========== Часть 1 ==========

— Помогите!

— Тебе никто не поможет.

Хриплый, каркающий голос пронизывает до костей, отнимает любую надежду не хуже дементора, а то лучше. Но если дементоры ею хотя бы питаются, то существо, стоящее у окна, убивает ради развлечения.

— Чего ты хочешь?

— Ты виновна, и ты это знаешь.

— В чем? В чем я виновна? Я ничего не сделала.

— Ты рождена в чистокровной семье, ты пользовалась всеми преимуществами своего происхождения в то время, как другие страдали. Ты должна искренне раскаяться.

— Я раскаиваюсь! Раскаиваюсь!

— Ты получила мое письмо. Ты знаешь, что делать.

Монстр требует невозможного. Таких унижений она не переносила никогда, и никогда не станет так унижаться.

— А если я не захочу.

— Если завтра утром ты не склонишься, послезавтра все будут лицезреть твой труп, поставленный на колени.

Из комнаты пропадает воздух, словно эта тварь вытягивает его своим мерзким клювом.

Унижение или смерть?

В голова гудит — то ли от мыслей, то ли от недостатка кислорода. Ноги подкашиваются, она падает, неудачно ударяется спиной о подлокотник кресла. В глазах темнеет от одной лишь мысли об унижении, а кровь в висках бьется, умоляя сделать правильный выбор. Предчувствие неминуемой смерти накатывает тяжелой волной, могильный холод опускается на плечи тяжелым саваном, и невидимая костлявая рука сжимается на горле.

Унижение или смерть?

Когда решение приходит, она обнаруживает, что осталась совершенно одна.

Возможно, тварь лишь померещилась, но проверять не хочется.

***

Гермиона вышла из камина в Атриум Министерства и тут же врезалась в волшебника, стоявшего в двух шагах от камина.

— Прошу прощения.

Он не отреагировал, и Гермиона тронула его за плечо.

— Что такое?

— Простите, я в вас врезалась, если вы не заметили.

— Да тут вообще не пойми что творится, — прокряхтел волшебник и побрел вперед. Гермиона проследила за его взглядом и напряглась.

Посреди Атриума кругом стояли сотрудники Министерства, явно взяв кого-то или что-то в кольцо.

— Простите, пропустите, извините, я из Аврората, извините, пропустите пожалуйста, — Гермиона протискивалась через толпу, нечаянно задевая сумкой то одну ведьму, то другую, наступая на ноги и напарываясь на чужие чужие локти.

Наконец, она прорвалась и уставилась на Панси Паркинсон, которая стояла на коленях и заламывала руки.

— Простите меня! Простите меня все!

— Паркинсон, что случилось? — Гермиона подошла к ней и тронула за плечо.

— Прости меня! Прости! — Паркинсон вцепилась в край ее мантии чуть ли не рыдая.

— Что там такое?

С другой стороны Атриума к ним прорывались Гарри и Рон.

— Расступитесь! Расступитесь!

— Расходитесь по рабочим местам, не на что тут смотреть.

Толпа колыхнулась и стала рассасываться.

— Паркинсон, поднимайся, — Гарри дернул ее за плечо.

— Нет! — она взвизгнула так, что у Гермионы заложило уши. — Нет, я должна извиниться, иначе…

— Иначе что? — фыркнул Рон.

— Он убьет меня!

— Поднимайся. Никто тебя не убьет, — голос Гарри звучал спокойно. — Паркинсон, ты с нами. Тебя уводят трое Авроров, никто не станет тебя убивать в нашем присутствии.

Гермиона протянула руку, и Паркинсон вцепилась в нее, впившись ногтями в тыльную сторону ладони, поднялась и испуганно оглянулась.

— Все в порядке. Ты в безопасности. Идем, — Гермиона обхватила ее за плечи и повела к лифтам. Волшебники и ведьмы расступались, пропуская их. Краем глаза Гермиона заметила бледного, как мел, Малфоя, жавшегося к стене.

— Смотри-ка, испугался, — Рон смерил его неприязненным взглядом. — Уж не знаю, кто и чем пригрозил Паркинсон, но Малфою явно не нравится, как его подружка опозорилась.

Паркинсон всхлипывала и никак не реагировала на слова Рона. То ли не слышала, то ли была так напугана, что не рисковала огрызаться.

