и отрицательно качаю головой. Он тяжело вздыхает и возвращается к себе, так и не сказав ни слова.

Это самый паршивый финал рождественских каникул, который только можно себе представить.

***

Проснувшись утром, я не сразу вспомнила все, что случилось вчера. То есть ровно до тех пор, пока не увидела свой упакованный чемодан и поняла, что сегодня мне придётся уезжать в Хогвартс. Мне нравятся эти несколько секунд, наступающие сразу после пробуждения, когда ты не можешь вспомнить кто ты и как твое имя. В это время нет нужды беспокоиться о том, что твоя мама выгнала твоего же отца из дому прошлой ночью. В эти прекрасные секунды ты даже не думаешь о новой жизни, растущей внутри тебя, или о том, как же так вышло, что ты беременна. Ты не думаешь об отношениях и запутанных чувствах, которые испытываешь к Скорпиусу Малфою. Время, когда тебя не гложет необъяснимое чувство вины из-за предательства по отношению к собственной кузине.

К сожалению, эти несколько секунд заканчиваются, и проблемы вновь наваливаются неподъемным грузом при взгляде на часы, которые показывают половину девятого утра. Это гораздо хуже, чем похмелье после выпитого в неизмеримом количестве огневиски. Я с трудом вытаскиваю себя из постели и одеваюсь, но мне как-то не по себе, ведь придётся оставить маму в таком ужасном состоянии. Она, очевидно, слегка не в своей тарелке, пока переживает разрыв. Я спешу вниз по лестнице и собираюсь попросить дядю Гарри и тетю Джинни, чтобы они присмотрели за мамой в то время, пока нас не будет дома. Но мне не приходится тратить время на то, чтобы с ними связаться, они уже здесь.