— Слабак, — прошипел сквозь зубы он, наблюдая за тихо мерцающим кольцом. — Какая-то жалкая гр… — его голос дрогнул и сорвался. Обречение нахлынуло с новой силой. Он не мог позволить этому противному слову снова сорваться с своих губ. — О, Люциус! — Драко зажмурился и глухо рассмеялся. — Что бы ты сказал, когда увидел своего наследника в таком состоянии?

«Пожалуйста»

Образ отца, укоризненно качающего головой, тут же исчез в пропитанном влагой воздухе. На смену ему пришли туманные черты тонкой девичьей фигуры, высвеченной на фоне огромного окна.

«Вернись ко мне»

Она совсем близко, и Драко почти чувствует приятное тепло кожи несмотря на то, что из пасти льва уже давно льется ледяная вода. Тонкие бледные пальцы поднимаются к губам, и Малфой пытается почувствовать вкус Грейнджер снова. Его рука скользит по шее, и на миг все застилает тягучее наваждение. В воображении появляются робкие карие глаза, Малфой скользит пальцами по торсу, и ему кажется, что это делает она — осторожно и трепетно, как всегда.

«Драко»

С глухим стоном Драко отдернул руку от возбужденной плоти, до боли впиваясь короткими ногтями в кожу ладоней. Закусив губу, он тряхнул головой и рывком погрузился в воду целиком. Морозная волна прошлась по его вискам, остужая жар мыслей. Легкие свело судорогой, но юноша продолжал лежать под водой, будто боясь, что жар, если он вынырнет, вернется снова.

— Чертова девчонка! — хрипло и рвано крикнул он, резко поднявшись из воды. — Убирайся из моей головы!

Драко обернул полотенце вокруг бедер, намеренно не набросив на себя ничего больше, чтобы околеть ещё сильнее. Выйдя в спальную, он принялся наворачивать круги, рассматривать картины, лепнину и фарфоровые вазы, лишь бы больше не думать о гриффиндорке. Наконец его начала колотить крупная дрожь, и юноша, схватив халат, запахнулся в него, а потом рухнул на кровать. Остывшие мысли застыли в голове, превратившись в глыбы льда.

Тихий стук в дверь заставил его очнуться от кратковременного оцепенения. Медленно сев, он взмахнул палочкой. Щелкнул замок. Незваный гость, поняв безмолвное приглашение, повернул ручку и толкнул тяжелую дубовую дверь.

— Нотт? — Драко хмыкнул, поднимаясь на ноги. — Чем обязан?

— Я хотел поговорить, — глухо ответил Теодор, плотно закрывая за собой дверь. Его движения оставались дерганными и настороженными. Малфой нахмурился, потому что понял: за Ноттом следили.

— Так начинай, — твердо и нетерпеливо.

— Не доверяй Протеусу, — почти прошептал Теодор и сделал несколько широких шагов по направлению к Малфою. — Он складно говорит, но за всем этим…

— Если ты хочешь предупредить о том, что присоединяться к Пожирателям — против закона… — иронично изогнув брови, начал Малфой.

— Пойми: все не так просто, как кажется. Я уверен, в обряде Обретения есть то, о чем Протеус так и не сказал тебе. А это значит одно: условие чудовищное.

— Мне все равно, — отрезал Драко. — Думаешь, я сверну с этого пути теперь, когда так близок и к краху, и к возвышению? Сейчас даже один шаг может решить мою жизнь.

— И ты пожертвуешь чем угодно ради того, чтобы удовлетворить чувство обиды?

— Мне больше нечего терять.

— Ошибаешься, — резко выплюнул Теодор и поджал губы. — Как же ты не поймешь, что Пожиратели никогда не говорят правду?

— Тогда почему ты все еще здесь? — Драко нахмурился, подойдя еще ближе. — Давай, беги, трусливо поджав хвост!

— Я бы убежал, если бы за этим не стояла жизнь, — побледнев, ответил Нотт. Его ладони сжались в кулаки. Неужели Малфой не понимал? Они желали одну и ту же женщину, и потому ненавидели друг друга слепо и неистово, наплевав на отголоски разума.

— Твоя? — Малфой насмешливо хмыкнул. — Смеешь упрекать меня, когда сам эгоист ничуть не меньше? Если боишься за собственную жизнь, то сиди и…

— Мне было бы все равно, если бы это была не её жизнь, — мрачно осек его Теодор и отступил на шаг, пытаясь скрыть ненависть в глазах.

— Её? — настороженно переспросил Драко, чувствуя, как все внутри холодеет. — Ты имеешь в виду…

— Гермиону.

