— Ну так что? Поднимешь свою задницу с кровати или мне уйти? — спрашивает Тэхён и снова, даже приложив все волевые усилия, чтобы не делать этого, смотрит на её бедра и скользит по ним взглядом до самых щиколоток, пока она не поднимается на ноги.
— Пошли, задрот в игры, — говорит она и выходит из комнаты.
Тэхён спускается вместе с ней по лестнице и, пока имеет эту возможность, улыбается, как идиот. Сейчас она не доставляет ему быстро проходящее веселье. Эту штуку вроде как называют счастьем. Да, Ким Тэхён счастлив, что она сейчас нуждается в его компании не меньше него и ко всему этому проявила инициативу, что ей несвойственно. Теперь Тэхён хотя бы в кое-чём уверен. Он начинает нравиться ей всё больше.
***
А в пятницу всё кардинально меняется. Он хочет убить и её, и этого придурка, который привёз её на машине домой. Если бы можно было вернуть время назад, он бы остался у Саны на ночь, чтобы только не видеть накрашенную, одетую в свою чёрную одежду неформалку. Ещё и под кайфом.
Он паркуется перед гаражом, и сначала даже думает проигнорировать её, сделать вид, что просто не заметил, но когда он слышит заливистый смех незнакомого ему парня, решение приходит само собой.
Он идёт к машине, засунув руки в карманы чёрного бомбера, и злится ещё больше, когда Джиён хватается за его запястье и сгибается пополам, задыхаясь от новой порции смеха. Тэхёну хочется ударить его, сорвав на нём всё своё бешенство.
— Джиён, — она резко успокаивается и напрягается, когда он зовёт её по имени, и даже будучи в самом лучшем расположении духа, у неё тут же сердце замерло от того, что к ней в голову снова пришли эти чертовы галлюцинации. Её сознание снова издевается над ней и мучает. Но когда она поворачивает голову к подошедшему Тэхёну, то она окончательно сходит с ума. Это не голос в её голове. Это живой человек, который, видимо, хочет её убить и закопать во дворе своего дома.
— Тэхён? Ты что тут делаешь? — спрашивает она, когда у неё все перед глазами плывет от того, что весь последний час её слишком медленно отпускает от действия травки.
— Ты кто такой? — ЧонСок напрягается, когда Тэхён со злостью в глазах оттаскивает её дальше от него за локоть и уже размышляет, как в случае чего врезать ему по морде.
— Её парень, — коротко бросает он и через силу улыбается, когда следом смотрит в возмущённые глаза Джиён, — Спасибо, что довёз её до дома, — чуть ли не шипя, Тэхён сильно сжимает её локоть, пока та не вырывается и не начинает сжигать его своими тёмными зрачками.
ЧонСок удивлённо вскидывает брови и смотрит то на освободившуюся от кайфа Джиен, которая, нахмурив брови, глазами испепеляет из ниоткуда взявшегося парня, то на Тэхёна, от которого, как в глупых мультиках, будто видимая волна злости исходит. И ему начинает казаться, будто под кайфом здесь только он.
— Ну, мы пойдем, — Тэхён берет её холодную ладонь в свою руку и дергает за собой, по направлению к двери её дома. ЧонСок прыскает от смеха и улыбается, возвращаясь в машину. Кажется, теперь он понял, почему Джиён два раза за вечер назвала его чужим именем, пока была на седьмом небе от получаемого кайфа.
— Парень? Ты что несёшь, придурок? Какой ты мне парень, тупица. Ты обдолбался и перепутал меня с одной из своих девок? — Джиён останавливается, пытаясь вызволить свою ладонь из его, но он лишь сильнее сжимает и тянет её вверх по лестнице.
— Да это ты, хренова дура, снова куришь эту херню. Сколько можно уже? Ты мне в горле стоишь со своим ёбнутым характером, — повышенным тоном говорит Тэхён и нажимает на ручку двери, которая ему не поддаётся, — Давай ключи.
— Пошёл к черту, — обессилено бубнит Джиён, но всё-таки нащупывает на дне кармана джинс маленькую связку и отдаёт её Тэхёну. Он быстро переворачивает ключ в замке и входит в тёмный коридор, на ходу нащупывая включатель. Когда лампочки загораются, они оба щурятся и несколько секунд привыкают к яркому свету.
Он отпускает её руку и поворачивается, наблюдая за тем, как нелепо она пытается расшнуровать свои кроссовки.
