От его присутствия было бы больнее, чем если бы он решил остаться.
Это продолжалось вплоть до дня сдачи экзамена. Они занимались математикой, случайно встречались на улице, нападали друг на друга с язвительными оскорблениями, проводили время за глупыми играми, или смотрели фильмы на её мягкой кровати. Но ничего большего. Она всеми силами держала эту сокращающуюся с каждым разом дистанцию, но потом осознала, что проебалась. Она привязалась к нему настолько сильно, что с тех пор, как их занятия закончились, и он написал этот чёртов экзамен, ее ломает так, как будто она недавно бросила сигареты. Хотя это хуже, чем жажда никотина после нескольких лет курения. Хуже, чем видеть его вечером садящимся в машину и уезжающим в места, о которых она не знает.
Ужаснее, чем не видеть его так же часто, как раньше, пока нет ничего. Он, что, больше не нуждается в ней? Всё таки он действительно мучился всё это время? Заботился и беспокоился о ней только в силу обстоятельств или гребаного чувства долга? Ведь будь это не так, Джиён не сидела бы сейчас одна в шесть часов вечера, когда в это время обычно заваливался Тэхён, порой обвиняя её в своём глупом занятии и застревал здесь на пару часов.
Она задумывается, какую причину может придумать для того, чтобы придти к нему домой и поиграть в его тупую приставку, при этом сохранив лицо и не показаться влюблённой идиоткой, которая жаждет его внимания. Три недели Джиён обдумывает эти причины, и не применяет ни одну из них. Чувствует себя слишком жалкой для этого.
Она встаёт из-за стола, смахивая слёзы тыльной стороной ладони и одевает брошенные на кровать чёрные шорты и футболку. Как бы сказал Тэхен: долбанная неформалка.
Смотрит на себя в длинное зеркало, и, завязав переднюю часть футболки на узел, рассматривает худые, как ветки, руки и осиную талию.
И это ты все ещё не понимаешь, что Тэхен находит в других девушках, Джиён?
Стук в дверь разбавляет тишину в её комнате, и Джиён опять недовольно вздыхает, ибо мама снова начнёт мучить её своими дуратскими расспросами, и придётся выдумывать очередные отмазки для своего странного поведения. Тем более когда осталось два дня до выпускного, у мамы будто крышу снесло от возбуждения. Всё никак не может поверить, что Джиён, не притворяясь, плевать хотела на это мероприятие. Хоть и отдавала на него свои нервы, время и силы в течение семестра, чтобы он по крайней мере состоялся.
— Мам, я занята, — раздраженно кидает Джиён, пока развязывает узел и садится за стул. Она слышит щелчок и через несколько секунд голос Тэхёна заставляет её окаменеть от удивления.
— Будь я твоей матерью, я бы запер тебя в гараже за такой тон.
Тэхён закрывает за собой дверь и разглядывает её с ног до головы, пока она сидит за столом. Снова слишком привлекательная, чтобы оставаться равнодушным.
— Чего пришёл? — спрашивает Джиён, так и не сдвинувшись с места. Сердце выпрыгивает и стучит так громко, что в этой тишине кажется, будто его слышит даже Тэхён.
— Я провалил экзамен, — без единой эмоции на лице проговаривает он и не спеша приближается к столу.
Джиён так разочаровывается, будто он только что признался в том, что ненавидит её, а не то, что не сдал экзамен, к которому они так усердно готовились. То есть, он и правда нихера не понимал и дурил её, принося отлично написанные контрольные? Ей даже страшно представить, как сильно сейчас его мама злится на то, какая Джиён никудышная и бесполезная в предмете, который знает лучше всего. Нужно было позволить Тэхёну найти другого репетитора и засунуть свой эгоизм куда подальше.
— Как?
— Вот так. Я сделал правильно меньше половины заданий.
Тэхён видит, как её лицо постепенно тускнеет, и как она разочаровывается, уставившись глазами в одну точку, и он испытывает огромное желание сказать, что она слишком доверчивая, и что нужно сначала хотя бы бланк с результатами попросить, чтобы убедиться в достоверности его слов. Но он уже принял другое решение и с волнением в сердце собирается его выполнить. Это может всё изменить или окончательно испортить. Но если даже он это и сделает, то не станет жалеть. Тэхен хотя бы исполнит одно из своих самых сильных желаний.
