========== Пролог. Последствия счастья ==========

склонив колени, свергнув гордость,

стою на огненном краю.

я молча плачу и молю:

останови от шага в пропасть.

Хогвартс охватили туманы. Перекрывая друг друга, с северо-запада наползали темные тучи, сопровождаемые колючим пронзительным ветром. Едва пробившаяся сквозь мерзлую землю зелень дышала могильной тоской, привычной для таких пасмурных дней, как этот. От стен здания веяло пробуждающейся в дождь древностью, а запах сырости с каждым часом делал воздух все тяжелее. С темнеющих небес на землю плавно опускались сумерки, окутывая развалины главных ворот Школы Чародейства и Волшебства траурной вуалью.

Некто, облаченный в отяжелевшую от влаги мантию, направлялся к Запретному лесу твердым шагом. Прямая спина идущего говорила о принадлежности к дотошной аристократии Волшебного мира — в такую погоду только выходцы из нее могли держать осанку с таким невозмутимым достоинством. Капюшон, низко надвинутый почти до линии скул, скрывал половину осунувшегося юношеского лица. Болезненная бледность кожи практически излучала сияние посреди серой непогоды.

На дорогу до старой хижины в лесу понадобилось около двадцати минут, в течение которых студент совершенно промок и замерз, однако физические неудобства почти не волновали его. Зайдя в пропахший прелой листвой дом, Драко Малфой снял с себя мантию и небрежно скинул на спинку стула. Около закопченного камина валялось несколько небольших поленьев, оставленных здесь с прошлого раза. Не тратя времени на то, чтобы стереть влагу с лица и кончиков волос, Малфой закинул дрова в камин. Последовал короткий взмах палочки, и на лицо слизеринца упала охровая тень. Огонь нетерпеливо потрескивал, переливаясь янтарными оттенками, и Драко, не отводя от пламени взгляда, тут же подумал, не кинуть ли туда и свою палочку тоже.

Наконец Малфой рухнул на старое кресло поблизости камина, и оно жалобно скрипнуло. Подлокотник, хрустнув, слегка отошел от корпуса. Драко раздраженно поморщился, и в этот момент на его лице особенно ярко отразилась усталость, копившаяся со времен поражения Темного Лорда.

Уважаемую семью Малфоев оправдали лишь частично. Пришлось наплести что-то про «Империус» и подключить все свои связи. Малфой-мэнор снова стал пустынен — почти все Пожиратели либо угодили в Азкабан, как отец Драко, либо попросту скрылись, надеясь на то, что про них забудут. Оставшимся членам семьи Малфой удалось избежать гнева Министерства, а Драко даже позволили остаться в Хогвартсе. В Школе Чародейства и Волшебства, которая прославилась учениками-героями. В месте, где каждый булыжник воспевал славу Гарри Поттера, а имя Малфоя было ненавистно даже крысам в подвальных помещениях.

Именно поэтому он, словно безобразная тень, был вынужден прятаться в убогой хижине. По крайней мере, здесь Драко не сталкивался с открытыми осуждающими взглядами и не слышал презрительных шепотков своих бывших «приятелей». Даже гостиная змеиного факультета уже не могла быть местом спокойного отдыха — там, где раньше Малфой был центром вселенной, сейчас он не стоил ничего. Правда, Забини все еще перебрасывался с ним парочкой фраз ради вежливости. Семья Малфоев, хоть и с пострадавшей репутацией, значила много.

Драко смотрел на огонь, и мысли неизбежно возвращались к прошлому, до сих пор терзавшему последствиями. Малфой все чаще задумывался над вопросами в значимой степени сложными, на которые он не находил ответа. Он думал о том, как свести с руки позорное клеймо и почему раньше считал статус Пожирателя привилегией. Размышлял о том, как долго его отец пробудет в своем уме, находясь в Азкабане, и когда наконец получит смерть как избавление от мук, там переносимых. Мать таяла на глазах от невыносимой тоски: неволя мужа и всеобщее презрение изводили её почище запретных заклинаний. Мысли о матери всегда отдавались глухой болью где-то в грудной клетке. Самая важная женщина в жизни Малфоя была несчастна и немощна, но больше всего убивало то, что он — её единственный сын — был еще слабее.