— Какого…

— Только из-за неё я до сих пор здесь. Теперь понимаешь, во что вляпался?

— Кто посмел ставить под угрозу её жизнь? — не слушая, переспросил Драко.

— Никому, кроме Протеуса, не было бы резона разнюхивать про мою личную жизнь. Послушай, Малфой, мы должны…

— Заткнись. Я сам разберусь с ним, — Драко метнулся к одежде, и, по пути шепча проклятья, принялся судорожно одеваться. — Как только посмел! Ничтожество… — глухо рычал Малфой, остервенело дергая пуговицы на рубашке.

— Послушай же! Ты ничего не сможешь сделать, потому что зависим от него. Мой отец управляет тобой и мной при помощи одного и того же человека, но мы не должны поддаваться!

— И что же ты предлагаешь, умник?

— Я спрячу Грейнджер, а потом…

— Только попробуй приблизиться к ней! — взревел Малфой и рванулся к опешившему от такой реакции Нотту. Схватив за воротник, слизеринец дернул однокурсника на себя и грозно посмотрел в глаза. — Мною никто не будет манипулировать. Ни ты, ни твой отец, ни даже… Грейнджер. Не пытайся подобраться к ней, иначе обещаю: кара отца за такую вольность по сравнению с моей покажется истинной лаской. Не забывай о том, что я говорил. Когда придет время, она станет моей, а ты будешь наблюдать.

— Ты спятил, — выплюнул Теодор в лицо разъяренному волшебнику. — Очнись, пока не поздно! У тебя была куча шансов заполучить её добровольно, но не силой! Что же ты теперь рычишь, словно раненый зверь? Так оскорбляет то, что не все в этой жизни должно принадлежать тебе? Это гребаная реальность, Малфой, и соглашаться развязать новую войну ради эгоистичных желаний — верх идиотизма!

— А сам-то… — Драко горько хмыкнул. — Тебе плевать на мир. На чужие жизни. Ты просто хочешь её, как и я, но в грядущем мире это будет недоступно… Низко и подло, Нотт, но я тебя в этом винить не стану. Может, Грейнджер тебе удавалось пудрить мозги, но со мной это не пройдет. Мы похожи. Ты такой же тиран и собственник, только вот… Я хотя бы не лицемерю.

— Бред! — вспылил Теодор, вырываясь из цепкой хватки.

— Наконец-то ты скинул эту маску, Тео! — захохотал Драко, отходя на полшага и готовясь к очередному всплеску злобы. — От твоих потуг строить из себя гриффиндорца меня просто тошнило.

— Сверни назад, пока все не зашло слишком далеко, — прошипел Теодор, отступая. — Она никогда не захочет быть с тем, кто разрушит её мир и убьет друзей. Не тешь себя мечтами!

— Откуда такая осведомленность? Неужели заделался прорицателем?

— Гермиона возненавидит тебя, — продолжал Нотт.

— Плевать. Она не будет твоей!

— Ты сошел с ума, — неверяще покачал головой Теодор. — Просто послушай себя!

— Иди к черту, — бросил через плечо Драко, направляясь к двери. — Я бы уничтожил тебя за такую дерзость, если бы ты не был так полезен. На этот раз я прощаю, но впредь…

— Малфой обернулся и остановил на Теодоре ледяной взгляд. — Помни: я больше не позволю управлять собой.

Теодор промолчал, потому что знал: слова бесполезны. Его слова — точно. Малфой, если уж не совсем свихнулся, то определенно потерял путь и заблудился в переплетении обожженных обидой и яростью мыслей. Ему казалось, что терять нечего — это было самое весомое доказательство степени его обреченности. Как правило, люди в таком состоянии действительно были способны на многое, если не на все.

Теодор прошелся по комнате, нервно заламывая костяшки. Необходимо было найти способ свести Малфоя с этого пути, иначе все могло обратиться страшнейшим крахом. Нотт пытался соображать как можно быстрее, потому что понимал: в эту самую секунду Драко несся к его отцу, чтобы вылить на него всю свою ярость. Протеус явно не оценит такую услугу со стороны сына, а потому следовало поскорее найти способ выдернуть Малфоя из того нездорового бреда, в который он впал. Словами его было не подчинить, даже если бы сама Гермиона умоляла его. Нотта передернуло от такой перспективы. В голове появились ужасающие картины. Нет, привлекать Грейнджер для того, чтобы утихомирить Малфоя, было равноценно тушению огня тройным «инсендио». Или… Взгляд Нотта неожиданно остановился на фамильном перстне. Несколько секунд Теодор не сводил с него глаз, и со стороны могло показаться, что юноша видит это украшение впервые.