Она допила чай и поднялась на ноги.

— Наверное, нам стоит вернуться в библиотеку. Перевод книги идет слишком медленно.

Миссис Малфой кивнула, но камин вдруг вспыхнул, и в нем возникла голова Перкинса.

— Аврор Грейнджер, доложить обстановку!

— Да, сэр, — Гермиона вытянулась в струнку. — Охраняемый объект беспокоен, наблюдаются расстройства сна и потеря аппетита. Незаконных проникновений не было, продолжаю мероприятия по охране объекта.

— Отлично, Грейнджер, — Перкинс тяжело вздохнул, и Гермиону крупно передернуло. Она знала этот тон: агрессивное требование отчета, резкость, напускная строгость и откровенно тяжелый вздох. Все это могло значить, что произошло нечто ужасное.

— Сэр, что-то случилось?

Еще один тяжелый вздох.

— Флора и Гестия Кэрроу убиты. Рисби был обездвижен, но все слышал и видел. Обе Кэрроу в крайне категоричном тоне отказались повиниться, и Ворон свернул им шеи. Как это произошло, Рисби не понял, ведь Ворон и пальцем их не тронул.

Гермиона поджала губы и нахмурилась. С одной стороны, близнецы Кэрроу только-только окончили школы, у них вся жизнь была впереди. С другой же стороны, они категорично отказались повиниться. Не значило ли это, что девочки продолжали придерживаться идеалов тетки и отца? Гермиона потерла переносицу. Слишком запутанно это все выглядело. А еще сбивало с толку ощущение, что сама она вот-вот встанет на сторону Ворона.

— Грейнджер, ты идешь? — Малфой дернул ее за рукав, возвращая к реальности.

— Да. Иду, — Гермиона вздрогнула и двинулась за ним.

Удивительно, но за те три дня, что она провела в Мэноре, путь в библиотеку перестал казаться таким длинным. Даже предки Малфоя, которые все так же шептались за спиной, уже не раздражали, а слегка веселили.

— Ты их знал? — спросила Гермиона, когда они с Малфоем вошли в библиотеку. — Я о сестрах Кэрроу.

Малфой кивнул. Он и за завтраком выглядел не особо жизнерадостным. Еще бы: до смерти испуганный налетами Ворона, измученный ожиданием и кошмарами, Малфой и не мог выглядеть иначе. Но теперь, после известия о гибели сестер Кэрроу он окончательно посерел и, казалось, хотел сбиться в комок и спрятаться под первым попавшимся шкафом.

— Не так хорошо, как других, — прошелестел Малфой. — Отец недолюбливал семейство Кэрроу, хоть они и были чистокровными. Чего-то им не хватало. То ли утонченности и воспитания, как миссис Паркинсон или маме, то ли масштаба и внушительности, как мистеру Крэббу или мистеру Гойлу, то ли широчайшего кругозора, как у мистера Нотта или миссис Забини. Они иногда приходили к нам, но в этих редких случаях все вокруг чувствовали себя неловко. Это как если в конюшню с породистыми скакунами привести двоих коров.

Гермиона хихикнула.

— Ты только что назвал своих бывших соратников коровами.

— Знаю, — Малфой пожал плечами. — Дочери Амикуса были ничуть не лучше.

— Не все чистокровные похожи на тебя, — Гермиона мягко улыбнулась. — Ты слышал о семье Гонтов? Они были прямыми наследниками самого Слизерина, но последние представители рода тебя бы разочаровали. Жили в ветхой хижине, магического образования не получали, только и могли, что мучить животных и магглов. Нищие, оборванные, изуродованные с рождения из-за цепи близкородственных и даже инцестных связей. Один скончался в Азкабане, второй — в собственной хижине, окончательно погрязнув в нищете.

Малфой нахмурился и вздохнул.

— Зачем ты мне это говоришь? Мне нет дела до Гонтов или Кэрроу. Мне вообще ни до чего нет дела, кроме тех вещей, которые могут спасти меня от Ворона.

— Звучит эгоистично. В списке возможных жертв значатся твои друзья: Тео Нотт, Дафна Гринграсс с сестрой, Маркус Флинт.

— Если я побегу спасать их, это поставит меня под удар раньше времени. Кстати, если ты не заметила, никто из них не торопится спасать меня.

Гермиона пожала плечами.

— Я не говорю, что ты должен бежать их спасать, или они тебя. Я к тому, что ты даже не жалеешь о чужой смерти.