Драко сжал горлышко принесенной бутылки огневиски настолько крепко, что кожа его руки, и без того бледная, стала похожа на прозрачный утренний лед. Казалось, будто острые кости, выступавшие из-под тонкой кожи, пытались покинуть позорную оболочку предателя. Малфой ощущал себя в тюрьме собственного имени и деяний и был бы совсем не против просто исчезнуть.

Даже в худшие времена Драко предпочитал только качественный и дорогой алкоголь — сказывались старые привычки и прежний размах жизни. Не переставая сверлить огонь отрешенным взглядом, он сделал смелый глоток и даже не поморщился, ощутив жжение в горле. Вот уже несколько месяцев все ощущения, которые могли отвлечь от дурных мыслей, были благословением. Огневиски обладал прекрасным свойством уносить Драко куда-то намного выше уровня мира, в котором он находился. Расслабление, обволакивающее ум, открывало те ящики внутри души, до которых Малфой разумно не дотрагивался, будучи в обычном состоянии.

Закрыв глаза, он мог увидеть удивительный калейдоскоп событий, вспыхивающий во мглистом сознании как по волшебству. Улыбки, улыбки, улыбки. Довольный отец, счастливая мать, первый день в Хогвартсе. Улыбка Драко, смотрящего на себя в ледяное сине-зеленое зеркало в Малфой-мэноре. Улыбка хозяина жизни. Улыбка мерзкая, но вполне искренняя. Первое собрание в общем зале, распределение на Слизерин, опять улыбки, а потом вдруг Поттер, его туповатый дружок Уизли и заноза Грейнджер. Счастливая Гермиона Грейнджер, раздраженная Гермиона Грейнджер, Гермиона Грейнджер в слезах, а потом — изнывающая от боли в руках мерзкой Беллатрисы. Гермиона Грейнджер, раскинувшаяся на полу Малфой-мэнора с окровавленной от издевательств Пожирательницы рукой.

Крик боли, запечатанный глубоко в сердце, тут же вырвался наружу, и калейдоскоп картинок смазался в черноту, подчиняясь вибрациям голоса мучимой. Малфой распахнул глаза, рвано вдохнув. Подлокотник из изъеденного жучками дерева треснул под пальцами, тут же глухо осыпаясь на пол жалкой трухой. В сознании Драко словно что-то щелкнуло. Резко подняв бутылку, он сделал еще пару глотков, но, пытаясь ухватиться за спасительную реальность, забыл дышать и потому закашлялся. Бутылка выпала из рук, прокатилась по деревянной поверхности и пролила все содержимое на пол. Дорогой огневиски, просачиваясь сквозь трухлявые доски, навсегда покинул комнату, однако Малфой не придал этому значения.

— Вот дерьмо… — выдохнул он, чувствуя испарину ужаса на коже лба. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Кресло полетело назад и, коснувшись спинкой пола, угрожающе скрипнуло вылетающими гвоздями. Драко подошел ближе к огню нетвердым шагом и только потом понял, как ему нестерпимо жарко. Отшатнувшись лишь на секунду, он остановился и тихо выдохнул, наблюдая за корой дерева, медленно истлевающей в огне. Прошло еще несколько секунд, прежде чем Драко вытянул из кармана палочку. Медленно задрав рукав на левой руке, он с отвращением взглянул на уродливый рисунок.

— Инсендио! — направив древко на метку, Малфой зажмурился, а потом упал, испытывая невыносимое жжение на коже. Крик, полный мучений не столько физических, сколько душевных, разразил небольшое помещение и, просочившись за его пределы через щели в окнах, утонул в шелесте дождя.

***

— Мисс Грейнджер, я сожалею, что беспокою поручением после того, что вам пришлось пережить, — директор Макгонагалл степенно опустилась в свое кресло.

— Все в порядке, вы всегда можете рассчитывать на меня, — энергично отозвалась Гермиона, ни на секунду не задумываясь об усталости, которую испытывала вот уже несколько недель.

— Другого ответа я и не ожидала услышать. Не хотелось поручать это мистеру Поттеру в силу причин, о которых вы и так догадываетесь. К тому же чрезвычайный интерес к его персоне способен помешать тому делу, которое я хочу поручить вам.

— Конечно, — Гермиона криво усмехнулась. Толпы фанатов Гарри Поттера и правда начинали раздражать. Отчасти потому, что теперь она виделась с героем слишком редко, хотя учеба почти потекла по привычному руслу. После победы над Волдемортом Хогвартс восстанавливался значительную часть времени, и учебный год, к неудовольствию многих студентов, пришлось продлить на месяц.