В канун Нового года, мама объявляет нам с Хью, что мы собираемся на ночь к дяде Гарри и тете Джинни. Они затевают большую вечеринку и приглашают практически всех, кого знают. Дом Гарри и Джинни огромный (я говорю о трех этажах, не считая чердака и подвала). Я всегда любила бывать у Поттеров. И даже не потому, что у них дома так удивительно, а из-за того, что в их доме всегда было чем заняться. Вероятно, это связано с тем, что Джеймс и Ал там живут – Гарри называет их новыми мародерами. Они как-то взорвали спальню, после этого Гарри не разрешает им ночевать вместе, даже если дом полон гостей. В тот раз Альбус был как никогда близок к тому, чтобы лишиться конечности.

Мы приходим к Поттерам около половины девятого, а в их доме уже полно людей, которых я раньше никогда не видела. Здесь достаточно студентов Хогвартса, присутствует и один учитель – профессор Лонгботтом. Конечно, вне школы, мы называем его просто Невилл. Было бы довольно странно, если бы Хью называл своего крестного «профессор Лонгботтом». Так же здесь масса людей из министерства. Места, где работают дядя Гарри, мама и папа. Есть один парень, МакЛагген, примерно того же возраста, что и родители, но он, похоже, никому не нравится. Почему он здесь, совершенно непонятно. Может, он здесь потому, что не было возможности его не пригласить? По грозному виду отца, с которым он его перебивает, я могу предположить, что что-то произошло. МакЛагген уже достаточно пьян и подмигивает маме – я уверена, что видела, как она резко замолчала.

Этой ночью в доме Поттеров пары ведут себя точно так же, как распутные Хаффлпаффцы, не боящиеся ЗППП. Тедди и Виктуар были так заняты друг другом, как впрочем, и всегда, что он даже не поговорил со мной с момента моего приезда, ну, разве что бросил «Умница Рози!» — когда я только вошла. И теперь Дом и Скорпиус ведут себя так, чтобы «умнице Рози» стало еще хуже. Дом махнула мне, когда я приехала – серьезно, она мне просто махнула рукой и ушла со Скорпиусом на всю ночь. Джеймс и Фред общались с двумя дочерьми МакЛаггена (которым, по всей видимости, около двадцати, так что у мальчиков ни единого шанса). Новая подружка Альбуса Дженни Уинтер тоже была здесь (она с Равенкло и думает, что умнее всех), и даже у Молли есть кто-то, кого можно поцеловать в момент, когда часы будут бить двенадцать! Да, ему, наверное, лет четырнадцать и он здорово заикается, но эй, это все равно лучше, чем ничего, верно?

Может, мне стоит пойти и купить себе несколько кошек, чтобы провести этот вечер в их компании.

Примерно, без четверти двенадцать, мое раздражение достигает своего пика. В то время, когда взрослые (даже Джеймс и Фред) уже слегка навеселе, лучатся от восторга и играют в шарады, я могу спокойно уйти и спрятаться в комнате Ала. Я не стучусь и сразу же жалею об этом, но меня ведь никто не предупредил, что Скорпиус будет находиться в этой же самой комнате… Я забыла, что он тоже живет здесь. И как я могла такое забыть?

— Ох, эм, извини, — бормочу я.

— Оу, все в порядке, — говорит он. – Мне было нужно достать кое-что из своего багажа.

Я неловко киваю. Он лезет в чемодан и достает свитер с буквой «С» на груди и набрасывает его. Очевидно одно, бабушка связала его Скорпиусу на Рождество. От осознания того, что он на самом деле его носит, становиться немного грустно. Я, к примеру, отдаю свои бездомным, которые живут ниже по реке. У них накопилось таких свитеров самое меньшее – штук двенадцать. Знала бы об этом бабушка.

— Тебе весело? – спрашивает он.

— Да, смеялась ровно минуту назад, — с сарказмом говорю я. Он смеется… ну, хорошо, на самом деле это вовсе не смешно. Он вроде бы наклоняет слегка голову на бок, улыбается и хмыкает. Все это немного странно.

— Значит ты и Дом теперь… — начинаю я.

Какого черта я стану заканчивать это предложение?

— Эм, да, — отвечает он, взлохмачивая свои светлые волосы. – О том, что…

— О, мне всё равно, — быстро говорю я. Я не хочу, чтобы он подумал, будто меня в какой-либо мере беспокоит тот факт, что он встречается с моей кузиной.

