Всё, о чем я думал, было не больше, чем самовнушение, и на самом деле отец и я — два совершенно разных человека. Испытывал ли он что-то, кроме чувства собственного превосходства над другими, когда поступал так, как хочется только ему? Больше чем уверен, что нет, и что сейчас он не испытывал и капли сожаления, что причинял родным людям боль и унижение, которые они не заслужили. Как и не испытывал сожаления, что сделал свой выбор в пользу других вещей, которые и привели его к другой женщине, которая ничем не отличалась от него самого. Я сделал выбор в пользу мнения других, обрёк и себя и Лиён на бессмысленные страдания, которые, я уверен, не собирались заканчиваться. После слов матери я потерял причину, по которой должен идти на поводу у её отца, будто бы он действительно знает, как лучше. Даже если он и ненавидел меня, думал только о призрачной выгоде, то я сейчас чувствовал не меньше той самой пожирающей ненависти. Так почему же я должен слушать кого-то, кроме себя и девушки, без которой тяжело даже элементарно просыпаться по утрам?

— Даже если костюм и подойдёт тебе, ты всё равно выше него.

Мы молча смотрим друг на друга, обдумывая все сказанные слова, и мне показалось, что теперь я имею достаточно сил, чтобы всё исправить.

Комментарий к Часть 17

Мы ещё раз немного залезли Чонгуку в голову и поели стекла, но так или иначе, все не так плохо, как могло показаться))

Очень неприятно говорить это, потому что сама успела сильно привязаться к этой работе, но думаю, что осталось одна или две главы, после чего история Лиён и Чонгука закончится ☹️

Я очень люблю всех моих читателей и очень жду ваших комментариев) Они очень вдохновляют меня и ускоряют выход главы ❤️

========== Часть 18 ==========

До жути хотелось плакать. Закрыться в школьной кладовке, в которой так же невыносимо было находиться из-за того, что она целиком была связана только с гребаными воспоминаниями о Чонгуке. Как и этот зал, в котором играла весёлая музыка, крутился диско-шар и горели гирлянды, что действительно превращало этот вечер в какую-то незабываемую сказку. Но, правда, для кого-то другого. И этот же самый вечер побил рекорд по количеству фальшивых улыбок, которые я раздавала каждому встречному, спрашивающему о моём странном настроении. Мне определённо было бы легче, если бы я смогла выкрикнуть и уничтожить это ком в горле, или разбить одну из декораций, на которые тошно было смотреть. Было невыносимо находиться с самой собой, чувствовать этот гнев и беспомощность от невозможности его выплеснуть. Выпив из красного стакана немного пунша, я тут же ощутила холод, растекающийся по тревожности в груди, чуть утихомиривая её, но спустя секунды все начинается заново.

Некоторое время я пыталась выискать глазами Джиён, но провалившись в своих попытках, села за праздничный стол, осматривая окружающих и одновременно справляясь с тоской, засевшей глубоко в душе. Кажется, я ещё никогда в жизни не была такой слабой, как сейчас. Неспособной радоваться тому, чего ждала и к чему готовилась очень долгое время. Как бы я ни старалась, все было тщетно. Я лишь могла успешно бороться с желанием уйти отсюда, все ещё не понимая, что меня здесь держало. Я была уверена, что Чонгук внезапно не изменит своего решения и не появится здесь, но почему-то все равно продолжала находиться в эпицентре чужого счастья.

— Эй, — я непроизвольно дёргаюсь, когда на соседний стул приземляется ЧонСок, который тут же заглядывает в мои лишённые радости глаза и дарит мне улыбку, которая чаще всего имела способность поднимать мне настроение. Хотела бы я ощутить что-то хорошее, кроме неловкости и недосказанности, которую я чувствовала с ним слишком явно.

— Привет, — я улыбаюсь настолько мило, насколько могу себе позволить в силу своего ненавистного настроения, — Ты разве не должен быть на собеседовании?

— Я закончил раньше, чем мог ожидать, — быстро проговаривает он и закидывает в рот клубнику, взятую из фруктовницы, — Всё прошло отлично.

— Я очень рада за тебя, — я замечаю, как улыбка медленно начинает сползать с лица, и оно постепенно приобретает прежнее выражение, лишённое всяких эмоций, — Я думала, что ты не придёшь.

