Приятель посмотрел на него трагическим взглядом.

– Заниматься-то чем теперь думаешь?

Художник почесал в затылке.

– Не знаю пока, с моими штампами на нормальную работу меня не возьмут.

Василий выставил руки ладонями вверх.

– А зачем тебе работа? Выйди в центр и рисуй портреты, завтра как раз суббота, народу будет тьма.

Художник помотал головой.

– Да неудобно как-то. Меня же многие знают.

Василий допил очередную кружку.

– Ну и хорошо, что знают, значит, заказов больше будет. Переночуешь у меня, а утром вместе пойдем в центр, я буду народ созывать, а ты рисовать. Заработаем денег, вечером опять в кабак.

Ближе к вечеру приятели, шатаясь, вошли в квартиру. Старушка, увидев пьяного Василия, схватилась за голову и запричитала:

– Ты опять напился, сынок? Когда же ты за ум возьмешься? Тебе уже пятый десяток, а ты все дембель никак отгулять не можешь.

Василий ответил:

– Не переживай, мать, я нашел работу. Вот мой новый начальник.

Художник, переступая порог, тихо произнес:

– Здравствуйте, тетя Нина. Не узнали? Я сосед ваш, Евгений.

Старушка, хлопнув в ладоши, проговорила:

– Батюшки, Женя, ты? Так тебя же, вроде, того… посадили…

Художник пожал плечами.

– Я освободился два дня назад. Теперь вот буду новую жизнь устраивать.

Старушка кивнула головой.

– Ну, успехов, Женечка. Я постелю тебе в зале, на диване.

Утром, в восемь часов, Художник умылся, осторожно прошел в спальню и, толкнув в плечо сопящего Василия, тихо сказал:

– Васька, вставай, на работу пора.

Тот приоткрыл глаза и спросил сонным голосом:

– Женя, ты чего это?

Художник шепотом ответил:

– Договорились же вчера, что в центр пойдем. Я рисовать буду, а ты народ зазывать?

Василий замахал руками.

– Так рано еще, народ только после обеда начнет собираться. Ты иди, место пока выбери ходовое, а я к полудню подойду. Да купи бутылку пива, я с утра без него не могу.

– Хорошо, – согласился Художник. – Слушай, Васька, у меня сим-карту на мобильном отключили. У тебя есть ненужная карта?

Василий привстал с кровати и негромко сказал:

– Да, есть, на полке лежит. Можешь забрать себе.

Художник вставил симку в телефон, собрал вещи и покинул квартиру. Через двадцать минут он подошел к центральной площади, разложил мольберт и принялся рисовать.

Люди, проходящие мимо, с интересом вглядывались в холст, на котором, как по волшебству, появлялся рисунок, в точности повторяющий городской пейзаж. Трое молодых людей, девушка и двое парней, с большими сумками, закрыли Художнику панораму. Один из них вышел вперед и недовольно произнес:

– Это наше место.

Художник удивленно посмотрел на молодых людей и спокойно ответил:

– Я могу подвинуться.

Девушка, обращаясь к своим товарищам, звонко сказала:

– Ребят, он нам не конкурент. Пусть рисует, а мы будем петь, так мы сможем привлечь больше народа.

Один из парней, вытаскивая гитару из чехла, возразил:

– Мы вообще-то за это место платим.

Девушка весело парировала:

– Ну вот и прекрасно, поделим нашу арендную плату с этим замечательным пейзажистом. – Она посмотрела на художника. – Надеюсь, вы не против?

Художник пожал плечами.

– Нет, конечно, только я еще ничего не заработал. А платить кому? В городскую администрацию через банк?

Девушка махнула рукой.

– Мы вам все покажем и расскажем. А теперь за работу.

Достав инструменты и выставив колонку, уличные музыканты начали играть, а девушка взяла в руки микрофон и затянула песню.

День и ночь, морганье небесных глаз.

Кто-то наверху пишет свой рассказ.

Суета сует, не поймешь сюжет.

Только автор знает на все ответ.

Неустанно пишет его рука,

Шелестят страницы, бегут года.

Персонаж – подобие своего творца,

Есть начало мысли, но нет конца.