— Ты проиграла, — говорит он и ставит рядом с ней стул, чтобы сесть напротив, — И должна мне желание, — с интересом протягивает он непривычно тихим тоном.
Теперь Джиён по настоящему становится страшно. Что готов загадать ей Тэхен, чтобы отомстить за свою неудачу? Может пройтись голышом по улице? Или заставить выкурить пачку сигарет? Или…
— Поэтому поцелуй меня, — резко говорит он, внимательно смотря на её лицо. Джиён удивлённо захлопала ресницами, не успев осознать происходящее. Она хмурится, и, заглядывая в его глаза, понимает, что он абсолютно уверен в том, что говорит.
Он попросил её поцеловать его? Это точно какой-то странный, сюрреалистичный сон, потому что в жизни Тэхен три недели уже к ней не заходит и видеть не хочет. Это какой-то глюк.
— Что? — неуверенно переспрашивает Джиён, чувствуя, как дрожит её тело.
— Ты слышала, что я сказал, — шепчет Тэхён.
Тихий голос подсказывает Джиён, что пора встать и послать его подальше из комнаты, потому что если она сделает это, то всё зайдёт слишком далеко. Смотря на него, она ощущает бабочек в животе, ещё раз убеждаясь, что от дружеских чувств даже капельки не осталось, и что ей не хочется идти на поводу здравого смысла. Не хочется терять единственную возможность исполнить свою сокровенную фантазию.
Он ещё несколько секунд вглядывался в её глаза, пытаясь найти там страх или хотя бы маленькую долю сомнения. Но не нашёл.
И поэтому, когда он перестаёт сопротивляться вживлённому в Джиён магниту, он нежно притягивает её к себе за шею и целует, заставляя её личных бабочек порхать, разгоняя их всё быстрее. Её разум всё равно пытался протестовать, и тело сначала даже не откликнулось на поцелуй. Оно просто застыло, как камень, не чувствуя ни рвения продолжить, ни закончить это. Джиён знала, что хотела этого несколько лет, но при этом прекрасно понимала, что они пожалеют об этом, как только поцелуй закончится. И когда это произойдёт все вернётся на свои места. В жизни всё всегда возвращается. А ей не хочется возвращаться к тому, что было.
У Тэхена на мгновение все переворачивается вверх дном, он чувствует, как у него на запястьях пульсируют вены. Тэхен нервничает. Ужасно нервничает, когда Джиён придвигается чуть ближе, и отойдя от короткого оцепенения, отвечает, запуская язык в его рот. Как странно, что так мало понадобилось для того, чтобы кардинально изменить их отношения. Даже обыкновенное касание к её ладони расценивалось, как что-то интимное и чересчур нежное, даже для друзей, знающих друг друга всю жизнь.
Их отношения изменились за несколько секунд, которые потребовались Тэхёну, чтобы усадить её к себе на колени. Конечно, когда это все закончится, они убедят друг друга, что забудут про поцелуй, но им никак не забыть того факта, что Джиён зарывается пальцами в его волосах и оттягивает зубами нижнюю губу, пока сидит у него на коленках и чувствует на бедре его ладонь, которая пытается придвинуть её к себе ближе, чем это возможно.
Джиён не понимает, как это остановить. Её тело вибрирует и сгорает, стремясь через некоторое время превратиться в пепел и рассыпаться прямо на его ногах, а голова перестаёт правильно функционировать, страдая от недостатка воздуха. Когда она на мгновение разрывает поцелуй и слегка отодвигается, глотая воздух, Тэхён чуть ли не с рыком тянется к ней обратно и болезненно прижимает её спину к краю стола, чтобы наконец прижаться своими губами к её и укусить за то, как она его бесит. Он так долго ждал этого, что не может позволить этому так быстро закончиться. И не хочет.
Все его движения стихийные, без нежности, и скорее, носят изучающий характер. Он хочет коснуться каждой части её тела, на которые ему даже смотреть не разрешалось, чтобы не спалиться, как озабоченному придурку.
И совершенно стихийно они поднимаются на ноги, не отрываясь друг от друга больше, чем на секунду, и Джиён оказывается на столе, а Тэхён между раздвинутых горячих бёдер, на которых точно скоро синяки проявятся от того, как сильно он порой сжимает её кожу.