В кабинете было тихо и тепло. Гермиона усадила Паркинсон в кресло для посетителей, наколдовала ей плед и заварила в своей чашке волшебный шоколад.

— И с чего бы над ней так трястись? — проворчал Рон, уселся за свой стол и стал ковыряться в бумагах. Гарри же, наоборот, присел рядом и уставился на Паркинсон.

— Ты говорила, что тебя кто-то убьет. Кто?

— Я не знаю.

Рон фыркнул, и Гермиона смерила его раздраженным взглядом. Вообще, Рон обычно аккуратно обращался с пострадавшими, но перед ними сидела Паркинсон, что добавляло немного контекста — так называл это нынешний руководитель Аврората. Или, проще говоря, Рон все еще не переносил на дух Паркинсон, Малфоя и остальных школьных недругов, а потому то ли не мог, то ли не хотел проникаться их проблемами. А в их наличии сомневаться не приходилось.

Паркинсон стихала, успокаивалась, но слишком медленно. Пришлось сделать вторую чашку горячего шоколада, терпеливо дождаться пока она допьет и поднимет, наконец, голову.

— Простите меня, вы трое, — прошептала Паркинсон, возвращая Гермионе чашку. — За все простите.

— Что же должно произойти, чтобы твоя совесть проснулась? — Рон тяжело вздохнул и оперся на локти. — Рассказывай. Я, так и быть, обещаю не ехидничать.

— Спасибо, Рон, будет очень хорошо, — слегка раздраженно произнес Гарри. — У нас тут пострадавшая, так что давай оставим остроумие до лучших времен и послушаем, что она нам скажет.

— Все началось с того, что мне пришло письмо. Сначала я подумала, что это шутка какая-то. А как еще назвать бессвязный бред про чистокровных, что я виновна по факту рождения, совершенно идиотские лозунги вроде: “Покаяние или смерть”.

— У тебя осталось это письмо? Нам нужно на него взглянуть, — Гермиона напряглась.

— Нет, конечно. Я отправила его в камин вместе с рекламными буклетами “Выбери себе метлу”.

— А зря. Возможно, мы могли бы понять, кто отправитель.

— Что было дальше? — мягко спросил Гарри, и Паркинсон побледнела.

— Я забыла о том письме.А вчера он просто появился в моей комнате.

— Кто?

— Монстр. Сначала я думала, мне мерещится. Потом — что это чья-то дурацкая шутка. А потом он заговорил, и мне стало не до смеха.

Она рвано всхлипнула, вытерла слезы пледом и уставилась на свои руки.

— Он говорил, что из-за мнимого превосходства чистокровных было развязано множество войн, что мы виноваты перед полукровками и гр… магглорожденными. Что мы должны постоянно чувствовать вину и просить прощения.

— За свое происхождение? — Гермиона брезгливо поморщилась. — Его полемика ничуть не лучше, чем речи Волдеморта или Гриндельвальда.

— Ты так думаешь? — Паркинсон уставилась на нее.

— Да. Ладно, что было дальше?

— Он сказал, что если сегодня я не принесу публичных извинений, завтра на коленях будет стоять мой труп.

— У тебя были основания ему верить?

— Он… Наверное, наслал какое-то заклятие. Мне казалось, что я умираю. Я словно ослепла, частично оглохла и не могла дышать. Я упала, как будто ноги отказали. Ударилась спиной, кстати. Могу показать!

— Спасибо, не стоит, — Рон торопливо замотал головой.

— Как он выглядел? — Гарри прищурился.

— Высокий. В черной мантии. Но самое главное — у него была голова ворона. Огромного ворона.

Гермиона нахмурилась. Частичное превращение — такое практиковал Виктор на Турнире Трех Волшебников.

— Если это частичное анимагическое превращение, мы не сможем определить его личность, — Гарри, похоже, подумал о том же. — Ладно. Может, какие-то слова показались тебе знакомыми? Выражения, обороты речи?

— Нет. Он будто с листа читал.

— То есть, никаких зацепок, — вздохнул Гарри. — Ладно. Может, пойдешь домой? Думаю, начальник твоего отдела тебя отпустит.

— Нет! Только не домой, — Паркинсон снова панически заметалась.

— Конечно, не домой, — успокаивающе пробормотала Гермиона. — Иди в свой кабинет. Будь на виду. Чем больше вокруг тебя людей, тем сложнее Ворону будет до тебя добраться. Хотя я думаю, он не станет больше тебя мучить.