========== . ==========

1.

Сказать по правде, всё началось очень банально; настолько банально, что Джирайя даже не смог бы написать об этом историю, но, конечно, мог бы и написать, потому что если жизнь это алгоритм, то окольными путями, разветвлёнными линиями, всё равно можно добиться желаемого. Или свернуть не туда.

Началось всё пасмурным вечером промозглого ноября, когда Орочимару возвращался с фронта в компании безымянного чуунина, имени которой он даже не знал.

Чуунин, молодая женщина с нехарактерной для Страны Огня внешностью — пышные русые волосы, большие голубые глаза и большие, несмотря на худое телосложение, щёки — бежала рядом вместе с донесением с фронта молча и профессионально. Орочимару не почувствовал в себе, как обычно, желания размножаться («игривое настроение!» — кричал раньше Джирайя — «это называется «игривое настроение, осёл!» — «сам ты осёл») — и поставил мысленный крест на ещё одной женской особи, которая его не заинтересовала.

Однако, едва они прибыли в Коноху и особь передала свиток дежурным на воротах, как женщина развернулась, окинула Орочимару взглядом, который можно было бы назвать «критичным», согласно словарю в библиотеке Конохи для гражданских, и спокойно заявила:

— Господин Орочимару, позвольте пригласить вас на ужин.

Саннин медленно моргнул. Он не спал уже вторые сутки и не употреблял пищу приблизительно шесть часов сорок пять минут.

— Я не имею привычки совокупляться с коллегами, — просипел.

Женщина фыркнула.

— Если бы я хотела с вами «совокупиться», мы бы уже давно это сделали.

— Исключено. Я не, — он старательно не поморщился, пытаясь вспомнить как общаться на «человеческом языке». Пусть после этого Джирайя только попробует назвать его ослом. — Я не в игривом настроении.

— Вот именно, — серьезно кивнула женщина. — У вас на лице щёк нет.

Орочимару от такого заявления чуть не споткнулся.

— Есть. Я вас уверяю, у каждого млекопитающего есть щёки. За счёт строения черепа.

— Если щёки подкармливать, то да, — согласилась женщина. — Но они у вас в отрицательном коэффициенте, поэтому позвольте мне вас покормить.

И поскольку Орочимару не нашёлся с ответом, его каким-то хитрым стратегическим образом уволокли в гости. На самом деле, всю дорогу он задумчиво трогал свои щёки и думал про коэффициенты. Не может быть, чтобы щёки могли иметь как положительный, так и отрицательный. Да, одну научную работу по строению человеческого тела он уже защитил, но то было про артериальную кровь. В исследовании не было ничего про щёки. И пока Орочимару щупал свои скулы, его привели в скромный небольшой дом и посадили за стол, устеленный белой скатертью. Он уставился на большую металлическую ложку, которую ему торжественно вручили.

— Через пятнадцать минут всё будет готово! — довольно улыбнулась женщина с порога, очевидно, своей кухни. — Подождите немного, пожалуйста.

Орочимару мысленно засёк время.

Ложка выглядела крепкой и на вес была тяжелее обычной.

При желании, этой ложкой можно было бы учинить черепно-мозговую травму.

С кухни стало вкусно пахнуть. Орочимару, чтобы унять внезапный приступ голода и не добавить в ситуацию сюрреализма, принялся изучать столовую, куда его посадили практически без его ведома — и чуть не вздрогнул. В шкафу по левую сторону от стола находились банки. Они с Цунаде в старые-добрые времена в точно такие же запихивали интересные генетические мутации.

В банках было что-то болотно-зелёное, кирпично-красное, коричневое, оранжевое и бордовое. На случай, если оттуда что-то на него смотрит, Орочимару решил смотреть на них в ответ.

Женщина вернулась через пятнадцать минут, как и обещала, с погрешностью в двадцать секунд. Перед сонными и голодными глазами Орочимару на столе появилась огромная миска кроваво-красного супа, тарелка с обжаренным черным хлебом и чесноком, деревянная доска с порезанным на тонкие куски бело-розовым жирным мясом и рюмка чего-то белого.

— Суп был приготовлен с участием наших врагов? — на всякий случай поинтересовался Орочимару.

