— Грейнджер… — Драко поморщился, снова сделав усилие, чтобы встать. Он чувствовал себя разбито и униженно. — Ты думаешь, я сделал это ради кого-то кроме себя? — его губы иронично изогнулись, и из потревоженной трещинки выступила кровь. — Не перестаю удивляться твоей вере в людей… — хриплый голос звучал надменно, и от этого Гермиона почувствовала слабый укол раздражения. Различив недовольство на её лице, Драко насмешливо хмыкнул:

— О, да брось, Грейнджер! Я был воспитан паршивым ублюдком, им и останусь. Мне плевать на магическую Британию.

— Это же не правда!

— Замолчи, — он с трудом перевел дыхание. — Я большой эгоист, и поэтому умер, чтобы больше не испытывать боли. Я трус, Грейнджер, и никогда не надеялся на собственные силы. Страх… Страх заставил меня подумать о смерти. Я боялся, что смогу причинить тебе вред.

— Ты бы никогда…

— Что? — он криво усмехнулся, посмотрев на дрожащие ресницы Гермионы. — Думаешь, я бы не убил тебя? Мерлин всемогущий… Зачем, Грейнджер? — он повысил голос, но тут же сжал зубы, ощутив острую боль в горле. — Зачем ты до сих пор продолжаешь верить, что я — нечто большее, чем просто трусливый выродок?

— Я верю в тебя, — настойчиво ответила она, пытаясь перестать дрожать всем телом.

— Нет… — он помотал головой, а из груди вырвался хриплый, страшный смех. — Ты веришь в себя, веришь в свою миссию и просто хочешь получить очередной трофей собственного милосердия!

— Не говори так, Драко… — угрожающе начала она, хотя интонация кривилась от обиды и горечи, застрявшей горле.

— А что? — он закрыл глаза, устало выдыхая. — Может, скажешь, что любишь меня?

Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но её тут же пронзил страх: связи больше не было. Мог ли Малфой жалеть о тех словах, что написал? Теперь, когда его разум и чувства были свободны от магических уз, все могло измениться. Гермиона прислушалась к своему сердцу, чтобы понять, что чувствует сама, но не смогла различить ничего кроме страха.

— Молчишь… — выплюнул он, печально кивнув. — Подай мне шкатулку, пора с этим заканчивать.

— Чар больше нет, Драко, — внезапно выпалила волшебница, отшатываясь от него. Лишь когда её спина уперлась в кровать, Гермиона застыла и, немного помедлив, стянула с пальца кольцо. Малфой наблюдал за ней расширившимися от удивления глазами. — И я могу объяснить твою грубость лишь этим… — прошелестела она.

Драко приподнялся на локтях, не обращая внимания на мгновенное головокружение и боль в плечах. Грейнджер выглядела странно, хотя её напуганный вид легко объяснялся обстоятельствами, в которых они находились. Взгляд девушки метался по сторонам, она отчаянно сжимала ладонь, в которой было кольцо.

— Ты спросил, люблю ли я тебя… — Гермиона схватилась рукой за спинку кровати и медленно поднялась. — Я не хочу отвечать на этот вопрос после всего, что ты сейчас наговорил. Думаю, даже твой прадед… — девушка откинула с лица прилипшую прядь и протяжно выдохнула. — Даже он не был настолько невыносим.

— При чем тут Септимус? — раздраженно пробормотал Драко, делая еще одно усилие, чтобы сесть.

— Он верил своей жене, — Гермиона хмыкнула и опустила взгляд на кольцо. — И был уверен в том, что чувствует сам. Только поэтому чары спасли его от проклятья. Когда это произошло, Элафия не была уверена в том, что чувствует. Я тоже. Но смерть, — волшебница запнулась, когда в её голове снова возник образ мертвого Малфоя, — открывает на все глаза. Она не дает времени на размышления и сомнения, не дает возможности выбрать что-то промежуточное. «Да» или «нет» — вот и все. Ты задал мне тот же вопрос, что и смерть. И тогда у меня было только два варианта ответа.

В комнату заползла тягучая тишина. Малфой судорожно сглотнул.

— Я сказала «да», и, если бы это не было правдой, артефакты не вернули бы тебя к жизни. — Гермиона набралась смелости посмотрела ему в глаза. — Но разве ты в это поверишь, если не веришь даже себе?

