Когда водитель грузовика заглушил мотор, на улице появилась необыкновенная тишина. Свежий воздух летней ночи будоражил и уносил с собой всё оставшееся желание завалиться на кровать и проспать до позднего утра. Яркий свет Луны падал вниз, освещая город, делая его менее мрачным и угрюмым, и от этой атмосферы страшно захотелось покурить. Взявшись за ручку грузовой тележки, я выкатил её за собой и завёз на склад, потом снова возвращаясь обратно и откатывая одну тележку за другой. Через некоторое время я неосознанно хмурюсь, застывая на месте рядом с стеллажами с коробками, и погружаюсь в прострацию, хотя половина работы все ещё не выполнена, а времени осталось не так уж и много.

Сегодняшний день сумел выжать из меня всё, что только можно было. Я даже не знал, как оказался в таком положении, тоскуя по той, кто ещё месяц назад даже не приходил ко мне в голову. Эмоции, которые я успел испытать за несколько часов, были настолько яркими, что до сих пор никак не представляется возможным переключиться на что-либо еще, или хотя бы перестать думать об этом на несколько минут. А думал я только о ней. Особенно о её стремлении быть рядом, несмотря на то, что я ни в каком смысле ей не подхожу. Осознаёт ли она это сама, когда в очередной раз подчеркивает разницу между нашими жизнями, целями и характерами? Или говорит это так же бессознательно, как и встречается со мной, не притворяясь и не заискивая, как это делают остальные?

С другой стороны, может это и то, что мне всегда нужно было? Человек, который не даст жизни пройти мимо и довольствоваться одной лишь неприязнью к окружающим и недоверием ко всему движущемуся. Некий симбиоз эмоционально закрытого и открытого человека.

Я неосознанно хмурюсь и задумываюсь: когда все успело так измениться? Мои чувства к ней. Это было тогда, когда она в первый раз дала мне отпор? Или это её притягивающая неприступность пробудила во мне всяческий интерес и инстинкт добиться того, чего у меня не было? В первые дни Лиён постоянно напоминала мне, что я даже представить себе не могу, насколько бешу её. Может тогда? Я всё-таки понятия не имел, почему так произошло, и почему появилось это сильное желание быть нужным. Всё, что я знал, это то, что мне потребовалось несколько недель для того, чтобы влюбиться в эту невыносимую отличницу, которая решила на постоянной основе поселиться у меня в голове.

— Чонгук? — уверенный мужской голос раздаётся из-за спины, и я от чего то нахожу его знакомым. С опаской поворачиваюсь к его обладателю лицом, застывая в удивлении. Отец Лиён выглядел удручённым, словно он так же, как и я, не понимал, что он тут забыл.

— Здравствуйте, — я здороваюсь и чувствую, как с каждой секундой мне становится некомфортно, словно он сумел пробраться в мое личное пространство и устроить там хаос. В голове перебираю возможные варианты его нахождения здесь и с волнением озвучиваю один из них, — Лиён в порядке?

— Да, в полном. Я бы мог даже сказать, что лучше некуда, — он качает головой, затем опуская вниз и раздумывая над чем-то, — Отличная учеба, стипендия в престижном университете. Большие планы.

Я стою неподвижно, словно меня только что припечатали самым мощным клеем к полу. Трачу время на то, чтобы понять цель сказанного, но все ещё не могу придти к какому то логичному выводу. Пока что я только чувствовал, что мне пиздец как невозможно находиться здесь и не понимать, что происходит. По крайней мере эта пассивная агрессия со стороны её отца подсказывала мне, что я услышу что-то не слишком приятное. Хотя, услышав уже херову тучу дерьма в свою сторону за всё время учебы в школе, этим удивить меня было тяжело.

— Да. Я в курсе, — твёрдым голосом говорю я, словно услышал сейчас какую-нибудь математическую формулу, которую знает каждый дурак.

— Конечно, в курсе, — он кривит губы и поднимает голову, после чего мы сталкиваемся взглядами, которые разве что способны сейчас только бросать друг в друга молнии, — Но возможно ты не знаешь, какой нелёгкий путь она проделала. Осталось совсем немного для того, чтобы Лиён смогла всё это до конца получить. Можно сказать, что она уже на финишной прямой, — он слегка прищуривается и испепеляет меня глазами, словно у них и правда есть такая способность, которую он в состоянии прятать днём, но не может контролировать ночью.