— Со свёклой, но этого знать нашим врагам необязательно, — улыбнулась женщина, блеснув зубами.

— А мясо?

— Не человеческое, всего лишь свинина.

— А рюмка?

— За ваше здоровье, разумеется.

«Алкоголь за здоровье — всё равно что презервативы для повышения рождаемости» — подумал Орочимару и нашёл эту мысль забавной. Пока он представлял, как расскажет это Цунаде, когда опальная Сенджу вылезет из депрессии и вернётся в Коноху, женщина тоже принесла себе еду — всё то же самое, но порции в два раза меньше. Кроме рюмки.

После первой ложки супа Орочимару, к стыду своему, потерялся во времени и парадоксальной реальности. Он помнит, что съел всю эту соленую холодную жирную свинину с чесночным хлебом, опрокинул рюмку, собрался уходить, но женщина выбежала из кухни с огромной кастрюлей каких-то странных гёдза под белым молочным соусом с облачком тёртого чёрного перца, и пришлось нехотя сесть обратно. Потом она вынесла сок из варёных ягод, тоже красных, словно разбавленная кровь врага, и он из интереса выпил. Внезапно расхотелось куда-то уходить. Хотелось остаться за этим столом навсегда и ещё вздремнуть. Но женщина вынесла кружку крепкого чёрного сладкого чая, размером с мензурку, и домашний тёплый пирог со сливами, тёртыми с сахаром. Орочимару весьма кстати вспомнил, что обожает сливы, и съел девять десятых угощения.

Жизнь ещё никогда не казалась ему такой прекрасной, а любая особь женского пола — такой привлекательной.

Он не помнил как дошёл до дома, но проследил, как снял обувь, скинул бронежилет и залез под три самых теплых пледа в своём доме.

Если это было свидание, то на женщине стоит жениться, потому что сама мысль о том, что вся эта еда будет каждый день доступна кому-то ещё, кто не Орочимару, вызывала что-то вроде отчаяния и голода.

С этой мыслью Змеиный Саннин и уснул.

2.

— Орочимару, ты проспал время своего устного отчёта, — в голосе Третьего Хокаге слышалось беспокойство. — Ты… в порядке?

Саннин, в домашних шлёпанцах и обёрнутый в три тёплых пледа, мечтательно улыбнулся и чуть не упал. АНБУ, которые его приволокли из дома, (потому что Орочимару никогда-никогда не опаздывал, если только где-то всеми забытый не умирал), осторожно поймали его за локти.

— Учитель, — мечтательно вздохнул Орочимару, — кажется, я в первый раз за свою жизнь по-настоящему наелся.

Сарутоби Хирузен поперхнулся трубкой.

— Я думал, что у меня характер такой противный, потому что гениальный… а оказалось, что у меня щёки в отрицательном коэффициенте… Вы представляете?

Третий Хокаге так закашлялся, что не смог даже знаком подать о своём (не)представлении.

— Думаю, это логично, — медленно, мечтательно и певуче продолжил Орочимару, — ведь змеи много едят и впадают в спячку… нет, в переваривание… нет… неважно.

Он посмотрел на своего старого учителя взглядом ребёнка, впервые попробовавшего шоколад:

— Оказывается, я столько недоел и недоспал… Какая катастрофа.

— Да уж, — наконец прокашлялся Хирузен, — даже удивительно.

— Да-а-а-а-а, если бы не одна женщина… Нет, не так, женщина! Я бы стал совершенно ненаучен, потому что сошел бы с ума от недосыпа и голода.

— Сильное заявление.

— И вот я подумал… что надо на ней жениться.

Третий Хокаге, который инстинктивно продолжил курить трубку, опять закашлялся. Спрятанные в кабинете АНБУ тихо захихикали.

— Как мне ухаживать за женщиной моего сердца и желудка? — округлил свой сонный и мечтательный взгляд Орочимару на своего мудрого учителя.

Мудрый учитель глотнул воды из стакана на столе, пробормотав «помрёшь тут с тобой». Прочистил горло и внимательно уставился на своего слегка невменяемого ученика.

— Так. Хорошо. Она красивая?

— У неё щёки в положительном коэффициенте, — немного пьяно кивнул Орочимару.

— А волосы, глаза, черты лица?