— Ты вроде сказала, что рада меня видеть, — с сарказмом говорит он и ухмыляется, и от этого мне кажется, что ЧонСок за такое короткое время стал совершенно другим, самим на себя не похожим. Или мое присутствие влияло на всё его поведение, о чём возможно он даже сам и не подозревал.

— Так и есть.

Я замечаю, как ЧонСок сводит брови к переносице и задумывается над чем-то, изредка двигая челюстью, дожевывая клубнику, и в конце концов проговаривает, уже будучи не в таком весёлом настроении, как пару минут назад.

— Где же Чонгук?

Мне показалось, что у меня расширились зрачки от того удивления, которое я испытала, услышав вопрос, на который я не хотела бы отвечать. ЧонСок никогда не спрашивал у меня о Чонгуке. Даже после того, как тот ударил его по лицу и явно намекнул на то, что между нами что-то есть, он избегал этой темы. Словно Чонгука не существовало в этой вселенной, будто все осталось как прежде, где я была той же влюблённой дурочкой, не знающей, как привлечь его внимание.

И поэтому сейчас я не имела понятия, что мне ответить, как не показаться идиоткой и тем более — не дать ему шанса убедиться в том, что он был прав в своих убеждениях. Мне принципиально не хотелось, чтобы ЧонСок чувствовал удовлетворение от своей правоты, потому что я знала свою правду, до которой на самом деле никому не было никакого дела.

— Он разве должен тут быть? — без интереса спрашиваю я, переводя взгляд на танцующую под весёлую музыку толпу.

— А разве нет? — задаёт вопрос он, и продолжает, не дожидаясь, пока повернусь или отвечу, — Ты рассталась с ним?

— С каких пор тебя это интересует? — возмущённо спрашиваю я и проворачиваю голову, тут же сталкиваясь с проникновенным взглядом друга.

— С тех пор, как ты сидишь на выпускном и не испытываешь от этого удовольствия, хотя прожужжала нам уши о том, как этого ждёшь. Думаешь, после этого мне сложно догадаться?

— Раз ты догадался, то мне и незачем отвечать, ЧонСок.

— Есть зачем, Лиён, — говорит он и делает небольшой рывок вперёд, приблизившись ко мне. Это ещё больше обескураживает меня, и мой взгляд застывает на его серьёзном лице, — Ты мне небезразлична.

Я не понимала почему, но эти слова сумели задеть меня и зашевелить остановившиеся шестерёнки, которые подали немного тепла в сердце. Хоть я и не была влюблена в ЧонСока, я всё ещё ценила его, как близкого мне человека, к которому когда-то я питала искренние чувства. Даже невзирая на то количество боли, которое он причинил мне своим равнодушием, я чувствовала нужду в его присутствии в моей жизни.

— Да, мы расстались, — сдалась я и снова почувствовала себя опустошенно. Защитный механизм, ограждающий меня от всего, что могло причинить мне боль, сломался, и играть на публику становилось все сложнее, — В конце концов мы оба знали, к чему это приведёт.

— Знаешь, — начинает ЧонСок, но неожиданно затыкается, словно обдумывая резонность следующей фразы, — Он полный идиот. Если быть точнее, то меня от него тошнит, но всё-таки это не выглядело так, словно кто-то из вас собирался придти к тому, что есть сейчас.

— А никто из нас и не приходил к этому, — сдавленно смеюсь я, вместе с этим смешком выплевывая всю горечь, — Мне не хочется рыться в этом, но это самая нелогичная херня, которая только случалась в моей жизни.

ЧонСок дергает бровью вверх.

— Ты сказала слово «херня»? — издевается он и откидывается на спинку стула, увеличивая расстояние между нами.

— Только так я могу это описать, — улыбаюсь я и делаю глоток пунша. Только сейчас, когда снова смотрю на толпу, я вспоминаю слова Чонгука о кучке школьников, которые могли бы упустить возможность потоптаться на танцполе и выпить стакан пунша. В сердце снова защемило, и стало ещё более херово, от того, что его нет рядом. Меня бы устроило, даже если бы он скептически смотрел на происходящее вокруг, и бесился с того, что он вообще находится здесь, а не занимается своими, наиболее важными делами. Как, скорее всего, и было бы. Но я была не против этого, а наоборот, желала попасть в эту мифическую ситуацию, которую я успела построить буквально за несколько секунд, и снова разочароваться в её нереальности.