– Благодари Террина, это он закупал семена, – хихикнула Кастия, – Утром еще несколько горшков посадила. Возьмешь потом их себе? – она глянула на мать, – Мне надо еще некоторые посадить. Кара вчера дала семена, а уже некуда. Всю заднюю веранду уставила.

– Возьму, конечно, – перебирая следующий мешочек, ответила женщина, – Твой отец опять будет ворчать, что нечем дышать, – Ялма улыбнулась, – и все пропахло травами.

– Папа всегда ворчит для порядка, – уверенно заявила Кастия, – но он уже давно смирился, что его "девочки" – травницы. А тебе он вообще любой каприз простит.

– Простит, да, – задумчиво повторила мама и прислушалась к звукам с улицы, – Кас, тебе не кажется, что стало слишком тихо? – спросила она, растерянно повернувшись к дочери, – Или это у меня уши заложило?

Кастия тоже прислушалась, замерев с травяным мешочком в руках. Она мгновение стояла, а потом положила его на стол и направилась к двери. Растерянная Ялма последовала за ней.

Почему в городе внезапно стало так тихо? Море, которое всегда было шумным, замолчало. На острове, где бы ты не находился, нельзя не слышать шума волн и крики чаек. Ничего этого не было. Лишь странно взволнованные крики людей.

Островитяне и жители приморских территорий всегда живут в ритме моря. Когда оно волнуется, даже кровь по их жилам бежит быстрее. Если царит штиль, то такое спокойствие всегда настораживает. Ведь после затишья может прийти буря. И такое было уже не раз. Это знали с детского возраста все островитяне, иначе здесь никому не выжить.

– Отец и мальчишки ночью ушли в море? – спросила Кастия, полуобернувшись на ходу. Она и сама знала ответ. Ведь Террин и Верт вчера при ней сговаривались утром вывести обе их артели в Восточную бухту. Она спрашивала, чтобы что-то сказать и нарушить, тем самым, ставшую тревожной и пугающей тишину .

– Да, – рассеянно ответила Ялма, оглядываясь по сторонам.

В передней комнате лечебницы, которую их патронесса, жена наследника Владыки, именовала "приемной" было неожиданно пусто. "Может, сиделка ушла к целителям? Но куда делись все посетители", подумала Кастия. Когда она пришла, здесь толпились, шумели и галдели не меньше десяти человек.

Они вышли на улицу. Перед входом в лечебницу нашлась пропажа. Здесь стояли сиделка и, наверное, посетители, и дети перестали играть. Все неотрывно смотрели в просвет вдоль городских улиц вниз, в сторону береговой линии и порта.

Далеко внизу, поверх городских строений, карабкавшихся по склону горы, было видно, что море отступило от берега.

– Не меньше сотни шагов, – прошептала Ялма.

– Скорее, нескольких сотен, мам, – поправила Кастия, чувствуя, как от страшного предчувствия у нее оборвалось что-то в глубине живота. Разом, больно, жестко. И сразу же защемило и заныло в груди, захотелось найти местечко поукромнее и там свернуться в комочек, – Тот столб в воде стоял, а сейчас он далеко на берегу, – слабо проговорила она.

– Может, его снесло? – таким же безжизненным голосом предположила женщина, сцепив руки в кулак и прижимая их к груди.

Далеко внизу не разделяли их волнения. Народ высыпал на освободившийся от воды берег. Самые предприимчивые, недолго раздумывая, бросились собирать все, что оставило, отступая море. Они кричали и радовались. К ним присоединялись еще и еще желающие. Где-то начались потасовки и драки.

Отчаянные смельчаки пошли дальше, наверняка увязая в мокром песке, глине и камнях, раньше украшавших морское дно. Когда еще можно задарма поживится? И ведь никто их оттуда не выгонит. Разве, что Бог воды? Так, пока он заметит, люди обогатятся.

– Море ушло? Это не к добру, – сказала Ялма, схватив дочь за руку.

– Мам, Кара и девочки дома? - спросила Кастия, сумевшая кое-как взять себя в руки и приглушить боль в груди и животе. От ужасной догадки ее бросило в холод, несмотря на привычную для этого времени года жару. Ей показалось, что волосы на голове, туго заплетенные в косу и закрытые косынкой, зашевелились, как змеи.

– Да, – еле слышно ответила Ялма, – Ты пойдешь к ним?..

