– Ярет ,что случилось? – осторожно поинтересовалась она, пока гость вытирал руки и шел к своей матери за большим свертком.

Брат нервно дернул плечом, не отвечая. Он встал рядом с сестрой и подпер плечом столбик террасы, наблюдая, как друг детства брата осторожно протянул девушке сверток из ткани. Она попыталась встать, но Террин не дал, сказав:

– Лучше сиди, она – тяжелая. Я, конечно, немного лопухнулся, но так даже лучше, – сообщил он, усмехнувшись,– Думаю, ты-сейчас больше оценишь это, чем ты-маленькая.

Взяв в руки странный подарок и окинув столпившихся вокруг нее родных и друзей, девушка лучисто улыбнулась дарителю, украдкой оглядев его. Она ощутила под тканью ворох тканей и что-то тяжелое. Осторожно пристроив на коленях его, наощупь нашла складки ткани и развернула, замерев от неожиданности.

Рядом взволнованно охнули родители, а Сатия похлопала подругу по руке, сообщив:

– Ну очень красивая..., – как человек, уже разглядевший сверток, – очень хорошие стежки и ткань добротная, хоть и тонкая, – заметила, как бы, между прочим.

Это была та самая Кукла, ныне сидевшая на полке. Черноволосая красавица с натуральными волосами, собранными в высокую диковинную прическу, скрепленную двумя длинными золотистыми спицами, с белыми носочками на ногах – девушка отогнула полу одеяния, чтобы посмотреть на это.

Чужеродность куколки была очевидна. Таких на острове не делали и даже не привозили. Насколько Кастия знала, а она долгие циклы была ученицей самой Каты, бабушки Владыки и часто бывала во дворце, таких кукол у дочек правителя не было.

Белоснежное, искусно накрашенное личико, маленькие ручки и ножки, непропорциональные для тела – результат какой-то давней и ужасно жестокой традиции, о которой Террин рассказал значительно позже и очень неохотно, осторожно подбирая слова и не вдаваясь в подробности, были изготовлены из редкого и неизвестного синтерийцам материала.

Хархор, кажется, так он называется. Террин сказал, что в домах богатых жителей в той стране из него делают тончайшие чашечки, тарелочки и даже суповые миски. Хотя, как можно из такой красоты есть или пить? А как можно из него делать игрушки, которые и не игрушки вовсе?

Роскошный наряды куколки был и пошит непривычно. Прямое одеяние в пол в виде теплого плаща с рукавами, подпоясанное широким кушаком, а под одеянием – рубашка из тоненькой белой ткани.

– Там очень холодно, сынок? – спросила Сатия, заглянув в лицо мужчине и переживая, что он в дальних краях еще и мерзнет постоянно.

– На побережье не холоднее, чем у нас, а в глубине в горах, глде я не бывал, говорят, холодно, –отозвался он, – А почему ты спрашиваешь, мам?

– Да как же? Посмотри сколько на ней слоев одежды. Так только в более северных странах одевают. Мне твои дяди говорили, – отозвалась взволнованная женщина, с тревогой разглядывая то сына, то куклу, которую девушка благоговейно держала в руках и осторожно крутила, чтобы рассмотреть.

И какие яркие и чуждые островитянам краски, издавна облачавшихся в легкие одежды натуральных, окрашенных местными красками цветов – белые, желтоватые, зеленоватые, бежевые, синие, редко карминные – все же цвет Владыки острова. А одежда куклы из гладких тканей, не расшитыми, а расписанными красками.

–Боги, какая красота! –тихо прошептала девушка, благоговейно держа в руках неземную красавицу, а практичная Ялма тут же деловито поинтересовалась:

– А ее стирать можно? Или такое только на один раз?

– Насколько я знаю, они стирают свои вещи, - засмеялся Террин, – Люди попроще и мужчины предпочитают темные практичные цвета, а женщины из богатых домов одеваются вот так, – он приподнял брови в веселом изумлении и уточнил, – Они по улицам свободно не ходят, а потому знаю только по разговорам.

Нет, в такие куколки не играют простые поселковые девчонки. И Кастия не играла в них никогда. Она потрясенно разглядывала личико иноземной красавицы, а потом перевела взгляд на Террина и прошептала:

– Спасибо тебе большое, Террин! Она – прекрасна! Я, конечно, уже не та маленькая девочка, который ты вез ее, но очень благодарна. С ней и играть-то боязно...