Правильные догадки уже начали постукивать кулаками в черепную коробку, но впускать их и затем думать о том, что случится после этого разговора, хотелось меньше всего.

— Но тут появляешься ты. Как раз на этой финишной прямой.

Его слова больно ударяют в самое уязвимое мое место — место сомнений. Словно он слишком хорошо знает мои слабые точки и с особой точностью целится в них, вызывая ещё большую вину. Я чувствовал себя проигравшим в чрезвычайно важной партии.

— Вы не знаете меня, чтобы такое говорить, — уверенность в моем голосе не убавилась, а лишь наоборот усилилась, будто опровергая все им сказанное и выражая протест.

— Да нет же, Чонгук, наоборот. Я знаю тебя, — он улыбается, но эта улыбка скорее выглядит какой-то неприятной, нежели доброй и успокаивающей. Он выдыхает, прежде чем продолжить, — Я был таким же. Постоянные стычки, переполняющая ярость и никаких серьёзных планов на будущее. Я тоже потратил время на поиски себя. И уверен, что ты также сделаешь это в скором времени. Но всё-таки будет нечестно втягивать Лиён в эти поиски и сбивать её с пути.

В этот момент я проиграл нашу зрительную битву, не выдержав и опустив взгляд вниз, стараясь скрыть своё разочарование.

— Если ты действительно заботишься о ней, то не станешь мешать, — его слова звучат, как чертов приговор. Я понимал, что вполне могу послать его нахер и поступить по-своему, так, как считаю нужным и правильным, руководствуясь только своими чувствами и и невзирая на чье-либо мнение, как это было всегда. Но я также понимал, что мой выбор в его пользу уже был сделан. Прямо сейчас. Хотя знал, что имел право на выбор.

Мужчина постоял передо мной ещё несколько секунд и затем бесшумно спустился по каменной лестнице вниз, исчезая за поворотом и оставляя после себя тянущийся шлейф негативной ауры.

Эти гадкие слова сделали мне настолько больно, что возникло ощущение, будто этот огромный грузовик только что упал на меня сверху меня и превратил в гармошку. Мне не хотелось выглядеть сломленным, но чувство неопределённости клевало мою плоть, как вороны мертвую тушу животного.

Не знаю, как доделал до конца всю работу, но как только я закончил и вышел из здания, направляясь к машине, мой кулак тут же встретился с каменной холодной стеной, вымещая на ней всю подавленную на некоторое время злость, разочарование и боль. Дыхание сбилось и надрывалось, сердцебиение скорее всего так же пыталось ударить стену, судя по тому, с какой силой оно толкалось о грудную клетку. Дышать было сложно, кулак саднил от жесткого соприкосновения с твёрдой поверхностью, но ничего больнее, чем душевная боль, сейчас быть не могло. Она ломала в тысячи раз сильнее физической, лишала контроля над самим собой. Я даже не мог понять от чего так сильно злился. От того, что всё, что он сказал — правда? Ведь он всего лишь смог проговорить вслух мысли, которые я умело от себя отгонял и забывал о них, думая, что имею право быть с Лиён. А теперь я только спрашивал себя, какого хера я решил, что у меня оно всё-таки есть? Что могу, как обычно, потешая своё самолюбие, вставать у неё на пути, мешать ей и косвенно заставлять менять свою жизнь и цели ради меня? Никакого хэппи-энда у нас не было изначально. Точно не у меня с Лиён. Так почему же сейчас мне настолько больно? Настолько, что ненависть прожигает до самого основания сердца, оставляя на нем ожоги и распространяя огонь по всем внутренним органам. Словно меня только что сожгли и волочат по сырой земле по направлению в ад. Туда, где нет Лиён.

Я ненавидел нас обоих и жалел о всех сказанных словах, и о том, что не знал, как функционировать дальше, как поскорее вытравить все мысли и убедить себя в том, что нам не нужно быть вместе ради её же блага и будущего, для которого она вложила свои силы, в то время как я не делал ради этого ничего, чтобы идти с ней вровень.