Переплет один, разная судьба,

Сын главу продолжит деда и отца.

И, вступая в роль, под священный гимн,

Новый персонаж прокричит «аминь».

Кто герой – неважно, нищий иль король,

Автор с ним идет сквозь печаль и боль,

Защитит всегда от невзгод и бед,

Впишет смысл пером в непростой сюжет.

Станет он щитом, станет он мечом,

Путь с небес укажет своим перстом,

От невзгод укроет путника плащом

И в развязке жизни наградит венцом.

Смысл рассказа мудрость хранит в себе,

И услышит автор стих в людской мольбе,

Ниспошлет с небес свой органный гимн

И прошепчет тихо в конце «аминь».

День и ночь, морганье небесных глаз.

Кто-то наверху пишет свой рассказ.

Суета сует, не поймешь сюжет.

Только автор знает на все ответ.

Через несколько часов Художник сидел со своими новыми знакомыми за пластиковым столиком и ел пиццу. Девушка, держа в руке аппетитный кусок, протерла салфеткой рот и сказала:

– Слушай, Художник, а у тебя неплохо получается портреты рисовать. Ты за полдня получил столько, сколько мы за три дня не зарабатываем. Ты только по выходным пишешь? Какая у тебя основная работа?

Художник, пожав плечами, ответил:

– Я третий день как освободился из мест заключения. До этого работал строителем, брал крупные подряды, строил, сдавал, все как обычно.

Молодые люди переглянулись, а гитарист доброжелательно сказал:

– Да вы вроде не похожи на уголовника и рисуете хорошо.

Художник кивнул и продолжил:

– Я сначала в художественной школе учился, потом в художественном училище, архитектурном институте. Все шло по нарастающей, но в какой-то момент жизнь дала трещину.

Девушка спросила:

– А почему бы вам не попробовать себя в качестве тату-мастера?

Художник ответил:

– Татуировки бить у меня хорошо получается, но все же это не мое, я люблю писать маслом, лепить с натуры, резать по дереву.

Скрипач широко улыбнулся и сказал:

– Ого, сколько у вас талантов! В этой жизни вы точно не пропадете.

Вдруг к ним подошли двое полицейских и тоном надзирателей спросили:

– Ну что, граждане фигляры, опять нарушаем общественный порядок?

Девушка быстро встала с места и протянула деньги одному из стражей порядка. Тот пересчитал сумму и указал пальцем на Художника.

– А этот что, платить не будет?

Молодая певица заискивающе произнесла:

– Он первый день сегодня, еще ничего не знает. Мы дали ему часть своей площадки.

Полицейский поправил ремень.

– Кому и что давать, решаю я.

Художник встал и спокойно спросил:

– Начальник, не много ли власти на себя берешь?

Тот внимательно посмотрел на мужчину.

– В самый раз. А ты, я смотрю, разговорчивый слишком. Ну-ка покажи свои документы.

Через час Художник сидел в местном отделении полиции. Майор, сняв фуражку, сел напротив Художника, внимательно посмотрел на него и уверенно начал говорить:

– Ну что же вы, Евгений Богданович Писарев, не успели освободиться из мест заключения и опять нарушаете правила общественного порядка?

Художник потер лоб и ответил:

– Я ничего не нарушал, гражданин майор, я всего лишь рисовал людей.

Майор улыбнулся.

– Ну как же не нарушали? А занятие несогласованной коммерческой деятельностью? А неподчинение властям?

Художник уставился на майора.

– Послушай, рисовать людей не возбраняется.

Тот театрально засмеялся.

– Хочешь рисовать – иди на пустырь и рисуй, а здесь наша территория, и любой, кто занимается коммерческой деятельностью на нашем участке, обязан платить.

Художник скривился.

– Послушай, майор, тебе самому не стыдно? Ты представитель власти, ты должен закон блюсти, а ты вместо того, чтобы следить за правопорядком, занимаешься отъемом средств у граждан, которых должен защищать.

Полицейский встал и начал громко говорить:

– Ну ты, морда каторжанская! Мир поделен на волков и овец, а все остальное – это лирика.