– На родине их изготавливают не для игры. Не для маленьких девочек, по крайней мере. Как и у нас, девочки там рано взрослеют. Я слышал, что в богатых домах их отдают замуж уже в десять циклов. В такие куклы они "играют" во взрослой жизни, – сообщил, хитро сверкавший глазами, Террин, а окружающие потрясенно вскрикнули.

– И впрямь – варвары! Это же какие дети получатся у детей, а иначе зачем они браки заключают? – охнув, Сатия в сердцах стукнула ладонью по столбику террасы, забывшись и явно вспоминая, что ее старшей внучке как раз столько недавно исполнилось, – Только детей калечат! Боги! ... Нет на них богов!

Кастия, казалось, не слышала разговоров над ее головой, осторожно гладя кончиком пальца по личику куклы, поражаясь диковинному подарку.

– Она прищурилась? – спросила она, одной рукой прижав к себе куклу, а второй дотронувшись до плеча мужчины, присевшего перед ней на корточки у ног сурово хмурящегося брата.

Террин наклонился поближе, чтобы не повышать голос, перекрикивая возмущенные возгласы старших, с ужасом обсуждавших услышанное.

Ярет сверху многозначительно покхекал, но он не обратил внимания, заглянув в личико кукле, будто только сейчас заметил разрез ее глаз. Девушка подвинулась в сторону, давая ему место на ступеньках рядом. Не обращая на метнувшегося юношу, Террин уселся на освободившее место рядом с ней.

– Нет, она не прищурилась, – ответил он, – Островитяне за Желтым морем такой разрез глаз имеют. Я первое время а них таращился, а потом привык и за столько времени перестал обращать внимание. Они считают это нормальным, мы – чужеземцы, выделяемся в толпе.

– Почему она так одета? – спросила Кастия, повернувшись к мужчине, который слегка склонился, потянувшись к кукле и коснулся плеча девушки грудью. Ярет втиснулся между ними, зло посмотрел на молодого человека и предложил:

– Давайте вы потом это обсудите! Кастия, тебя ждет Кара, – он со значением приподнял брови, глянув на сестру, которая даже не заметила его манипуляций, осторожно дотрагиваясь до подарка и ощупывая тонкие пальчики и ткань одежды.

– А, что? – переспросила она, не отвлекаясь от куклы, а потом осознав, что сказал брат, охнула, – Я же забыла! Спасибо, Ярет, что напомнил. Мне же идти пора.

Девушка повернулась к Террину и удивилась, обнаружив, что тот сидит дальше, чем был, а прямо перед ней сердитое лицо брата.

– Спасибо! – с огромной признательностью сказала она, наклонившись, чтобы увидеть дарителя такого чуда, который тоже наклонился, чтобы увидеть ее.

Террин внимательно посмотрел на серьезное, взволнованное личико, большие влажные глаза и милую улыбку. Неожиданно для бдящего брата и его самого она наклонилась и неловко и быстро прикоснулась губами к его щеке в благодарность.

И, возможно, так бы оно и было, если бы рассвирепевший непонятно отчего Ярет не решил в этот момент пресечь происходившее безобразие. Он неловко толкнул сестру, которая почти упала на колени Террина.

Осторожно придержав девушку, чьи губы скользнули по щеке и губам и уткнулись ему в ухо, Террин поднялся сам и поднял ее, помогая обрести равновесие. С руками занятой драгоценной добычей девушка не могла самостоятельно подняться, а после движения брата, подтолкнувшего ее к ставшему незнакомым молодому человеку совсем смутилась и пробормотав еще раз:

– Спасибо большое, Террин! – едва встав на ноги, убежала в дом.

Ялма и Хаид потрясенно уставились на кучу малу, которую устроил их сын, с необыкновенным грохотом свалив стоявшие у ступенек стулья.

– Что происходит, сын? – удивилась она, не заметив, что Террин сразу после побега Кастии отошел к бочке и, отвернувшись ото всех, зачерпнул воду ковшом и прямо из него стал пить воду. Хаид нахмурился и покачал головой, помогая сыну поднять и собрать стулья.

Сатия многозначительно улыбнулась, глядя на напряженную спину своего сына, а Нерит, предостерегающе покачал головой, не советуя ей что-либо сейчас говорить.