Кольцо леди Элафии упало к его ногам, и, жалобно звякнув о мрамор, откатилось в сторону.

Малфой не отрываясь следил за тем, как каменеет выражение лица Гермионы.

— Я неясно выразилась? — она приподняла бровь, стараясь не показывать, насколько испугана отсутствием ответной реакции на признание. Драко выглядел сосредоточенным. Проницательный взгляд что-то настойчиво выискивал в её глазах.

— Вполне, — хрипло ответил он. Сцепив зубы, Малфой оперся на руки и с трудом поднялся на колени, а потом, опасно пошатываясь, и на ноги. Продолжать разговор в столь же унизительном положении он не собирался, хотя в глазах мгновенно почернело, а мышцы загудели болью. — Только не могу понять, почему ты так напугана.

Она нервно рассмеялась, пытаясь не показать Малфою, что он абсолютно прав.

— Боишься, что влюбилась в Пожирателя Смерти? — насмешливо, в тон ей, продолжил Драко, хотя в его глазах не было и намека на веселье. Гермиона вздрогнула, услышав слово, которого так опасалась. Все же признаваться в чувствах мертвому Малфою было куда проще, чем живому.

— Ты прекрасно знаешь, что это чушь!

— Тогда почему? — он попытался надвинуться на неё, но тут же согнулся от боли.

— Чар больше нет, и я… — Гермиона была напугана его состоянием, и потому решила больше не продолжать эту игру в догадки. — Я подумала, что ты мог пожалеть о том признании в письме.

Некоторое время они сверлили друг друга внимательными взглядами, и в ту секунду, когда Гермиона уже была готова закричать от неприятных чувств, переполняющих её, Драко вдруг расхохотался. Еле держащийся на ногах и в крови, он выглядел по-настоящему жутко, даже безумно.

— Грейнджер… — глухо проговорил он, наконец успокоившись. — Ты боялась, что я смогу изменить свое решение? Мерлин… — следовал очередной смешок. Малфой не без труда выпрямился и, кое-как балансируя, схватился пальцами за своё кольцо. Оно без труда соскользнуло в перепачканную кровью ладонь. — Даже теперь, когда нас ничего не связывает… — Драко внимательно посмотрел в её глаза. — Я готов умереть столько раз, сколько потребуется, и каждый из них, слышишь? — он рванул к ней из последних сил, до боли сжимая кольцо в ладони. — Каждый чертов раз я буду думать только об одном: лучше уж умереть, чем снова потерять тебя.

Драко разжал пальцы, и кольцо полетело на пол. Золото оправы звонко ударилось о плиты, и лишь тогда Гермиона смогла вдохнуть. Чувство страха не прошло — напротив, оно развилось с чудовищной скоростью и стало сильнее, чем когда-либо. Только теперь она боялась вовсе не того, что Драко отвергнет. Скорее, было страшно потерять его снова. После того, как это случилось один раз, Гермиона поняла: еще одной смерти Драко она не вынесет.

Малфой держался на ногах еще несколько секунд после того, как стих звон упавшего кольца, а потом, зажмурившись от боли, начал оседать на пол. Гермиона кинулась к нему, подхватывая за руки, и попыталась поднять, но сил почти не оставалось. Некоторое время она упорно пыталась удержать его на ногах, задыхаясь от собственных всхлипов. Она не плакала, но нервы уже не выдерживали: по вискам била тупая боль. Наконец Драко смог собраться с силами и, ухватившись за спинку кровати, выпрямился. Общими усилиями им удалось добраться до кровати, и Малфой обессиленно застонал, когда рухнул на мягкий матрас.

— Все, Грейнджер. Это очень мило, что ты вызвала меня с того света, чтобы поговорить, но мне пора обратно, — рука Драко потянулась к деревянной шкатулке, все еще покоящейся на кровати, но Гермиона тут же схватила её и скинула на пол. — Какого…

— Нет, — она нависла над ним грозной тенью. — Мы сбежим.

Драко злобно стиснул зубы. Он понимал, что не сможет добраться до «мгновенной смерти», потому что слабее и медленнее Грейнджер, и это бессилие раздражало.

— Я поклялся… — процедил он, закрывая глаза. — Клятва на крови обяжет меня убить тебя и завершить обряд, так что смерть — единственный выход.

Малфой замер. Спасительная мысль, все еще туманная, но очень навязчивая, пронеслась в его сознании.