— Я хотел рассказать тебе об этом, — говорит он, но я знаю, он врет.

— Брось, — говорю я. – Мы же с тобой вообще не общаемся.

Он удивленно приподнимает бровь при моих словах.

— И это что, моя вина? – гневно спрашивает он.

— Я этого не говорила.

— Ты подразумевала это, — бормочет он.

— Но это ты игнорировал меня после… — я замолкаю. Он знает, что я имелю в виду.

— Что? – недоверчиво спрашивает он. – Это я тебя игнорирую? Это ты была той, кто сказала «только давай никому не скажем».

— Так, во-первых, я не говорила ничего подобного, — ответила я на его упрек. – Во-вторых, я думала, что ты тоже сожалеешь о случившемся, тем более ты был пьян, когда… это… произошло!

— Но мне совершенно не жаль! Я не был пьян и тебе это хорошо известно. Ты говоришь все так, словно ты никогда не нравилась мне.

— Ну… эм… — заикаюсь я. – Это…

— Ты хочешь сказать, что сожалеешь о случившемся? – спрашивает он.

ДА.

Ладно, возможно и не так, как должна бы. Но это не та вещь, которую можно сказать в свою защиту, к огромному сожалению.

Я ему нравилась?

Прежде, чем я смогла ответить…

Его губы накрыли мои. Как, черт возьми, это произошло? Ох, Мерлин, какие у него нежные губы! Я обняла его за шею, а его руки выжидающе застыли на моей талии, словно раздумывая, куда бы им двинуться – вверх или вниз. Стук моего сердца… он, должно быть, слышит, как оно бешено стучит, ведь наши тела находятся так близко друг к другу. Он притягивает меня еще ближе, и поцелуй становится все более страстным. Моя рука запуталась в его светлых волосах… они потрясающе мягкие и шелковистые… Интересно, что за кондиционер он использует.

Не время, Роза!

Спустя немного времени поцелуй становится более спокойным, но не прекращается. Мы оторвались друг от друга на всего лишь на секунду, словно наша жизнь зависела от него… словно на Земле никого больше нет… словно и нет пятидесяти пьяных идиотов, играющих внизу в шарады и кричащих: «Фильм! Два слова!».

Есть лишь Скорпиус и я… так же, как было и тогда. За исключением… уже не только Скорпиус и я в этот раз.

А как же Дом?

Я отталкиваю его от себя, наши грубы покраснели и опухли, и мне кажется, нас обоих слегка шокировало только что случившееся.

— А Дом? — шепотом спрашиваю я, прижав пальцы к губам. Я в ужасе от того, что только что совершила. Его глаза расширяются в понимании.

— Роза… я…

— Просто уйди, — говорю я, – прежде, чем мы вновь наделаем глупостей.

Он выглядит так, словно собирался еще что-то сказать, и я наполовину благодарна, наполовину разочарована, когда он уходит, не сказав больше ни слова. Но если бы он остался еще хотя бы на минуту, я знаю, мы бы снова целовались, как пара идиотов.

И я совершенно не понимаю почему.

5…4…3…2…1! С Новым годом!

Я сижу на кровати Альбуса, очень одинокая и несчастная, в то время когда звонят новогодние колокольчики на лестнице. И мне интересно, заметил ли хоть кто-нибудь, что меня там нет. Видимо, кто-то все же заметил, потому что дверь комнаты Ала открывается и входит… Скорпиус.

Он не спустился вниз, чтобы быть наконец-то вместе с Дом. Он походит к кровати Ала, берет мою руку и поднимает на ноги. Он наклоняется и целует меня настолько глубоко, что я забываю о наличии кузины по имени Доминик на несколько секунд.

— С Новым годом, Роза, — шепчет он мне, когда мы отстраняемся.

— Иди, — говорю я, чувствуя слезы, появляющиеся в уголках глаз, — пожалуйста.

И на этот раз, он действительно уходит.

========== Глава 6. Возвращение домой ==========

Я так рада, что уже завтра вернусь в Хогвартс после самого худшего Рождества, которое я могу припомнить. Иногда, мне кажется, что после всех тех проблем, которые я принесла в нашу семью, мне просто необходимо уехать в какую-нибудь далекую страну… Кубу? Точно, Куба. Тогда все однозначно станут более счастливыми. Наверное, даже я была бы счастлива – одинокая молодая мать, к тому же ведьма, живущая в коммунистической Кубе… что может быть лучше?