Малфой подошел к столу, за которым обосновалась Гермиона, и склонился к ней.

— О, поверь, я сожалею. Я помню список, и прекрасно понимаю, что их смерть уменьшает количество жертв, тем самым повышая мои шансы стать следующим.

— Довольно прагматично.

— А ты бы перед лицом смертельной опасности вела себя иначе?

— Я была перед лицом смертельной опасности, — огрызнулась Гермиона. — И мне было плевать, что станет со мной. Как и Гарри, и Рону. Мы спасали других. Освобождали магический мир от Волдеморта, как и другие герои. Многие готовы были погибнуть.

— У некоторых получилось, — буркнул Малфой.

— Можно обойтись и без ехидных комментариев, — Гермиона раскрыла “Словарь древних, тайных или забытых магических языков”, обмакнула перо в чернильницу и вернулась к работе.

— Я так понимаю, с нотациями ты на сегодня закончила?

Гермиона не отвечала. Не то, чтобы она надеялась на полное раскаяние и перевоспитание Малфоя, вовсе нет. Более того, никто из списка потенциальных жертв не раскаялся. Теперь-то она понимала, почему Ворон начал наносить будущим жертвам визиты: после получения письма ни один из них не извинился, все чего-то ждали. Если первые две жертвы еще не воспринимали угрозу всерьез, то уж остальные-то могли бы и понять, что происходящее — не шутка и не игра.

— Грейнджер, ты обиделась что ли? — удивленно протянул Малфой, усевшись справа.

— Я работаю, — буркнула Гермиона.

— Слушай, я погорячился. Но пойми, я не герой, не спаситель, не Избранный. Мне страшно даже думать о том, что в мой дом, который я считал самым безопасным местом в мире, может ворваться чудище с птичьей головой и начать меня пытать. Или, как показывает опыт сестер Кэрроу, и вовсе убить.

Гермиона подняла голову и посмотрела на него, прищурившись.

— Ты слышал Перкинса. Кэрроу убили за то, что они отказались извиняться.

— За что? Просто за то, что родились в чистокровной семье?

— Ты знаешь, что творили их отец и тетка в Хогвартсе. Так скажи, сестры Кэрроу противились этому? Помогали Отряду Дамблдора? Высказывали недовольство?

Малфой отвел взгляд.

— Нет.

— Конечно, нет. Я тебе напомню, они помогали отцу и тетке выслеживать членов Отряда Дамблдора, радостно отрабатывали заклятия на провинившихся студентах и заставляли других делать то же самое. Тебе не кажется, что у них были основания для извинений?

Малфой только вздохнул.

На языке вертелся еще один вопрос, и Гермиона даже не раскрыла рот, чтобы задать его, но Малфой выглядел пришибленным ее последней тирадой. Настолько, что его даже стало жаль. Так что последний вопрос остался неозвученным, а Гермиона вернулась к работе.

Прошло не более получаса, когда Малфой снова привлек ее внимание.

— Ты не хочешь поработать в комнате?

— Что-то случилось?

— Да, — признался Малфой. — Я не выспался. Тело уже болит от сидения в кресле. Спина ноет.

Гермиона покачала головой. Время еще только шло к обеду, а он уже разнылся. В предыдущие пару дней Малфой начинал жаловаться на самочувствие где-то через час после обеда. Впрочем, возможно, это было связано с его последним кошмаром: судя по звукам, в этот раз сон был особенно плохим, потому что хрипел Малфой особенно тяжело.

Гермиона тряхнула головой. Мерлинова мать, она и сама становилась бесчувственной, как Малфой: ни капельки не сопереживала его состоянию, а лишь отличала, стали кошмары тяжелее или легче.

— Я возьму этот словарь?

Малфой кивнул.

— Если тебе нужны еще какие-то книги, бери сразу все.

— Ты собираешься отлевитировать к себе в комнату весь шкаф со словарями?

Малфой нервно хохотнул, а вот Гермионе было не до смеха. Если контрзаклинание, которое ей довелось использовать, было записано на староанглийском — им она худо-бедно владела — то само заклинание с подробным описанием принципа действия расшифровать никак не получалось. Да что там расшифровать — понять, на каком языке этот текст написан. За три дня работа не особо продвинулась. Гермиона сначала ошибочно думала, что это одна из письменностей магов Западной Африки, но уже во втором абзаце ей начали попадаться символы, которых в словаре этого языка не было, и пришлось начинать все сначала.