— Просто стащи их, — нетерпеливо рыкает он и всё ещё бесится. Даже сам не понимает почему. Как и не понимает, зачем попёрся в её дом, зачем снова вмешался в её дела и зачем ещё собирается довести до комнаты, чтобы у этой придурошной ничего не произошло.
Джиён резко выпрямляется и, сощурив глаза, одаривает его взглядом, полным ненависти.
— Не смей рыкать на меня, ты, чертова галлюцинация! — разозлилась она, тыкая пальцем ему в грудь.
— Ты случаем головой нигде не ударилась? Какая галлюцинация? — язвительно спросил Тэхён, возмущённо заглядывая в её помутнённые глаза. Сейчас она вызывает в нём только бешенство, ни о какой нежности и ласке не может быть и речи.
— Придурок чёртов, иди ты уже домой. Сколько раз повторять, что мне не нужна твоя помощь, — шипит она, наконец стаскивая с себя кроссовки, и тут же рывком облокачивается ладонью об стену, чувствуя, как кружится голова.
Ей безумно хочется, чтобы он свалил, и чтобы она втихаря опустошила половину холодильника из-за сильного чувства голода. Этот кратковременный кайф всегда заканчивается тем, что она стоит на кухне и ест то, что под руку попадёт.
— Ты такая идиотка, Джиён, — Тэхён снова хватает её за запястье.
— Ай, больно же!
— Заткнись, ты всех разбудишь.
Но Джиён в приступе гнева хочет разодрать кожу его руки ногтями, что и делает, пока Тэхен не прижимает её к стене, сжав обе кисти над её головой. Джиён попробовала брыкаться, все же надеясь высвободиться, но остановилась, выбившись из сил. Он был намного сильнее её.
— Прекрати, истеричка, у тебя щас все руки в синяках будут, если ты не придёшь в себя.
— Вот уж испугал, — язвит она, пытаясь восстановить сбившееся от интенсивных брыканий дыхание, — Тебя вообще тут нет, ты — это галлюцинация, — успокаивает себя она и закрывает глаза, отвернув голову в сторону и чувствуя подступающую к горлу тошноту. Тэхён устало вздыхает и смотрит на красующиеся на коже саднящие полосы.
— Я отпущу тебя, если после этого мы пойдём в комнату и ты спокойно будешь сидеть там.
— Я пойду, если ты сразу свалишь.
— Думаешь, мне нравится торчать тут с тобой? Я свалю сразу, как ты зайдёшь в комнату, и не потревожу тебя до понедельника.
Она кивает и чувствует, насколько легко ей становится дышать, когда он отодвигается назад и отпускает её покалеченные руки. Джиён все ещё хочет побить его и выгнать за дверь, но у неё уже не хватает сил. Остаётся только плестись на второй этаж в сопровождении придурка, который не оставляет её даже тогда, когда они заходят в комнату.
— Ты обещал уйти, — говорит она и присаживается на кровать, чувствуя себя еще хуже, чем пару минут назад. Ей бы сразу вернуться домой, а не бодаться с Тэхеном на улице и в коридоре. Это забрало у неё все силы, как моральные, так и физические. И к тому же причинило такую же боль.
Она испытывает больше желание высказать ему всё, в том числе какие неприятности он ей приносит от того, что безумно ей нравится. Но понимает, что даже в таком состоянии ни за что этого не сделает. Ему не нужно знать, что она снова обкурилась в отчаянных попытках заглушить боль от гложущей ревности и чувства одиночества, возникающих только из-за одного тупицы, который этого не понимает.
Тэхён включает лампу на письменном столе, и по комнате разливается слабый, не раздражающий глаза свет.
— Тэхён, — зовёт его Джиён и аккуратно ложится на спину, когда он идёт к двери.
— Да? — приостанавливается он.
— Ты меня бесишь, — проговаривает она, смотря в потолок.
— Ты меня тоже, — Тэхён усмехается и уходит, оставив её одну.
— Но очень нравишься, — шепчет Джиён и закрывает глаза. У неё судорогой живот сводит от резко пришедшего осознания того, что она окончательно влюбилась в Тэхёна. Как отчаянная, безумная идиотка, которая выбросила в урну все три года отрицания. И он теперь её как открытую книгу прочесть может и написать там что угодно, а если захочет — то зачеркнет или что ещё хуже вырвет страницы. Становится слишком паршиво на душе, чтобы сдержать наворачивающиеся слёзы, и они текут вниз по вискам, теряясь в волосах и в ушных раковинах.