Кастия со всхлипом втянула в себя воздух. Она нервно освободилась от материнской хватки. Женщина сжимала сильно руку, не отдавая себе отчета. Девушка обхватила себя руками, чтобы согреться.

– Нет, – вдруг проговорила Ялма, не отрывая взгляда от отступившего моря и людей, радовавшихся далеко внизу, – я пойду. А ты уводи людей из лечебницы.

Кастия расцепила руки, собираясь с духом. Времени на истерики осталось очень мало. Его почти нет, ведь Кара дома с тремя маленькими дочерьми. Одна. Сорен должен был уехать с утра на Совет к Владыке. Там, как обычно, в этот день собирались главы городских округов и поселков.

– Я пойду, – перебила мать девушка, – Мам, в лечебнице остаешься ты. Меня не послушают. Уводи всех в Храм.., – она посмотрела на нее.

Женщина беззвучно плакала. По разом постаревшему лицу без конца катились слезы. По-прежнему смотря вниз и не веря в происходящее, Ялма прошептала:

– Боги, Боги... За что? Там ведь мои дети... Пусть я ошибусь... Только не Волна... Кастия, я сама пойду за Карой и девочками. Оставайся здесь. Хоть ты будешь в безопасности, – женщина схватила дочь за руки, с надеждой заглянув ей в лицо, подталкивала к лечебнице.

– Мама, – Кастия освободила свои руки, отталкивая женщину, – Здесь тоже может быть опасно. Мы не знаем, как далеко ушло море. Надо уводить людей выше. Заберите травы, бинты, вещи. У нас мало времени. Иди, мама.

Ялма протестующе качала головой. Она судорожно втянула в себя воздух, готовясь возражать, но Кастия быстро обняла ее, прижала к себе и настойчиво повторила:

– Иди. А я к Каре. Она одна не справится... Ты сама все знаешь.

– Дочка... Дочка, – прошептала Ялма, погладив ее по щеке дрожавшей рукой, – малышка моя...

– Иди, мам. Еще увидимся, – Кастия отступила от матери, попыталась улыбнуться, но не смогла, а потому развернулась и бросилась бежать, лавируя среди собиравшись вокруг них людей. Позади нее раздался наполненный слезами голос матери:

– Нам надо уходить в ближайший Храм. Помогите перенести детей и больных.

– В какой Храм? – откликнулся кто-то.

– Зачем?

– Что происходит?

– Там внизу люди веселятся, а мы так далеко, – посетовал кто-то из зрителей, завистливо вздохнув.

– Волна идет, – устало сообщила Ялма взволнованным и ничего не понимавшим людям, собиравшимся вокруг нее, начиная объяснять, чем опасно море для жителей прибрежных районов, когда оно отступает от берега.

Кастия натолкнулась на одного человека, потом другого. Обходя их, торопливо бормотала слова прощения. Наконец она выбежала из толпы, оставляя за спиной лечебницу, маму и безопасную высоту. Свернула в одну из улочек вниз. Обычно вдали на солнце мерцало море. Сегодня даже солнце светило как-то не так. Без интереса, участия, привычной заботы или хотя бы любопытства. Оно решило удалиться подальше, понимая, что надвигается нечто опасное?

По чистой случайности, улочка, в которую она свернула оказалась той самой, по которой некоторое время назад от лечебницы к своей лавке на рыночной площади направил повозку Дейд. По дороге он, как обычно, рассказывал про интересный заказ от какого-то горожанина. Но Кастия не могла сейчас вспомнить, он уже его выполнил и ждет заказчика, чтобы отдать поделку, или только собирается делать.

Если второе, то Дейда может не быть в лавке. К счастью. Или нет. Ведь, если он в лавке, то можно было бы попросить его довезти до сестры... Девушка отмахнулась рукой. Там слишком узкие улочки, обратно не развернуться. Нет, она не станет просить Дейда. Да и он, наверное, как все направится в более высокое место. Подальше от линии моря.

Любое волнение далеко в море может вызвать огромную Волну. Ей и Каре еще в детстве об этом говорила бабушка, пересказывая истории своей бабушки, которой довелось пережить ту самую первую.

Когда-то давно, говорила она, гора была ровно посередине острова. Да и сам остров был в разы больше. Когда пришла Волна, то повела себя, как избалованный ребенок в лавке сладостей. Все, что могла, затопила, порушила дома, прибрежные Храмы и маяк на утесе, разметала полгорода, подвернувшегося ей на пути.